Опция «Выход» не предусмотрена

– Все нормально, – прорычал старший и что-то буркнул в рацию. – Проезжайте. Следуйте по желтой линии.

– Если не секрет, – сказал я с улыбкой, – скажите, почему «санаторий»?

– Санаторий? – мрачно переспросил тот и обменялся с коллегами подозрительными взглядами.

– Мы у вас тут впервые. Раньше через Брюховецкую работали. Неделю назад сюда перебросили. В головном офисе блондинки работают, сам знаешь. Для них не существует жизни за пределами Садового кольца. Пришлось по навигатору ехать, вот и поплутали немного. Не с той стороны заехали, нечаянно с местным населением пообщались.

– Вот оно что! – облегченно выдохнул охранник. – А мы тут гадали, чего это вы круги нарезаете? Да и опоздали на час с лишним. Из центра давно уже сообщили, а вас все нет. Хотели даже машину на поиски отправить.

– Так почему «санаторий»?

– Это легенда для местных. Чтобы вопросов не задавали, почему в их дыре такая активность наблюдается.

– Понятно. Так, говорите, по желтой полосе?

Это была не полоса даже, а выкрашенная в цвет яичного желтка дорога. Заблудиться при всем желании было невозможно.

Мы ехали вдоль мрачных одноэтажных корпусов с зарешеченными окнами, некоторые были отгорожены дощатым забором. И везде росли деревья – вдоль дороги, между корпусами, ветер волновал раскидистые кроны за корпусами.

– Как много деревьев, – сказала Аля. – Точно, как в санатории.

– Знаешь, по-моему, это настоящая психушка.

– Думаешь?

– Угу. Отличное прикрытие, кстати.

Мы обогнали группку одинаково серо одетых худых мужчин, с трудом тащивших огромные кастрюли и ведра, на боках которых коряво красной краской было написано: «Пищеблок. Горячее». Процессию замыкала погруженная в свои мрачные мысли санитарка в грязно-белом халате.

– Вот и постояльцы.

– А что они тащат?

– Ужин для своего отделения.

Завернув за угол очередного корпуса, я аж притормозил от неожиданности. Впереди показалось сверкающее новизной многоэтажное здание, за ним высилась громада антенного комплекса, по обе стороны от дороги ровными кварталами раскинулись ряды складов. И нигде ни одного дерева.

– Это уже знакомо.

Желтая дорога ожидаемо привела нас к раскрытой пасти въезда в подземные уровни мрачного прямоугольного здания. Однако броситься в него, очертя голову, мы не успели. Навстречу, прижимая нас к обочине, выскочил кортеж из десятка тонированных черных автомобилей представительского класса в сопровождении машины дорожной полиции с включенными проблесковыми маяками.

– Никак постоянные клиенты, – со злостью выдавил я из себя. – Большая шишка, никак не меньше депутата.

Поездка по тоннелю ничем не отличалась от виденной на картинке с камеры дрона в Брюховецкой, разве что мы все видели в цвете и наблюдали не со стороны.

На третьем уровне дорогу перегородил человек в комбинезоне биологической защиты и начал знаками нам показывать на съезд в боковое ответвление тоннеля, куда я послушно и свернул. Впереди нас ждал знакомый круглый зал с пандусами и эстакадами перед арками секционных ворот, одни из которых были открыты. Вспоминая увиденное в Брюховецкой, когда мы с помощью дрона наблюдали за фургоном, я точно как его водитель развернул нашу «скорую» и к погрузочной эстакаде подъехал задом. Надеялся сойти за опытного.

Указывавший нам направление человек в защитном костюме показался парой минут спустя. Шел он медленно, волоча ноги в безразмерных сапогах, смотрел мимо, напоминая зомби из дешевого ужастика.

– Это вы из питерского филиала? – глухо спросил он. Голос из-за пластикового забрала отдавал каким-то шелестением, будто не человек говорил, а звучала некачественная запись на старой пленке.

– Мы самые! – излишне бравурно, изображая дружелюбие, отрапортовал я и вылез из машины.

– Давайте сопроводиловку, – он буквально вырвал из моих рук скоросшиватель и по пандусу медленно пошел к открытым воротам, всем своим видом показывая, как ему осточертела эта работа.

– Так это вы теперь курируете северо-западное направление? – услышал я женский голос и с удивлением посмотрел на его обладательницу, невесть откуда взявшуюся на дальнем конце эстакады. Хрупкая и изящная в розовом хирургическом костюме и пестренькой шапочке, издалека она напоминала хорошенькую студентку третьего курса медвуза, которую хотелось обнять и целовать. Вблизи же в сравнения напрашивались исключительно вымышленные персонажи вроде Медузы Горгоны и все благодаря ледяному взгляду бесцветных глаз старухи. Я сразу вспомнил бывшую жену, в свои сорок с лишним имевшую внешность двадцатилетней женщины, но к которой почему-то даже прикасаться не хотелось. Тогда я еще подумал, что у меня это личное из-за былой неприязни, но вдруг оказалось, что и эта очаровательная «студенточка» не вызывала никаких чувств, кроме омерзения и страха.

