Король Чёрной звезды

Король Чёрной звезды
Федор Дмитриевич Березин

Мы давно не видели настоящей научной фантастики для детей, а тем более, фантастики космической. И вот состоялось.

Новая книга известного донецкого писателя «Король Чёрной звезды» – образец настоящей космической фантастики для детей. Приключения в космосе, похищение инопланетянами, жизнь внутри сферы Дайсона, обитатели других планет… Думается, что это будет очень интересно для подрастающего поколения, особенно в свете того, что освоение космоса снова становится одной из самых популярных идей для будущего России.

Фёдор Березин

Кроль Чёрной звезды

© Фёдор Березин (текст, иллюстрации), 2024

© Малышева Галина Леонидовна (ИД СеЖеГа), 2024

1. Ненаучные легенды

Вы не поверите! Взрослые – они как дети малые. Развесив уши, верят всяким сказкам и нелепостям. И ладно там, бабушки на лавочках – у них мозговые шестерни крутит без трения, после каждого телевизионного шоу.

Думаете самые умные из людей лучше остальных? Ага, как же! Среди учёнейших астрономов ходит легенда о некой «ленте потухших звёзд». Мол, тянется по нашей галактике какая-то странная линия. Воображаемая, понятное дело. Но рассказывают, исключительно вдоль неё протянулись свеженькие пылевые туманности – остатки звёздных взрывов. Ясное дело, что «свеженькие» эти туманности только по меркам астрономов. Они привыкли мерять время миллиардами лет, потому какие-то там десять тысяч лет, для них совершенная песчинка. Вот такие вот умные, важные дядьки в очках и с бородами.

И всё же, между собой, словно школьники на переменках, шепчутся астрономы об этой самой таинственной полосе, вдоль которой проходит «линия потухших звёзд».

– А быть может, не потухших, а взорвавшихся? Или даже взорванных? – шепчутся профессора-звездочёты между собой.

– Конечно, это не какие-то там Звёздные Войны! – тут же одёргивают сами себя учёные, чтобы коллеги не заподозрили их в какой-то детской несерьёзности. – В космосе не может быть никаких войн.

– Просто… Вдруг, какая-то неизвестная науке сила движется по галактике и взрывает звезды? – таинственно хмурят брови доктора наук.

– Или даже известная! – поправляют они сами себя в испуге, что сотоварищи заподозрят их в просмотре по ночам детский фантастических сериалов. – Какая-нибудь невидимая нам издали плотная туманность идёт себе по сложной орбите и по пути сталкивается со звёздами. Может же быть?

– Глупости! – прерывают самые серьёзные и скучные из учёных. – Нет никакой «ленты потухших звёзд». А уж тем более, «ленты взорванных звёзд». Это все ошибки наблюдателей. Неправильная, совершенно ненаучная трактовка фактов. Надуманная статистика.

Потом эти учёные дяди возвращаются к работе, к своим большим компьютерам и похожими одни на другие фотографиями чёрного-чёрного космоса. И что-то там на оных высматривают, желая отрыть какие-то новые закономерности природы. Однако если им действительно приоткрывается нечто неизвестное, учёные дяди астрофизики страшно пугаются, моргают глазами, бубнят себе тихонечко «чур-чур меня!» и исподтишка осматриваются на коллег – не заметил ли кто-то их растерянности. Ведь так хочется казаться умным и важным, достойным кандидатом в старости на Нобелевскую премию, которая, по мнению некоторых, вручается за выслугу лет.

2. Болотный пролог

А ведь мама предупреждала. Нет, не о том, конечно, что злобные инопланетяне похищают детей. Особенно маленьких девочек. Затаскивают щупальцами в свою летающую тарелку, а там творят разные научно-инопланетные гадости. Конечно, мама об этом не предупреждала. Ещё бы! Серьёзная мама – зубной врач, между прочим – и станет болтать всяческую ерунду, как какой-нибудь телевизор. Серьёзная мама, зубной врач Нина Марковна, она об инопланетянах говорила вскользь: «Хи-хи, инопланетяне, они такие…» В общем, не верила серьёзная мама Нина Марковна Дубровина в инопланетян всяких. Потому о них не предупреждала.

