Шабашник

Нужно было что-то решать с квартирной хозяйкой. Номер домовладелицы не отвечал, её сын тоже не брал трубку. Тогда Варя оставила записку в дверях : «Я уехала на вахту! Плату за квартиру внесу своевременно, не беспокойтесь. С уважением, Варвара».

Варя вспомнила сегодняшние телефонные разговоры и подумала, что там, на Севере, они ей такие не нужны. Она выключила смартфон и положила его на стол.

20.12. 201… года. Киров-Харп

Варя выехала из Кирова в Сыктывкар на маршрутном такси, чтобы успеть потом пересесть на поезд в Микуне. Пока машина ехала по привычным кировским улицам, с их рекламными транспарантами, пробками, светофорами, колдобинами и прочей обрыдлой повседневностью, Варвара привычно смотрела вокруг, как будто ехала куда-то по делам, а не начинала путешествие в полторы тысячи километров. Всю серьёзность происходящего она осознала, когда машина перевалила по новому мосту через Вятку и оказалась в каком-то максимально расширившимся, но при этом смехотворно узком пространстве, с иными физическими законами, когда ты уже не «здесь», но ещё и не «там». В этом растянутом по прямой «тут» мир как будто бы сужался до ширины дороги, становился прямолинейным и понятным, неизменным при непрерывных деформациях. Все сворачивалось в маленькую точку за горизонтом, будто в глядящий прямо на неё страшный и бесчеловечный зрачок. Хорошо, что из водительского радио играла простая и залихватская музыка: своей раздражающей похабностью она почти вернула Варю в привычную систему координат и за оставшиеся три часа пути её редко отвлекали замкнутые сами на себе множественные пространства на плоскости с переменным углом отражения. Так и доехала до Сыктывкара.

Все маленькие города похожи друг на друга, даже если эти города – областные центры. Сыктывкар был очень похож на Киров и Варе даже почудилось, что она просто приехала в какой-то новый район своего родного города – такие же дома, такие же магазины, такие же школы, больницы, площади… Всё было привычно, как перебраться из одной своей футболки в другую – одинаковый воротник, одинаковые рукава и даже самая длинная улица города называлась, как и в Кирове, Октябрьским проспектом.

Варя вышла на автовокзале только для того, чтобы пересесть в другую маршрутку и поехать в ней до железнодорожной станции. Мимо неё проносился всё тот же волшебный единый пейзаж без разрывов, складок и склеек. Мир настоящей, но непривычной неевклидовой геометрии.

Микуньский железнодорожный вокзал внутри выглядел декорацией для чёрно-белого фильма эпохи Оттепели – какой-то очень простой, неказистый, обшарпанный даже, но уютный и благостный. О том, что Варя всё ещё находится в своем времени, свидетельствовали лишь яркие глянцевые упаковки лекарств за стеклом аптечного киоска.

Поезд «Полярная стрела» прибыл по расписанию. Варя заняла своё нижнее боковое место в плацкартном вагоне и сразу уснула.

Ей приснилось, будто она тоже едет в поезде, но за окном осень, а она почему-то одета в тельняшку. В руках у неё книга советского издания в ледериновом переплёте. От неё поему-то пахнет сигаретами. Она сидит спиной к голове поезда, а перед ней, тоже на боковой нижней полке, едет мужчина. Не сказать, что молодой, но точно не старый. Точно не худой, но и не чрезмерно толстый. Не красавец, однако же и не дурной наружности. Приятный, но почему-то очень грустный, потерянный какой-то. Варваре почему-то очень хочется ему помочь, посоветовать нечто очень важное, что могло бы изменить судьбу…

Варе точно что-то снилось дальше. Что-то про залитый светом фонаря ночной перрон, но она не смогла ничего вспомнить. Поезд тряхнуло и Варю бесцеремонно выдернуло из объятий сна. За окном расправил освещённые закатным солнцем могучие плечи Полярный Урал. Он поднимался над привычными елями, пустынными полями, асфальтовыми дорогами и неспешно текущими реками, превращая обыденный российский железнодорожный пейзаж во что-то эпохальное. Как пришедшая в жизнь сказка, как сон наяву, как исполнение самого сокровенного.

«Быть может, за стеной Урала

Укроюсь…» – прошептала Варя и подумала, что здесь, под сенью древних и великих гор, она сможет не только укрыться, но ещё и разделить жизнь на «до» и «после». Как и Урал делит материк на Европу и Азию. Варя снова уснула и решила спать до самого Харпа. Отоспаться впрок, с запасом перед двумя месяцами ежедневной вахты.

21.12.201… года. Харп.

Выйдя из поезда на морозный и промозглый перрон станции, Варя сразу увидела идущего к ней навстречу среднего роста крепкого мужчину лет сорока с огненно-рыжей бородой и усами. Голова его была коротко стрижена. Мужчина был одет в чёрное пальто, прихрамывал на левую ногу и широко улыбался:

– Варвара Романовна?

– Да, здравствуйте.

– А я Вас уже заждался! Меня зовут Григорий, я из «Северного сияния». Пойдёмте в машину, а то прохладно.

