Опция «Выход» не предусмотрена

Когда кюветы наконец-то остались позади, а луч света выхватил впереди стену с черной аркой открытого выхода из зала, паника отпустила, а сердце перестало выпрыгивать из груди. Привалившись мокрой спиной к покатому своду коридора, я отдышался и дал себе минуту передохнуть, а потом снова пошел.

Я хоть и бывал там один раз, но в темноте туннель коридора неузнаваемо отличался от виденного при ярком свете. Он казался в разы шире, бесконечно длинным и с теряющимся над головой потолком. Не раз мелькала мысль, что это другой туннель и он ведет куда-то в сторону от выхода, что я заблудился, но выбора у меня не было и я упорно шел вперед. Когда показалась знакомая дверь раздевалки, где когда-то надевал костюм биозащиты в компании щебечущей Ирины, я выдохнул с облегчением, будто увидел свет маяка.

Перешагнув порог, я замер. Сразу у входа на полу лежала бесформенная желтая куча, в которой с трудом узнавался тот самый спецкостюм. Из-под него натекла и уже успела покрыться мутной пленкой черная лужа крови. Я не столько видел, сколько догадывался, что внутри костюма был человек. Понять это было невозможно, ни ног, ни рук, ни головы, сплошной изрубленный желтый в черных потеках ком.

Осторожно обойдя оставшееся от Ирины, а это наверняка была она – судя по миниатюрности останков, я осветил комнату в поисках одежды и обуви. Я был все еще голым, а в том стылом каземате с отключенной климатической системой можно было и застудиться, да и ходить босиком по усеянному мусором полу было опасно. Луч света выхватывал лишь огромные желтые костюмы биозащиты, от вида которых меня брала оторопь, и лишь в самом углу я увидел какое-то тряпье на стенном крючке и розовые кроссовки. Одежда и обувь были женскими, но мне выбирать не приходилось.

– Извините, но вам это больше не понадобится, – сказал я «прилегшей» у порога Ирине.

Она оказалась сторонницей спортивного стиля, а потому мне пришлись вполне в пору балахонистые трикотажные штаны на резинке, они нигде не давили, правда и доходили лишь до середины голени. От маечки с блестками пришлось отказаться, дальше груди я ее натянуть не смог. Как и кроссовки. Разодрав задники о стенной крючок, я надел их как шлепки и в таком виде пошел дальше.

Туннель коридора вывел меня в круглый зал с пандусами и эстакадой, где совсем недавно в нашу «скорую» загружали саркофаг с телом девушки. Осветив зал, я на мгновение задержался лучом на двух бесформенных телах под пандусом в лужах крови, но тут же направил фонарь в сторону открытого выхода. Захотелось бежать туда, нестись сломя голову. Я бы и побежал, если бы мог, но в моих силах было только брести, держась за стену.

Туннель бесконечной змеей полз вверх и под проклятым углом. Подъем забрал остатки сил, заставляя часто останавливаться на отдых. Я настолько устал, что уже перестал обращать внимание на мертвецов, хотя с каждой оставленной позади сотней метров их становилось все больше, среди трупов в спецодежде начинали попадаться уже и в обычной гражданской. Все они были одинаково изуродованы, жестоко изрублены и, самое страшное, у всех были отсечены головы, причем их старались отбросить подальше от тела.

Проходя мимо очередного покойника, я вздрогнул и попятился, увидев рядом с ним окровавленный топор. Тот самый «зомби», мой спаситель. Он лежал поперек прохода, привалившись спиной к стене и сжимая топорище. На желтой ткани спецкостюма в районе груди и живота виднелись следы вошедших в тело пуль, минимум трех. Это были просто входные отверстия, их и различить-то можно было с трудом, но этих ранений вполне хватило.

Когда я попытался обойти тело, он вдруг кашлянул, приподнял и тут же уронил руку.

– Выбрались, – хоть и тихо, сипя пробитым легким, но все же отчетливо сказал он. – Я рад.

– Давайте я вам помогу…

– Не нужно. Меня убили. Это хорошо. Расплата.

– Но вы тоже многих…

– Да. Наказал. Они думали, что я свой и подпускали. Главное – голову отделить, тогда уже не помочь. Особенно тем, в дорогих костюмах. Запомните.