Зато она часто предупреждала о Болоте. Ещё бы! То ж БОЛОТО! Оно такое, понимаете… «Туда, на Болото, детёныши вы мои, не шастать. Я ясно выражаюсь, детки мои шаловливые? Учтите! Узнаю… Я вам… Зубы запломбирую, вот!» Зубы, это серьёзно. Тем более услышать такое от серьёзного зубного врача Дубровиной Нины Марковны.

Однако ж, какое оно болото? Тем более Болото? И уж вовсе и не БОЛОТО, какое-то? Так себе, озерцо же, если присмотреться, а тем более подойти и поплескать. Серьёзной маме Нине Марковне, конечно же, ни-ни. Ну, озерцо. Маленькое даже, озёрышко. И всё в камышах. Поплавать тут уж никак не выйдет. И ни топей, ни трясин, там всяких. Ничего такого. Одна глина… Глина эта… Кто ж знал, что всё из-за глины будет? Никто ведь не знал, не ведал. А всё из-за неё, как оказалось.

Говорят, что лучше человеческих рук природа ничего не придумала. В плане проделывания сложной работы, понятное дело. Хотя, есть там конечно всяческие паучки – плетут тонюсенькую паутинку так, что засмотришься. Лапками – бжик-бжик – быстро-быстро перебирают – и вот тебе уже дорога для паучка. С потолка к подоконнику и обратно. Однако человеческая рука, она всё же похитрее будет. Разнообразней по исполнимым действиям. Может и каменюку ОТА-КУЩУЮ запульнуть, а может и тончайшую пружинку – с ту паутинку толщиной – в часах с микронной точностью установить. Но вот сейчас ученица из 6-го «Б» школы № 22 Кассандра Дубровина наблюдало нечто куда-лучшее. Открывши рот наблюдала. Вот это были РУКИ! РУЧИЩИ, руки, рученьки и ручюлючки. Всё в одном флаконе. Одновременно!

Тут бы Кассандре догадаться, что такие руки у нас на Земле не произрастают. Отродясь тут таковых не видывали, а кабы видывали б, то в легендах и сказках давно-давненько б описали, в красках и восхищёнными прилагательными. Руки-ручищи-рученьки принадлежали дядечке и без того подозрительному. Уже потому, что в шляпе. Кто ж в чёрной шляпе ходить среди дивно-жаркого городского лета? Подозрительно ж, верно? Да ещё если шляпа надвинута на глаза. Да так надвинута, что и глаз-то не видно. А на глазах, к тому же, очки. Очки сами по себе странные, с телескопиками какими-то выдвижными. Но где тут очки хоть какие рассматривать, если… Следите за руками!

Руки устроены таким образом… Или примерно таким, потому что не рассмотреть. Быстрые они – руки. Пальцы чего-то перебирают так, что не успеешь приглядеться. Настолько быстро шевелятся, что не получается пересчитать. Пальцы, в смысле. Вот значит… Указательный, средний, безымянный… Ой, сбилась уже. Итак… Указательный, большой… Или?.. Ой! Или два больших?! Может и три. По новой, значит. Мизинец, безымянный… или может второй мизинец? Третий? Фух!

Зато хорошо видно, что эти все двойные мизинцы и тройные указательные перебирают и мнут. Руки, кстати, две – левая, правая – как положено. И вот эти руки мнут и лепят ту самую, никому не нужную, болотную глину. Чем-то она – глина – им – рукам – жутко приглянулась. Так вот, руки две, а пальцев не посчитать сколечко. И самое интересное! Ладно, там, не посчитать. Пальцы-то не ногтями вовсе какими-то заканчиваются. Пальцы эти… Они вообще не заканчиваются.

В общем, каждый палец – он – что уменьшенная рука, потому как из каждого пальца, в свою очередь растут ещё пальцы. Причём, из каждого помногу. То есть, из указательного, лезут на конце маленькие указательные, и средние, и безымянные, и большие, и мизинцы. В большом количестве, причём. А самое главное, если присмотреться, то из этих новых пальчиков, как раз там, где в нормально-привычных пальцах все аккуратно прикрыто ногтями, торчат ещё пальцы. Или уже пальчики. Снова в большом количестве. А ногти, между прочим, на пальцах-то вроде есть. Только они откинуты вверх, как капот у автомашины. Ну, а из этих пальцев-капотов – господи-боже – торчат ещё пальцы.

