Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды

Тай, самый маленький и непоседливый из них, первым выскочил из кубоида и, нетер-пеливо подпрыгивая, поджидал своего единственного друга Синса. Ну, по крайней мере, Таю было приятно думать, что Синс – его друг. Почти все остальные эмикшеры относилось к Таю, скажем прямо, прохладно. Он действительно отличался от большинства. На фоне сте-пенных и серьёзных, если не сказать угрюмых, эмикшеров Тай выглядел слишком импуль-сивным и, наверное, легкомысленным, постоянно улыбался и старался развеселить окружа-ющих – просто от радости бытия. «Добрый до наивности», вздыхала мама, глядя на Тая. Окружающие не понимали таких порывов и считали, что он несколько «не от мира сего».

Синс, наконец, неторопливо выполз из кубоида в окружении таких же обстоятельных одногранников. Тай ухмыльнулся и устремился вперёд – скорей домой, обрадовать близ-ких! Синс, прощаясь с товарищами, встопорщил на спине волоски, пока ещё больше похо-жие на пух, и двинулся вслед за Таем – они жили по соседству.

Попадавшиеся навстречу взрослые эмикшеры, которых в преддверии Рождества в по-сёлке было гораздо больше обычного – все хотели посетить праздник «первого выхода», неодобрительно косились на то и дело порывающегося взлететь Тая. Получалось у него пло-хо – как все эмикшеры, ещё не испытавшие опыта реального полёта, Тай мог лишь на не-сколько сантиметров взмывать над поверхностью. Но переполнявшая его нервная энергия требовала выхода, и после нескольких торопливых шагов он вновь напрягал все свои волос-ки, посылая тело в прыжок.

Многие ехидно усмехались, глядя на неуклюжее порхание Тая, но он не обижался, только с завистью вздыхал при виде их свободного, лёгкого, пусть и неторопливого, полёта. Ничего, скоро – буквально завтра! – он тоже выйдет за купол, и огромный человеческий мир подарит ему и радость полёта, и смысл существования, и осознание собственной необ-ходимости. И ещё ощущение голода – которого не знали те, кто ни разу не выходил за ку-пол посёлка – и возможность его удовлетворить. И, кстати, цвет. Взрослые эмикшеры, в отличие от маленьких, не были совсем прозрачными – взаимодействие с человеческим ми-ром оставляло на их просвечивающих кирпичеобразных телах лёгкий цветной след. И семьи эмикшеров сбивались, в основном, по цветовому признаку: бледно-зелёные, блёкло-индиговые, тускло-карминовые. Семья Тая отсвечивала фиолетовым. Интересно, каким цве-том нальётся он сам после первого выхода?

Тай возбуждённо вздохнул. Мир людей – прародитель эмикшеров – удивительный, влекущий, загадочный, ждал новых волонтёров. Ждал его.

– Скорей бы завтра! – Тай, сияя, повернулся к другу.

– А-а… да, – вяло согласился Синс.

– Ты чего? – Тай удивлённо уставился на него. – Ты что, не хочешь за купол?

– Хочу, конечно, – неубедительно отозвался Синс и, потупившись, добавил: – просто, знаешь, я так странно себя чувствую… даже не знаю, как объяснить. Вроде хочу, и даже очень, и в то же время – совсем не хочу. Как будто что-то внутри предупреждает: «не надо», – Синс кивнул на единственный тёмный сгусток в теле размером с горошину. Эмик-шеры называли его сердцем.

Похоже, Синс просто слегка трусит, подумал Тай. В общем-то, это понятно, всех пер-вогранников бьёт мандраж перед первым выходом, как бы ни успокаивал учитель. Хотя, по-жалуй, всё-таки не всех: вот сам он нисколько не боится. Наоборот, предвкушает, как попа-дёт в мир людей, увидит их жизнь, ощутит их эмоции и – Тай всхлипнул от избытка чувств – начнёт людей счастливыми! Ведь в этом и состоит предназначение эмикшеров.

– Всё будет хорошо, вот увидишь, – ободрил друга Тай. – И учитель с нами будет.

Синс лишь грустно посмотрел на него.

* * *

Они ступили в длинный и глухой, как будто обитый ватой, коридор – звуки в нём стихали до еле слышного шёпота, но у первогранников и не возникало желания галдеть. Притихшие и робеющие, они тесной группкой семенили за учителем. Плетущегося рядом с Таем Синса сотрясала крупная дрожь.

Коридор закончился небольшой круглой комнатой. Учитель остановился. Ученики сгрудились вокруг него.

– Все всё помнят?

Ученики вразнобой покивали.

– Я буду поддерживать свой купол радиусом в сто человеческих метров. Если по-чувствуете, что упёрлись в него, не пытайтесь преодолеть, просто поверните назад. По исте-чении отведённого времени я начну сворачивать купол. Когда ощутите, что он подталкивает вас, возвращайтесь ко мне, – учитель серьёзно оглядел нервничающих подопечных и вдруг тепло улыбнулся. – Всё будет хорошо. Пошли.