Я понял, о чем он.

– Давайте-ка, поднимайтесь. Вместе доковыляем. Вам еще можно помочь. Да и крови почти нет.

– Вся кровь здесь, – он вяло хлопнул по неестественно раздувшемуся бедру, который от удара заболтался как курдюк с водой. – Костюм герметичный. Я как в бассейне из собственной крови. Иронично, да?

– Но…

– Бросьте. Я не хочу жить. Устал. Да и не должен я жить, – он кашлянул и чуть сполз по стене, я успел его поймать и вернуть в вертикальное положение. – Спешите. Там еще должно быть светло. Когда выберетесь, идите в обратную от дороги сторону. Опасно. За корпусом пустырь, идите прямо, до забора. Вдоль забора…

Он замолчал и как-то вдруг обмяк всем телом. Через мгновение звякнул о бетон выпавший из мертвых рук топор.

– Спасибо, – сказал я. – Спасибо.

Думая о том, что так и не узнал его имени, чтобы потом найти семью и помочь, отплатить, я пошел дальше. Если выберусь, если останусь живой, то найду. Обязательно найду.

Близкий выход я почувствовал по дуновению ветра. Чистого, свежего и живого ветра. А скоро мрак туннеля рассеялся, и я сразу же выбросил ненужный, да и порядком надоевший фонарь. Привыкшие к сумраку глаза скоро начали различать изгиб тоннеля, тянущиеся по его стенам и потолку решетки, трубопроводы и мотки кабелей. Выход распахнулся передо мной внезапно, ударил по глазам лучами закатного солнца, оглушил шумом ветра в кронах деревьев.

Помня предостережение, я затаился перед опущенной решеткой запорных ворот и огляделся. Никого. На дороге, ведущей в жерло тоннеля, россыпью валялись матово сверкавшие на солнце автоматные гильзы, на обочине обильно чернело засохшее пятно крови, чуть дальше лежал опрокинутый на бок электрокар, из-под которого нелепо торчали чьи-то голые ноги с обрывками штанин. Асфальт был изрисован витиеватыми узорами следов покрышек, будто здесь недавно устроили гоночный заезд.

Откуда-то из-за административных построек поднимался и, причудливо извиваясь через все небо, тянулся жирный шлейф дыма. Насколько я помнил, именно в той стороне располагался антенный комплекс с электроподстанциями. Значит, атака на Трехсосенку прошла по брюховецкому сценарию.

Отдохнув, я выбрался из-за ворот и пошел вдоль здания в противоположную от дороги сторону. За дальним углом действительно открылся небольшой пустырь с маячившим вдалеке кирпичным забором.

Хоть я и старался сохранять спокойствие, но сердце все равно выпрыгивало из груди, хотелось кричать, бежать, но на сей раз, впервые за многие месяцы, от радости и восторга. Я был жив, вопреки всему и назло всем!

Идя вдоль забора, я наивно рассчитывал обнаружить в нем какую-то прореху. Неспроста же мой таинственный спаситель советовал, все его прошлые рекомендации оказались полезными. Однако мощная каменная стена с колючей проволокой поверху отметала даже саму мысль о возможности существования в ней дыр, щелей или чего-то подобного. Не очень к месту вспомнив, как я уже шел вдоль похожей стены в краснодарском филиале КУБа, сбежав от конвоя, я и не подозревал, насколько уместным окажется невольное сравнение. Тот забор также тянулся бесконечной стеной и привел меня к единственному выходу с территории этой живодерни с будкой охраны и крепкими воротами, правда, распахнутыми настежь.

Спрятавшись за деревом, я долго наблюдал за казавшимся свободным, безлюдным, манящим путем наружу, но не решался выйти из укрытия. Немного настораживали доносившиеся непонятно откуда звуки бьющегося стекла, далекий вой сирены «скорой помощи», визг шин и отголоски криков.