В общем, как в дурной бесконечности. Из ПАЛЬЦЕВ, или РУКО-ПАЛЬЦЕВ торчат пальчики – руко-пальчики, из тех, в свою очередь, ещё пальчушечки – руко-пальчушечки. Там уже, из-под откинутых ноготков-капотов ещё малюсенькие – не разглядеть – руко-пальчунечьки. А уж там… Мама, дорогая Нина Марковна, о таком не рассказывала!

И ведь вся эта дурная бесконечность пальчиков двигается. Причем, чем мельче пальчики, тем быстрее шевелятся. Лепят. Вот левая рука перестает лепить, на мгновение отрывается от работы, движется как лопата куда-то вниз. Ага! Ухватывает большущих комок мокрой глины, тут же тащит вверх. Причем пока она это делает, все пальчики, пальчушечки, и ещё многочисленные – не сосчитать – пальчунечки – быстренько так под свои ногти-капотики втягиваются, капотики захлопываются. И ручища сама собой, как обычная человеческая… Или почти человеческая, потому как пальцев не сосчитать… гребёт эту глину, что тот бульдозер. Потом – бух! Аккуратненько куда-то в общую кучу приклеивает, и тут же ногти-капоты – щёлк-щёлк – только неслышно – приоткрываются, а оттуда… А оттуда следующие поменьше, там свои капотики – прык-прык – откупориваются. Оттуда ещё, дальше больше. Не посчитать сколько пальцев с ногтями-капотами первично, а уж когда плодиться начинают, да ещё чем мельче, тем быстрее, то вообще не объять.

Кассандра, ученица 6-го «Б» математику-то в школе осваивать начала, но какая тут математика? Тут никаких арифметик не хватит, чтобы само количество уменьшений пальце-рук пересчитать. Да и вообще. Мало того, что чем мельче, тем быстрее шевелятся и лепят. Так лепят, что даже не мелькают, а попросту мерцание перед глазами. Похоже на крылья у пчёлки, пока парит. Есть крылья – нет их вовсе – не поймёшь, пока не сядет, не сложит. Вот так и здесь.

И ведь главное – все время лепят. Большие руки время от времени загребают: вон уже целых две ямищи в глинистом берегу вырыли по сторонам странного дядечки, а потом вместе со всем своим выводком пальцев и пальчушечек лепят. И что лепят? ЧТО ЛЕПЯТ?

Рот у ученицы 6-го «Б» Кассандры Дубровиной как отрылся, так уже и не закрывался от удивления. Потому что лепили эти пальцы-пальчушечки не что-то там – не замок древне-средневековый какой-то игрушечный с башенками и пушками, а лепили эти руки девочку. Причём сразу в платьице и с туфельками, да ещё с такими туфельками, что сразу… да, не только сразу, а и вообще, за глиняные никоим образом не примешь – прямо-таки настоящие, да и все…

– Ух ты! Как живая! – сказал Тимурка, который уже давно, оказывается, тут стоял, и тоже открывши рот от удивления наблюдал за процессом лепки.

А пальчики-пальчушечки – и те, что ещё видимы, и те, что совсем не видимы, и даже, наверное, те, что совсем-совсем невидимы, но всё-таки есть – они, пальчу-пальчу-пальчушечки, они продолжали лепить из этой самой глины. И лепили они, уже даже, можно констатировать, что долепливали… Они долепливали…

– Кассандра, а почему ты мне никогда не говорила, что у тебя есть сестричка? Да ещё близнятушка? – спросила только что подошедшая малышка София. – Во как! У неё даже платьице такое же как у тебя, Кася. И даже… Даже туфельки! Смотри ж!

Все и без того смотрели. Смотрели и смотрели, как заворожённые. Кто бы мог подумать, что из глины… Из их, можно сказать, придомовой, приболотной глины можно… Можно лепить статуи… Или не статуи вовсе… Настоящих живых… Дышащих, по крайней мере…

Людей – чего же ещё! Дети ж, они тоже люди, правильно?

Вот они и стояли, и смотрели, и всё ещё не закрывали рты, не болтали и не отвлекались, а пучили в удивлении глаза. И на эти руки, с пальцами-послепальцами и ногтями-капотиками. И на эти… Да не бывает же таких статуй? Если б бывали, то давно бы целый парк налепили, получше того, что кованых кузнецами фигур.