Она легкой пружинящей походкой сбежала к нам, сияя улыбкой.

– Захотела посмотреть на вас лично! И познакомиться, заодно! Ирина… – она слегка запнулась, будто собиралась назвать еще и отчество, но передумала. – Я здесь главный аморфохирург.

Я пожал протянутую руку и представился вымышленным именем, затем придумал псевдоним Але. Она вымученно улыбнулась и слегка кивнула.

– Солнышко, с тобой все в порядке? – В голосе Ирины сквозила навязчивая забота мудрых старших о неразумных младших. Преклонный возраст давал о себе знать несмотря на юное тело.

– Наверное, укачало, – сказала Алена и через силу улыбнулась.

– Может тебя осмотреть?

Аля еще больше побледнела и начала вжиматься в спинку кресла, будто хотела максимально отдалиться от этой женщины.

– Нет-нет! Я просто тут посижу. На пять минут глаза прикрою и все пройдет.

– Ну, как знаешь.

Ирина повелительным жестом указала мне направление вверх по пандусу.

– Вы даже не представляете, как мы рады! – щебетала она, невольно повышая голос. Чем ближе мы подходили к отверстому жерлу ворот, тем сильнее становился свистящий гул мощной вентиляции. – Ваш предшественник, так скажем, вызывал массу вопросов насчет своего поведения.

– На чем и погорел, – сказал я, особо не целясь, но тем не менее попав точно в яблочко.

– Лучше и не скажешь! Я всегда говорила, что нельзя быть настолько мерзавцем даже ради своей работы. Это был абсолютно беспринципный человек!

Меня кольнуло слово «был», сказанное с такой уверенностью, будто увольнение в этой конторе само собой подразумевает свидание с далекими предками.

– Прошу вас! – Она завела меня в небольшую комнатку сразу за открытыми воротами, оказавшуюся тесной раздевалкой с висящими на стенных крючках желтыми костюмами биологической защиты.

Если бы Ирина не была занята болтовней и собственным костюмом, который она натягивала профессионально и небрежно легко, я бы погорел на неумении надевать столь специфическую одежду. В армии я пару раз на учениях надевал общевойсковой защитный комплект, но ОЗК не шел ни в какое сравнение с теми желтыми «скафандрами». Не было ни плаща, ни чулок, ни перчаток, ни привычных затяжек. Подглядывая за Ириной, я просто влез в шуршащий как клеенка костюм, кое-как устроил ноги в безразмерных резиновых сапогах, соединенных со штанами, всунул руки в рукава с огромными перчатками на концах, затем кое-как застегнул герметичную молнию от паха до горла и в завершении надел шлем с огромным прозрачным забралом, который фиксировался также герметичной застежкой. Я сразу понял, почему у того парня, который забрал наши бумаги, было такое дурное расположение духа – внутри костюма воняло химией, было душно и дышалось с трудом.

Из раздевалки мы прошли в кабину дезинфекции, где нас обдали клубами серого порошка из подобия раструба душа под потолком. После этой процедуры я понял, что если этот костюм и защищал кого-то, то явно не его обладателя. Скорее всего, оберегать должны были как раз от того, кто находился внутри костюма. Надпись на двери в конце коридора только подтвердила мои догадки: «Стерильно! Не входить без спецодежды и санобработки!».

А Ирина продолжала болтать, нисколько не смущенная естественными препятствиями для оживленного разговора. То ли она по сути была такой разговорчивой и просто воспользовалась случаем пообщаться с новым человеком, то ли строила насчет меня некие планы. Судя по парочке довольно прозрачных комплиментов и недвусмысленного предложения отложить поездку до завтра из-за наступления скорой ночи, второе было ближе к реальности.

Когда дверь с шипением уехала в стеновую нишу, открывая широкий проход в ярко освещенный зал с рядами знакомых кювет с пухлыми телами, меня качнуло и повело в сторону. В костюме я не чувствовал никаких запахов, кроме собственных и вони антисептика, но в тот момент мне в нос ударил смрад гниющей плоти. Я понимал, что это всего лишь разыгравшееся воображение, но волны тошноты одна за другой подкатывали к горлу. Хорошо, что на мне был мешковатый скафандр, который благополучно скрыл внезапно возникшие проблемы с координацией, иначе пришлось бы как-то объяснять мои спотыкания и хватания за попадающиеся под руку закрепленные предметы в попытке предотвратить неизбежное падение.

– Маловато у вас практики, – по-своему объяснила мои шатания Ирина. – С непривычки этот костюм доставляет массу неудобств.

– Да уж! – крикнул я сквозь давящий на уши гул и попытался улыбнуться. – Чувствую себя космонавтом в открытом космосе!