Тридцать три несчастья

– Ты нас обманула! Сказала, что не обижаешься, а сама обижаешься!

– Что было, то было. Я закрыла эту страницу. В нашей семье было так: я обслуживала вас как Золушка, а вы меня не уважали и не ценили. Он часто обзывал меня даже при вас. Нет?

– Он больше не будет, – заныл сын.

– Он будет делать дома всю тяжёлую и грязную работу? Он будет запрещать бабушке называть меня дурой? Он сам не будет так меня называть? Он не будет гнать меня туда, где, он знает, мне будет плохо? Вы верите, что так будет?

– Мама, так, конечно, не будет. Но он будет меняться, – обняла её дочь. – Ну, ради семьи!

– Катя, меньше, чем через два года, ты закончишь школу и уедешь учиться в Москву. Тебя там, вдали, будет греть мысль, что я терплю боль и унижение ради семьи?

– Ладно, я поняла, мы эгоисты. Тогда скажи, как мы будем жить сейчас?

– Если бы папа и бабушка ко мне хорошо относились, они бы не отобрали у меня квартиру, которая осталась мне от моей мамы. Я бы ушла туда. А вы бы жили со мной. И папа бы имел возможность создать новую семью. И вы жили бы рядом с обоими родителями.

– Бабушка сказала, что всё нам достанется, – пробубнил Денис.

– А мне? Мне где жить?

– С нами…

– То есть в чужом доме и из милости? Дети, а как вы думаете, бабушка может прожить, к примеру, до девяноста лет? Очень даже может. Дай ей бог, конечно, здоровья, но тогда ты, Катя, до тридцати пяти лет своего угла иметь не будешь, если в банкирши не выбьешься или за богача замуж не выйдешь. Кстати, ваш папа тоже богатым считался, когда я за него замуж вышла. Только после развода я бедней, чем в девичестве, стала. А что тебя ждёт при таком раскладе? Бабушка будет решать, с кем тебе дружить и замуж выходить. Будет грозить, что наследства лишит, если не того выберешь. Вашему папе сорок шесть лет, а она до сих пор им манипулирует. Я сейчас глупость сказала?

– Да, бабуля всегда про наследство говорит, – согласился Денис.

– Она ещё и вас поссорит из-за этого мифического наследства!

– Мама, не забалтывай, – рыкнула Катя. – Как мы будем жить сейчас?

– Я сниму комнату у Татьяны Николаевны. Это в том самом доме, где у меня квартира была. Она меня примет, она с моей мамой дружила. Но… уйдёте ли вы от отца из трёхкомнатной квартиры в комнату?

– Я уйду, уйду, – подпрыгнул Денис.

– В одной комнате втроём? Это невозможно, – надула губы Катя.

– Значит, семья делится пополам. Катя с папой, Дениска с мамой. У мамы зарплата так себе. Катю папа будет хорошо обеспечивать, тем более, что она умеет к нему подластиться. И бабушка, чтобы меня уязвить, будет к ней особенно благосклонна. А Денис будет завидовать. И рано или поздно они его перекупят. Гироскутером, электрическим самокатом, компом каким-нибудь сверхскорым, смартфоном крутым. Вам обоим от всего от этого станет неловко, и начнёте вы меня избегать.

– Мама!

– Я неправду сказала? А ещё… бабушка ваша в городе человек не последний. Стоит ей на моё начальство нажать – и оно меня с работы выдавит. И нигде меня больше не возьмут, потому что Софья Семёновна об этом попросит. Нет?

– Да, ты права, – вынуждена была признать Катя. – Бабушка загнала тебя в угол. Чтобы нам жить вместе, тебе нужно будет унижаться перед ней. И папа не уважает тебя и уважать не будет.

– Вот это уже здравая оценка ситуации. Не скажу, что я в ней не виновата. Я терпела унижение ради семьи. И это меня разрушало. Но я сошлась с вашим отцом почти в твоём возрасте, Катя. Мне было семнадцать. Я не имела перед глазами образца семейной жизни, меня мама одна растила. И, Катя, насчёт любовницы. Не я этот разговор затеяла, но, раз вы в курсе, так ответь честно. Ты уверена, что до Светы не было какой-нибудь Маши? А после Светы не будет Матильды или Иры?

– Мам, ты знаешь, что тётя Ира к отцу клинья подбивает?

– Ну и что такого? Не она, так другая! Так пусть лучше тётя Ира! Она знает вас с самого рождения, она ваш участковый педиатр. Любить сильно не будет, но и не обидит. И работать по дому научит. На этом мы наше совещание заканчиваем. Как говорят учёные, правильная постановка проблемы – это уже половина решения.

Люба вытащила из сумки пакет с пирогами, и они все вчетвером вместе с Люсей сели пить чай.

– Мама, а ты не из-за того заболела, что тебя по голове Гришка ударил?

– Что такое? – спросила Люся.

– Да ерунда, – отмахнулась Люба. – Там у нас напротив дома на девочку одну напали. Ну, я кинулась её отбивать, а мне по черепу битой…

– Боже! Я знаю, это наша ученица. Родители – алкаши. Они отступного взяли, и дело замяли. Я только не знала, что там ты была. Неужели ты с ними договорилась?

– Я бы не отступилась. Его родители ко мне в больницу приходили, я их сразу послала. Такого прощать нельзя! Но тут мне сказали, что надо срочно прооперироваться, и стало не до того. А действительно, что это меня больше не вызвали?

– Ну, не ошибусь, если…

Женщины переглянулись и кивнули друг другу.

– Что, мам, что? – теребил Любу сын.

– Да что там, с бабулей они всё уладили, – свысока глянула на брата Катя. – Она ведь в больнице тогда на маму шипела, что та ей вечно неприятности доставляет. А мама ей сказала, что своей жизнью торговать не будет.

– Бабушка деньги взяла за то, что Гришка маму ударил? – сделал большие глаза Денис.

– Да нет, конечно, – прижала к себе сына Люба. – Понимаешь… можно расплатиться не деньгами, а услугами. И не сразу, а в дальнейшем.

– Ага, – ехидно кивнула Люся. – И это совсем другое дело!

– Ладно, замяли, мне эта травма даже на пользу пошла. Сколько бы ещё эту дрянь в себе носила, и на юг бы поехала. Тогда бы точно мне конец пришёл. А в хирургии кровь взяли, а там гемоглобин никуда – ну, и послали на консультацию в область. А там, конечно, дату операции назначили.

– Мама, а почему ты нам не сказала про болезнь?

– Разве?

– Да ладно, Дениска, говорила она, и не раз. Только мы не придавали значения, потому что папа каждый раз перебивал, что она на себя напускает только.

– Люба, а как получилось, что ты в драку ввязалась? Мимо проходила?

– Да нет. Я спала. Я тогда уже каждый день неважно себя чувствовала, поэтому, как свободная минутка, всё прилечь норовила…

– А папа говорил, что ты растолстела и обленилась…

– Денис! – прервала его сестра, бросив взгляд на учительницу.

– В общем, проснулась от девичьего крика «Мама!». Балкон открыт, а этот шалман прямо напротив, ну, эта развалюшка, где алкаши Кожевниковы живут. Меня по сердцу резануло. Бегу, вижу, что Катя дома, а всё равно бегу! Только халат на ночнушку накинула, даже не застегнулась…

– Мама, а почему ты не остановилась, это же не Катя была?

– А что, чужую девочку не жалко?

– Жалко, – сказал через паузу Денис, когда увидел, что все глядят на него и ждут ответа. – Но тебя жальче.