Вернувшись к стене, я вдоль нее все же подошел к будке с поднятым шлагбаумом, выглянул наружу и остолбенел. Со стороны Трехсосенки шла толпа, заполняя собой все свободное пространство. Казалось, что люди идут медленно, но на самом деле эта орда надвигалась стремительно, как цунами, подминая под себя или сметая с пути все. Я даже толком испугаться не успел, как уже оказался окруженным хлынувшим в ворота потоком людей. Меня засосало в эту разъяренную стремнину и понесло обратно. Сопротивляться не было ни сил, ни возможности, окажись на моем месте бетонный столб, людская река его подхватила бы точно так же. Только я успел подумать о перспективе оказаться растоптанным, как ей на смену пришла перспектива быть растерзанным. Сразу несколько рук, судорожно хватая меня за что придется, выдернули из толпы и прижали к ближайшему дереву. В лицо лезли перекошенные яростью рожи, все разом что-то орали, в чем-то обвиняя и чего-то требуя. Чей-то сведенный судорогой кулак замахнулся для удара, но его перехватили и выкрутили.

– Вы с ума сошли?!! – истерично закричала откуда-то с боку женщина с кавказским акцентом. – Не трогайте его! Он не из этих! Он сам от них сбежал!

Ее тут же поддержали, меня отпустили и бережно положили в тень под деревом. Кто-то укрыл курткой, зачем-то начали совать деньги, подле оставили бутылку воды.

– Скажи, брат, где остальные?

Я махнул рукой вдоль дороги с желтой линией.

– Туда. В конце будет здание с входом под землю.

Толпа взревела и понеслась вглубь территории диспансера. Скоро я остался один, ошалевший. И снова с благодарностью вспомнил предречение моего спасителя с топором. Потрогал лысую голову, на которой все еще была разметка маркером. Она-то меня и уберегла от расправы.

Я в один присест опорожнил бутылку, а потом закутался в чужую куртку и побрел к Трехсосенке. На въезде в деревню миновал с сотню брошенных автомобилей, некоторые стояли с распахнутыми дверями. Видимо, на этих машинах приехали разъяренные люди, здесь они сбились в толпу и пошли штурмовать «санаторий». Там же зияли выбитыми окнами здание колхозного правления и несколько жилых домов, павшие первыми жертвами людского гнева. Чуть в отдалении колесами вверх валялось несколько разбитых патрульных машин. Сами полицейские, невредимые, группкой стояли в тени тополей и напряженно смотрели на меня. Мне не понравился ни их интерес к моей персоне, не их тяжелый взгляд. При этом ни один не шелохнулся, не попытался меня задержать или что-то спросить. От греха подальше я решил резко взять в сторону и по обсаженной старыми тополями дороге двинулся к трассе. Совсем недавно мы с Кирой по ней медленно ехали в «санаторий», лавируя между ямами, и уже тогда путь мне показался долгим, а уж пешком он виделся бесконечным.

Непроизвольно оглянувшись на полицейских, я заметил, как от них отделился один и пошел следом. Когда он махнул рукой, то ли приветствуя меня, то ли предостерегая, я ускорил шаг. Попытка сбежать наверняка выглядела нелепо, учитывая мое состояние, но я это делал на подсознательном уровне. Скоро преследователь уже чуть ли не в затылок мне дышал.

– Далеко собрался? – окликнул он и схватил меня за локоть. Рефлекторно и безуспешно попытавшись вырваться, я тем не менее замер, ошарашенный, а затем обернулся на знакомый голос. Это был Сашка, полковник контрразведки Александр Михайлович Лонидов. Живой и невредимый. Оказалось, что я крайне опрометчиво определил его в обитатели совсем иных миров, вместе со всеми прочими, кто так или иначе вляпался в КУБ. Не менее удивительным для меня открытием был и его внешний вид. Если я напоминал ходячий труп, то Сашка выглядел так, будто мы с ним только вчера расстались на той ростовской улице. Мой бывший лучший друг и предатель по совместительству излучал жизнерадостность, улыбался от уха до уха, на нем был все тот же идеальный костюм, который изящной изюминкой дополняли все те же сверкающие начищенные туфли.

– Ты? – ахнул я. – Вот уж кого не думал увидеть здесь. Да и вообще увидеть.

– Взаимно!

Он явно собирался привычно хлопнуть меня по плечу, но вовремя одумался. От такого удара я мог и ласты склеить.

– Ну и видок! Я тебя только по походке узнал.

– Ага, – буркнул я, – кроме походки ничего и не осталось.

Сашка перестал скалиться.

– Ты там был?

Я кивнул.

– Без шуток?

– Какие уж тут шутки…