Вот и стояли. Стояли и смотрели. Три друго-подруго-родственника. Кассандра Дубровина, её племянник Тимурка, и племянница же София. Они стояли смотрели, а руки-ручищи, и пальцы-пальчушечки – они работали не покладая рук. И кое-что они уже наработали…

– Смотри! Их уже… трое! – выдал Тимурка.

– Целых три! Прямо как нас! – сообщила очевидное всем присутствующим София.

Кассандра наконец хлопнула глазами и даже протёрла их. Но видение не исчезло. Руки-рученьки и пальчушечки странного дяденьки всё ещё бегали по кругу, что-то выискивая, может, поправляя волосики или аккуратно снимая одиночные пылинки с…

Перед ними, возле двух, уже наполнившихся водой ям стояли и… но ведь и вправду смотрели… три маленьких… но ведь не статуи же? Три маленьких человека. Две девочки – малышня и побольше – и один мальчик. И звали их…

– Смотри, Кася! – пискнула одна из девочек, которая малышня. – У той девчонки платье как у тебя. Ой! и туфельки!

Статуи, тем более только что из глины, конечно же, не смогли бы разговаривать, так что…

– Бежим! – крикнула Кассандра и ухватила за руки Софиечку и Тимурку.

И они побежали. Точнее, ноги сами понесли их куда глаза глядят.

3. Размерчики

А вообще космос большой, гораздо больше и важнее какой-то Нобелевской премии, хоть она и включает в себя миллион или два американских денег. Он такой большой, что больше него уже ничего и быть не может. Он даже такой большой, что некоторые думают, будто никак не получится пролететь его за всю жизнь. Даже если будешь лететь во всю прыть. Говорят, что даже если ты сядешь в ракету маленьким мальчиком, то пока летишь по космосу, успеешь подрасти и даже повзрослеть. Потом – всё ещё пока летишь – познакомишься с девушкой, жениться на ней и даже станешь совсем взрослым, очкастым дядечкой. А твоя девушка – всё ещё пока вы вместе летите – станет тётей. У вас даже родятся детишки. И всё это, представь, пока вы летите вперёд, по космосу. Потом, вы с девушкой-тётей станете седыми и сутулыми, а ваши детишки вымахают в дядей с тётями. И представьте, вы всё ещё будете лететь по космосу по прямой, а ваши детишки родят вам внучат. Хуже того, космос всё ещё не кончится, когда у ваших родившихся когда-то внучат, родятся свои собственные дети и внучата. А вы всё ещё будете лететь. И представьте, до края космоса вы всё ещё не долетите. Воистину этот космос он очень-очень большой, и поэтому будет наверняка правильным называть его не просто космосом, а космосом с большой буквы, то есть, Космосом. Пожалуй, так мы и будем делать всегда дальше в нашем новом рассказе.

Но представьте, как вы удивитесь, когда узнаете, что в Космосе всё не так и плохо, как кажется. Нет, не в смысле того, что там, покуда летишь, приходится везти в ракете и воздух тоже, потому что дышать в этом Космосе попросту нечем. Дело в другом. Те, кто изучает космос – а это те самые учёные называющие себя космическими физиками – недавно узнали, что будет, если в Космосе лететь очень и очень быстро. Почти так же быстро как свет в темноте. Узнали, что само время в этом Космосе начинает растягивается. Вот если, летя в космосе быстро-быстро, ты скажешь всего лишь короткую речь: «Мам, помоги мне решить задачу!», а мама ответит тебе: «Сейчас, только дожарю яичницу!». То на большой-большой скорости это прозвучит вот так:

«М- м- м- а- а- а- м- м- м, п- п- п- о- о- о- о- м- м- м- о- о- о- о- г- г- г- и- и- и- и м- м- м- н- н- е- е- е р- р- р- е- е- е- ш- ш- ш- и- и- и- т- т- ь з- з- з- а- а- а- а- д- д- д- а- а- а- а- ч- ч- ч- у- у- у- у!». И тогда мама ответит «С- с- с- е- е- е- е- й- й- й- ч- ч- ч- а- а- а- а- с- с- с- с, т- т- т- о- о- о- о- л- л- л- ь- к- к- к- о- о- о- о д- д- д- д- о- о- о- о- ж- ж- ж- а- а- а- а- р- р- р- ю- ю- ю- ю я- я- я- я- и- и- и- и- ч- ч- ч- н- н- н- и- и- и- и- ц- ц- ц- у- у- у- у!»