Первый эксперимент

Через полтора-два часа мой голос сел и я попросил воды. Как и следовало догадаться, на космическом корабле ее не оказалось. Точнее, вода была. Но не земная. Заботливые инопланетяне пить мне ее не разрешили, так как не были уверены в последствиях ее воздействия на мой еще недостаточно исследованный ими организм, и предложили сделать перерыв до завтра.       Напоследок они, очень извиняясь, попросили меня задержаться еще на несколько минут, дабы посмотреть на то, что у меня внутри. Если я, конечно, позволю. Я кинул тревожный взгляд на переговорщика, но он заверил, что беспокоиться не о чем. Это не больно и не опасно. Меня попросили встать, переговорщик выдал собравшимся по паре темно-синих круглых стеклышек в мягкой оправе, напоминающие наши очки для плаванья, только без резинки для головы. Инопланетяне прилепили их на глаза, столпились вокруг меня и о чем-то зашептались на своем языке.

Я почувствовал себя беззащитным, почти голым перед этой донельзя любопытной компанией. Наверное так чувствовал бы себя покойник в прозекторской, если бы после смерти мог что-то ощущать.

– Вы не могли бы говорить на нашем языке? – В конце концов взмолился я, устав от их перешептывания и жадных взглядов.

Сиреневая инопланетянка, та самая, что просила меня не бояться, – я узнал ее по цвету, который был самым ярким, среди присутствующих «дам», – сняла очки и доверительно погладила меня по щупальцем по плечу.

– Боюсь, вам будет еще менее комфортно, если вы поймете, о чем мы говорим.

– Почему это?

– Насколько мне известно, представителям вашей цивилизации неприятно видеть собственные внутренности или внутренности своих сородичей. Подробные разговоры об этом тоже могут вызвать у вас смущение и даже отторжение. Или я не права?

Я был вынужден согласиться, отметив про себя, что был прав на счет ее пола. Она действительно говорила о себе в женском роде.

– Расскажите хотя бы, нет ли у меня там серьезных патологий. Или заболеваний. Может, срочно пора к врачу? А то вдруг наше, только начавшееся сотрудничество, прервется по причине моей внезапной кончины? – Попытался сострить я.

– Смертельных заболеваний у вас нет, если вы об этом. Но вот курить лучше бы бросить. И пить кофе на голодный желудок не следует.

– Увы, ничего не могу с собой поделать.

Она задумчиво посмотрела на меня, снова прилепила к векам очки и, склонившись, осмотрела мои грудь и живот, оттеснив других, все еще разглядывающих меня и перешептывающихся пришельцев. Отцепила очки и сказала уверенно:

– Обострение гастрита через шесть, максимум семь недель. А там и до язвы недалеко. Еще раз советую подумать о том, чтобы пересмотреть свои привычки. – Посмотрела на мое вытянувшееся лицо и добавила извиняюще: – Простите, это просто…как это по-вашему…дружеский совет?

Я кивнул, раздумывая над тем, как буду скучать без нескольких чашек утреннего кофе. Тем временем переговорщик хлопнул щупальцами и громко объявил:

– Господа! Мы злоупотребляем силами и временем нашего уважаемого гостя! Встреча окончена!

Инопланетяне с видимым сожалением сняли очки и расселись по креслам, поглядывая на меня с еще большим интересом и даже каким-то вожделением. Я укрепился в мысли, что, дай им волю, они с удовольствием раскромсали бы мое бренное тело. В научных целях, разумеется.

Мы распрощались и я, в компании переговорщика, покинул корабль тем же путем, которым мы вошли. Переговорщик вызвался проводить меня до машины.

– Заметил, что вы нашли общий язык с Хоканой.

– Самая яркая из женщин? Не уверен, что здесь уместно это слово, но ведь я правильно понял, что ваши сиреневые соплеменники относятся к представителям женского пола?

– Все верно.

– Хокана показалась мне очень милой. И доброй.

– Она замечательная. Добрая и чуткая, как вы уже отметили. Прекрасный врач, настоящий профессионал своего дела. Любящая мать и супруга. В свободное время изучает особенности функционирования человеческого организма. К сожалению, в основном по книгам и сведениям из вашего интернета, которые я добываю для нее. Она мечтала о том, чтобы побывать на Земле и увидеть людей воочию.

– Вы хорошо ее знаете.

– Лучше, чем кто бы то ни было. Хокана – моя жена.

– Вам с ней повезло.

– Вне всяких сомнений. И приятелю вашего приятеля тоже. – Переговорщик остановился. Мы подошли к окраине леса. – Потому что именно Хокана вызвалась оперировать его сегодня ночью. Еще не передумали присутствовать?

– Ни в коем разе. Если не будет много крови, как я уже говорил. Не выношу вида крови.