Он коснулся матовой стены, и она растаяла, открывая проход в человеческий мир.

Плоская крыша маленького круглого кафе давала прекрасный обзор на небольшую площадь под ними. Множество разноцветных огней освещало покрытую снегом улицу, вы-сокую мохнатую ель с игрушками и гирляндами, изогнутые скамейки, торговые павильончики и снующих между ними людей.

В первые мгновения Тай был оглушён ярким перемигиванием лампочек и громкой музыкой. И не он один – все восемь первогранников растерянно застыли на середине кры-ши, уставившись на мигающую, беспрестанно изменяющуюся панораму. Учитель с понима-ющей улыбкой тоже остановился, давая юным эмикшерам прийти в себя.

– А теперь закройте глаза.

Тай, переполненный новыми впечатлениями, и забыл об этой инструкции, хотя им втолковывали её всю последнюю неделю. Он поспешно зажмурился, стараясь сосредото-читься на своих ощущениях. И буквально через минуту почувствовал, как кожу начинает пощипывать сотнями маленьких острых иголок, от которых становилось щекотно и тепло – даже горячо. Иголки словно бы проходили сквозь кожу и кололись уже не только снаружи, но и изнутри. Тело наполнила изумительная лёгкость. Всё происходило именно так, как рас-сказывали учителя и братья. Тай радостно вздохнул – у него всё получается!

– Откройте глаза.

Тай распахнул веки. Беспокойство улетучилось, его переполняло смешанное с лико-ванием возбуждение. Он ощущал себя лёгким как облако, и даже, наверное, ещё легче. Страх не суметь взлететь показался сейчас смехотворным. Судя по взбудораженному гомону остальных, они тоже окунулись в атмосферу человеческого мира.

– Вперёд!

Тай скользнул к краю крыши и, охваченный единственным стремлением, спорхнул вниз – к людям, их голосам, смеху, мыслям, эмоциям. Чуть отстав от него, летел Синс. Кра-ем глаза Тай видел разлетевшиеся веером прозрачные пятнышки товарищей.

Разноцветные людские ауры светились – у кого ярко, у кого тускло, светлее или темнее в зависимости от настроения. Светлых было больше: приближался праздник.

Тая неудержимо влекло к их радости, теплу и свету. Он подлетел к молодой женщине, держащей за руку маленькую девочку, и завис над ними невидимым пятнышком. Аура девчушки переливалась особенно ярко и весело. Из-за большой городской ёлки, улыбаясь, выглянул мужчина.

– Папа! – завизжала девочка.

– Увидела, моя глазастая, – засмеялся мужчина, подбежал к девочке, поднял её на руки и закружил.

Дочка звонко захохотала.

– А маму?

– Что? Покружить?

– Да! Можешь?

– Я? Я всё могу!

Мужчина аккуратно спустил дочь, повернулся к жене и взял её за талию. Глаза у неё смеялись, но она воскликнула притворно-возмущённо:

– Серж, прекрати!

– Ни за что.

Он крепко обхватил её и, приподняв, закружил. Девочка счастливо захлопала в ладо-ши, аура её вспыхнула искрами, и Тай почувствовал, что его как магнитом тянет к этой дев-чушке. Не в силах сопротивляться, он подплыл к ней и тихонько коснулся искрящегося ним-ба. Тёплая волна ласкового света обняла его. Радость бурлящим потоком хлынула внутрь, и фонтан эйфории вознёс Тая на недосягаемую высоту. Таким счастливым он ещё никогда не был.

Девочка прекратила хлопать. Мужчина отпустил жену, и они вместе склонились над дочкой.

– Покружить тебя ещё?

– Нет, – без улыбки ответила девочка.

– Ты что? – в ласковом голосе матери проскользнула нотка тревоги. – Замёрзла?

– А… наверное.

– Ну, пойдём домой.

Родители взяли девочку за руки, и маленькая семья покинула площадь.

Тай с сожалением смотрел им вслед.

Однако очагов радости на площади было много. Девушка с лучисто-розовой аурой улыбалась юноше, который заботливо оборачивал её шею огромным разноцветным шарфом. Тай подлетел поближе, окунувшись в ауры обоих. Глубокая розовая нежность словно бы по-гладила его. Девушка отвела взгляд от своего избранника, и её улыбка стала напряжённой. Издалека за ними пристально наблюдал долговязый юнец. Его ауру простреливали серо-коричневые стрелы, а взгляд, направленный на соперника, сочился неприязненной горечью. Тай увидел, как к юнцу стремительно подлетел один из эмикшеров – кажется, Келс – и замер, напоминая присосавшегося комара. Парень фыркнул и с кривой усмешкой отвернулся от парочки. Эмикшер тяжело отвалился.

На краю площади Тай заметил небольшой каток и устремился к нему, на ходу подхватив кусочек голубого колкого веселья от компании хохочущих и толкающихся подростков и глоток шершавой сиреневой сентиментальности от тихого одинокого пьянчужки, бережно прижимающего к груди бутылку.