Григорий угодливо взял у Вари большую сумку и пошёл вперёд, к японской машине, которая стояла метрах в ста от вокзала. Наверное, хотел продемонстрировать свою лихость.

– Я сейчас отвезу Вас в хостел, там вы переночуете и познакомитесь с Сергеем Александровичем – он будет работать с Вами на кухне, опытный повар. А завтра с утра я отвезу вас уже непосредственно в туристический комплекс, в ресторане которого вам предстоит поставить высокую кухню!

Он улыбнулся, глядя на Варю добрыми глазами.

– А вы там тоже будете работать?

– Да.

– А кем?

– Пока что этот вопрос решается, поэтому не хочу забегать вперёд – собрание бенефициаров этой негоции как раз теперь происходит для вынесения окончательного вердикта, – было видно, что в таком тоне Григорию вести беседу неудобно, но он старался изо всех сил. – Я буду кем-то вроде привратника. Не то, что дворецкий или придверник… Пожалуй, лучше всего считать меня завхозом, – и он снова улыбнулся Варе широкой улыбкой.

Он помог занести Варе вещи до её номера в хостеле, в гостинице, которая была больше похожа на переоборудованную из библиотеки большую коммунальную квартиру. Тут была и большая общая кухня с телевизором, и два туалета в концах коридора, и душевая. Варя решила, что сразу пойдёт туда, как только выпьет чаю и познакомиться с Сергеем Александровичем.

Тот сидел на кухне за столом и пил кофе. Среднего роста, за пятьдесят, плотного телосложения, с залысиной на голове, похожей на ту, какие бывают у католических священники. Его лицо было гладко выбрито, губы сжаты под крупным носом. С густыми бровями и глазами, полными усталой тоски, которые при виде Варвары блеснули озорным огоньком:

– Здравствуй! Это ты Варвара, да?

– Да, – Варваре не понравилось это «ты» с первой минуты знакомств, она решила отплатить этой же монетой. – А ты Сергей Саныч?

Неизвестно почему, может быть именно из-за этого «ты», Саныч довольно зажмурился:

– Да, меня так зовут. Я буду горячим цехом заниматься. Слушай, может быть ты в курсе, сколько у нас гостей за день будет?

– Мне в офисе объяснили, что мы с тобой будем кормить постояльцев отеля – шведский стол «завтрак-обед-ужин» и обеды для персонала. Предполагают, что персон на тридцать – тридцать пять. Но в детали не посвятили.

– Понятно. Значит, сами пока этих деталей не знают, всё заседают. Я тут, кстати, уже третий день кукую, а они там что-то всё решают. При этом говорят, что кастелянша и инженер-техник приедут только на следующей неделе. Что мы там с тобой вдвоём будем делать? По пустой кухне слонов слонять?

– У меня вахта со вчерашнего дня считается, так что пусть солдат спит, а служба идёт. В принципе, я не против.

– Тоже верно, – Саныч собрал руки в замок на животе. – Ты ведь тут по договору? Там вся сумма прописана?

– Да. Прописано всё, что обещали.

– Это хорошо, это правильно, – Саныч убрал руки с живота и одной облокотился о стол, а другую упёр в подлокотник стула. – Пару лет назад дело было, я тогда в Сабетте работал. Там рабочим просто объявили, что зарплаты не будет. За оба месяца, которые мужики полностью отпахали, им выплатят только то, что в договоре, а в договоре минималка плюс северная надбавка. Всё. А они вахтовики опытные и по дороге в поезде больше пропивать привыкли.

Варвара налила себе кофе, села на стул напротив Саныча. Размешивала сахар, слушала.

– Так вот. Один сварщик, у которого два кредита и ипотека, сказал, что ему деваться некуда и без денег он домой всё равно вернуться не может. Он утром залез на буровую вышку, повесил транспарант «верните деньги!» и заперся. Погода стояла хорошая, оттепель как по заказу, так что он там бог знает сколько просидеть может. Месторождение большое, много разных контор работает, посторонних людей уйма, поэтому испугалось руководство, уж не знаю как, но договорилось с этим сварщиком и он слез. Из всей бригады с полноценной зарплатой он один домой уехал, остальные остались с минималкой. Вот, – Саныч отхлебнул из чашки. – Зато после этого к вышкам подходить имеют право только монтажники и только вместе с мастером. Так что если кто в другой раз туда полезет, то ему сразу штраф в сто пятьдесят кособоких, как раз обычная ставка за двухмесячную вахту.

И это не только на том участке было – тогда многих на деньги кинули. Иуда продал Христа за тридцать серебренников, а эти паразиты выручили миллиона три. Ладно хоть меня пронесло, я работал на другую организацию и с нами нормально рассчитались.