– Крови не будет. Совсем. Наши технологии позволяют обходится без этого.

Наши технологии.

Я рассмеялся. И тут, к моему изумлению, я впервые увидел, как на «лице» переговорщика в ответ расцвела слабая улыбка.

– Зря смеетесь. – Укоризненно сказал он, продолжая, тем не менее, улыбаться сам. Взмахнул щупальцем и в воздухе рядом с ним расцвели цветы, с виду напоминающие наши ромашки, только значительно крупнее. И они были голубые.

Переговорщик быстрыми движениями щупалец собрал цветы, и протянул мне букет.

– Это вашей девушке. За то, что мы задержали вас. Кстати, она вам звонила, но стены нашего корабля не пропускают волны вашей мобильной связи.

Я взял цветы. Они пахли потрясающе. Медовый запах с незнакомым приятным оттенком.

– Как вы это сделали? И что мне сказать Оксане? Такие цветы на Земле не растут.

– Скажете, что купили у старушки возле метро. Ваша девушка не ботаник, поэтому поверит. А сделать их мне было нетрудно. В наших щупальцах, как вы изволите их величать, мы храним множество частиц растений, минералов, даже живых клеток, из которых можем получить необходимое. Например, сделать воду, если окажемся в пустыне.

– Вы можете создать все что угодно, имея лишь частицу этого?

– Далеко не все. Например, на корабле я не смог сделать воду для вас, просто потому, что ее образца у нас не нашлось. Кстати, нужно будет исправить это упущение. Если будет интересно, позже посвящу вас в подробности. А сейчас нам пора. Мы с Хоканой будем ждать вас у ворот местной больницы под номером семь в три часа ночи. Мы решили перенести время на более позднее. Так меньше рисков быть замеченными. А вам необходимо показаться дома.

– Как же мы попадем внутрь?

– Не беспокойтесь. Я все устрою.

Переговорщик повернулся, намереваясь уйти, но застыл в воздухе. Сказал, не глядя на меня:

– Переговорщик наверное не самое плохое прозвище. Но вообще-то мое имя Гарни.

****

По дороге домой мои щеки пылали от стыда. Переговорщик, он же Гарни, поначалу обращался ко мне исключительно на вы, не используя имени. Но потом, спустя несколько месяцев нашего общения, стал все чаще и чаще называть меня Александром. А я, за все это время, так и не удосужился поинтересоваться как, собственно, его зовут.

Гарни. Хокана.

Необычно. Красиво. Загадочно. Как и все, что связано с ними. Несмотря на их непривычный человеческому глазу облик, на резонные опасения и некоторую долю зависти при контакте с расой, очевидно превосходящий землян, – да, и по технологиям, разве я могу это забыть, – пришельцы нравились мне все больше. Они были удивительно вежливы и воспитаны. Удивительно порядочны и добры. И… красивы. Стоило мне привыкнуть к их внешнему виду, перестать проводить параллели между инопланетянами и людьми, как до меня дошел и это факт. Они действительно прекрасны. Гладкие, упругие, прохладные, сверкающие искорками тела. Грациозные, плавные движения. Приятный спокойный тембр их голосов. А их глаза? Изумрудные. Розовые. Умные и проницательные. Казалось, в их глубине плещется та самая вселенная, которую они с такой легкостью научились бороздить.

Я оторвался от дороги, приподнялся на автомобильном сидении и кинул взгляд в зеркало заднего вида. Зеркало отразило темно-русые волосы, такого же цвета брови, ничем не примечательные карие глаза, слегка картофельный нос и щеки, начинающие к вечеру темнеть от щетины. Никаких тебе искорок и изумрудной зелени. Боже, наверняка они считают нас уродами. Забавно. Я с таким трудом привыкал к внешности переговорщика – на первых порах приходилось прикладывать усилия, чтобы смотреть на него без отвращения. И никогда не задумывался, что испытывал он при взгляде на меня.

Оксана не имела привычки выяснять отношения или устраивать скандалы. Несмотря на то, что вместе мы жили меньше месяца, я это понял. И, разумеется, оценил. Она была из тех потрясающих людей, которые никогда не пытаются наказать близкого человека резкими словами или, что еще хуже, холодным молчанием. Она вела себя корректно во время тех ссор, которые случались между нами еще тогда, когда я участвовал в проводимом инопланетянами эксперименте и почти постоянно был на взводе. И она ни разу не припомнила мне их.

Ну и конечно ее удивили и растрогали необычные цветы.

– Все уже остыло. – Сообщила мне она, ставя букет в вазу и зажигая газ под стоящими на плите сковородками, когда я, помыв руки, завалился на кухню поинтересоваться, что у нас на ужин. – Жареные картошка и горбуша. Будешь?