Сладкий сон АСМР

Ветра не было, вот ни единого дуновения, но старые качели скрипели, раскачиваясь на ржавых цепях. И этот противный звук шурупом ввинчивался в виски, отдаваясь в затылок. Так, что даже подташнивало.

На третьем этаже в Леськином окне белела легкая кисея.

Тори пыталась уговорить себя, что Леська где-то загуляла, но понимала: нет. Не могла.

Ломать дверь? К кому обращаться в таком случае? И как она попросит вскрыть квартиру, к которой официально никакого отношения не имеет? Но…

Тори хлопнула себя по лбу. Есть человек, что на законных основаниях может сделать это. И Вира же говорила! Хотя этот тип и был последним, к кому Тори хотелось обращаться.

– Леська пропала, – выпалила она сразу. – Знаешь?

Много ему чести – здороваться. Тори злилась на Ивана, который явно имел отношение к Леськиной пропаже. В смысле, все эти события начались из-за него.

– Слушай, – устало выдохнул он, – мне уже так надоели ваши бабские шту…

– Телефон не отвечает несколько дней. Я полчаса в квартиру пыталась дотарабаниться. Глухо. В «Электронике» рвут и мечут – Леська не появляется на работе. Ее нигде нет.

– Как нигде? – оторопел Иван.

Кажется, он что-то начинал понимать.

– Как, как… Вот так. Честно говоря, не знаю, когда именно Леська пропала. Мы не виделись несколько дней. Думала, что она…

Хотела сказать «дурит», но это выглядело так, будто Тори на стороне Ивана.

– Переживает, – выговорила наконец-то с укоряющим подтекстом. – Ты когда ее видел?

В мобильном повисло напряженное молчание. Иван вспоминал.

– Последний раз… – задумчиво выдохнул он. – Видел очень давно, а слышал… Как раз накануне, когда мне шины прокололи. Это же ее рук дело?

Тори хотела похвастаться, что тоже имела отношение к этой блистательной операции, но сочла сейчас такую риторику неуместной. Просто промычала что-то нечленораздельное. Вроде – да, а вроде – нет.

– Она говорила что-нибудь? Ну собиралась куда-нибудь? Вообще: что она говорила?

– Да орала всякие гадости. Как всегда. Грозилась, что закончу свою жизнь в страшных мучениях на больничной койке никому не нужный и одинокий. А потом… Слушай, она и в самом деле уже несколько дней меня не беспокоит. А я еще думаю: почему так хорошо-то стало…

Тори вдруг сразу и безнадежно устала. Не было сил даже огрызнуться на то, что ему без Леськи «хорошо-то стало». Она заметила: Иван ни разу не назвал бывшую жену по имени. Говорил только «она».

– Ваня… Пожалуйста. Подумай, куда Леська могла деться?

– Если уж ты не знаешь, то мне откуда?

– А тогда немедленно вызови кого-нибудь, чтобы вскрыть дверь! Понял? Немедленно!!!

Кажется, у нее начиналась истерика.

– Подожди…

Опять зависла пауза. На этот раз минуты на три.

– Вот, – ответил Иван. – Нашел. У меня остался ключ от квартиры. Случайно. Я ей все ключи отдал, а один, запасной, завалялся. Я когда-то – еще до женитьбы – друзьям иногда разрешал в свое отсутствие свиданки устраивать.

– О! – Тори обрадовалась. – Ты молодец. Конечно, не за потакания пороку, а что вспомнил. Не хотелось ломать дверь.

– Да кто бы тебе разрешил? – удивился он.

– Знаешь, как представлю, что она там лежит без сознания, и каждая секунда…

– Если бы она лежала там уже несколько дней, то…

В голосе Ивана послышался страх. Тори тоже передернуло.

– Нет, – твердо сказала она, отгоняя панику. – Леська еще молодая. Ничего с ней такого случиться не может.

Кажется, они с Иваном подумали об одном и том же. О суициде.

– В общем, бери ключ и дуй сюда, – выпалила Тори.

В эфире опять повисла пауза. На этот раз – какая-то очень уж напряженная.

– Эй, что случилось?

– Знаешь… – Иван промямлил почти нечленораздельно. – Мне… Неловко… Мы же официально уже развелись…

Очевидно, его новая любовь – та еще стерва. Скорее всего, не разрешает Ивану даже думать о Леське.

– Не понимаю, что ты там бормочешь, – Тори опять начала нервничать, и от этого злиться. – Срочно дуй сюда!

И отключилась. Качели все так же монотонно и зловеще скрипели сами по себе, без единого дуновения ветра, и звонок мобильного ворвался в эту сольную серенаду, усиливая тревожные ноты.

– Я не могу и не хочу иметь к этому никакого отношения, – уже четко и безапелляционно заявил Иван. – И в квартиру заходить не хочу. Давай встретимся в «Ласточке». Буду там минут через двадцать.

– Трус, – сказала Тори. – Жалкий трус. Ладно, обойдусь без тебя. Но жду в «Ласточке» не позже, чем через пятнадцать минут.

Кажется, у Тори на голове поседел не один волос, пока она ожидала Ивана, а потом возвращалась к Леськиному дому с ключом, зажатым в мокрой от пота ладони. Всовывала кусок металла в замочную скважину дрожащими руками и, когда дверь, щелкнув, отворилась, еще несколько секунд топталась на пороге, не решаясь зайти.

Еще с порога чувствовалось, что в доме никого нет. По крайней мере, живого или одушевленного. Мертвая тишина застыла едва уловимым вопросом: когда вернутся хозяева? Квартира лежала покинутым псом, свернувшимся скорбным калачиком. Стоял почти выветрившийся незнакомый запах – словно тут жгли ладан или индийские благовония. Или бумагу, а после старались перебить гарь духами или хорошим освежителем. Впрочем, пахло очень слабо, отзвуком запаха, а не им самим.

Тори вздохнула и вошла в комнату, зажмурившись, чтобы сразу не увидеть безвольное тело Леськи. Открыла один прищуренный глаз, затем второй. Зал пуст и идеально убран. Леськи в нем не было – ни живой, ни в виде трупа.

Это приободрило Тори. В спальне белье дышало чистотой и нетронутостью, Леськи там опять же не наблюдалось. В шкафу, наполовину очищенном от вещей Ивана, на первый взгляд, вся одежда Леськи оставалась на месте. Даже любимые джинсы, из которых Леська обычно не вылазила, аккуратно покоились в стопке других штанов. Она явно ушла из дома в том самом новом платье.

Ванная. Надраено до блеска и пусто. Ряды флакончиков на полочке, толстенький рулон мягкой туалетной бумаги, пушистые полотенца – кажется, совсем новые, Тори таких раньше у подруги не видела.

Осталась кухня. Тори вошла и с минутным облегчением присела на мягкую накидку табурета. С одной стороны, она не обнаружила тело Леськи в квартире. Но с другой – это никак не объясняло исчезновение подруги. И теперь предстояло обзванивать морги, больницы и писать заявление на розыск. Ни первое, ни второе Тори никогда не делала. И совершенно не хотела никогда этим заниматься.

Леська, дурында, ну куда же ты подевалась? Тори почувствовала приступ удушья и рванула дверь на балкон.