В телевизоре показали машины с включенными мигалками, какие-то люди в костюмах со светоотражающими полосками деловито и споро тащили непонятный шланг из одного канализационного колодца в другой. Корпулентный мужчина в серой шапке-ушанке с кокардой и кожаной куртке с погонами полковника размахивали руками и что-то разъяснял столпившейся у ограждений толпе озабоченных граждан. По телевизору ведущая тревожным голосом зачитывала:

«На юго-западе Москвы произошло крупное ЧП – прорвало трубы водоснабжения. Вода затопила проезжую часть, в результате чего на дороге и прилегающей парковке образовалась наледь площадью около шестидесяти метров. Подача воды была перекрыта, сотрудники ГИБДД остановили движение транспорта, в результате чего многие не смогли попасть на работу. Некоторые автовладельцы не смогли даже завести двигатели. По предварительной информации, прорыв трубы произошел в связи с изношенностью коммуникаций. Коммунальные службы уже приступили к ремонтным работам… »

– Нет, видела? Про то, как у них там трубу прорвало, показывают на всю страну, а что пол-Ямала с зарплатой наебали…

Варя допила свой кофе и вышла с кухни, оставив Саныча наедине с телевизором.

Гостиничный душ был похож на душевую в бассейне – поразительной глубины бирюзовая плитка на стенах и матово жемчужная на полу. Только кабинки тут были с дверками и закрывались, потому что душевая комната была общей. Унисекс. Внутри кабинки было просторно, поэтому Варя заперлась внутри, положила принадлежности для мытья на полочку и повесила бельё на крючок. Поверх белья накинула синее мохнатое полотенце.

Душевые лейки были вмонтированы в стену и сразу было сложно подобрать нужную температуру – сначала Варю облило ледяной водой, а когда она чуть-чуть повернула вентиль, сверху полился чуть ли не чистый кипяток. Она ещё раз повернула вентиль, боязливо вжалась в угол кабинки, где на неё попали бы только единичные капли, вытянула руку и на цыпочках включила душ. Из лейки душа полилась вода комфортной температуры. Варя встала по струю воды, чтобы вымокнуть полностью – от макушки и до пяток. Потом она налила в ладошку шампуня и нанесла на волосы, помассировала и тот удивительно хорошо вспенился нежным облаком. Пришлось даже смахнуть немного пены, чтобы та не попадала в глаза. Затем Варя намочила мочалку с гелем для душа водой – тот тоже на удивление пышно вспенился и Варя подумала, что, наверное, дело тут в том, что текущая по трубам ямальская вода очень мягкая, не такая жёсткая, как в Кирове.

Вода текла по Вариной шее, плечам, между изящными лопатками и задерживалась в надключичных впадинах, как многочисленные озёра Ямала, которые из своих протоков образовывали разветвлённую систему рек, питавших Обскую губу – самый большой залив Карского моря. Ввиду активной человеческой деятельности, все водоёмы так или иначе способствуют миграции загрязнений в Обь, которая в конечном счёте выносит их в Обскую губу, питая беспокойную поверхность залива.

Линия водораздела Оби и Печоры проходит по Полярному Уралу. Немного ниже верхнего течения находятся две вершины, стремящиеся своими восторженными острыми пиками вверх, радующие своей идеально формой взгляд счастливца, которому довелось их видеть в первозданном виде. Они будят в душе страждущего надежду, восторг и трепет от созерцания этого чуда поистине русской природы.

Но путник опустит голову с заломленной на затылок шапкой и продолжит путь по лежащей у подножья равнинной долине. Её упругий, но нежный рельеф из-за сурового климатом, имеет термокарстовое происхождение и обусловлен мелким залеганием вечной мерзлоты. Поэтому Варя долго тёрла мочалкой живот – не потому, что он был каким-то особенно грязным, просто он замёрз.

Если посмотреть на Полярный Урал из космоса, то можно поразиться технически безупречным пропорциям и элегантностью силуэта. Там, где река Обь образует Обскую Губу, на крутых берегах ярко выражены зоны с меняющейся скудной, но волнующей растительностью. В местах, разделённых заманчивыми устьями, человеческая деятельность исторически более тщательная и полнокровная, обусловленная особенностями и спецификой уникального ландшафта со всеми томительными неровностями, удивительными бугорками и вожделенными впадинами. Неожиданно на правом бедре Варя обнаружила непонятно откуда взявшийся синяк – наверное, ударилась в поезде о полку, когда тащила чемодан по узкому проходу.

Долина реки Соби делит Полярный Урал на две гармоничные и грациозные части. Протяжённость Уральского хребта в целом составляет более двух тысяч шестисот километров, тем больше сужаются шелковистые отроги, чтобы перейти в оренбургские степи. Разного рода знатоки утверждают, что за океаном можно найти более протяжённые горные системы. Тут мы не возьмёмся утверждать, но с полной ответственностью заявляем, что в Европе ни французские Альпы, ни испанские Пиренеи, ни итальянские Апеннины, ни немецкие Арденны, ни братские Карпаты с Балканами рядом не стоят с грандиозными склонами нашего Урала. Южный Урал представляет интерес для многих альпинистов, уделявших в своих тренировках особое внимание растяжке мышц, суставов и сухожилий, потому что неподготовленными ногами, с узкими и изящными, фарфоровыми ступнями этих маршрутов не одолеть. Варя пожалела, что не взяла с собой пемзу и нечем было поскоблить распаренные пяточки.