Опция «Выход» не предусмотрена

Следовавший за нами джип остановился у ворот кладбища.

Для лучшей конспирации напялив сомбреро, я выбрался из машины и полез в багажник за мешком с тряпками, одноразовыми перчатками, садовой мини-тяпкой, канистрой с водой и банкой черной краски. Аля вооружилась букетиком цветов и кульком с конфетами для поминок. Оставалось только переобуться в резиновые сапоги.

Петляя по тропкам между могил, мы часто останавливались у памятников и читали таблички с именами и датами на них, с заинтересованным видом и обильной жестикуляцией обсуждали увиденное, пытаясь произвести впечатление людей причастных, но давно здесь отсутствовавших. В действительности же я искал наилучший вид. Таковой вскорости обнаружился на некогда богатой, но, увы, ныне запущенной могиле ветерана. Добротное гранитное надгробие дополняли металлический столик со скамейкой и кованная вычурная оградка.

Аля присела на скамейку, демонстративно повернувшись в противоположную от завода сторону, а я принялся за дело. Вымыл памятник, в мешок собрал мусор, выкрасил оградку, но прежде всего я украдкой рассматривал КУБ.

Самым удивительным оказалось, что он больше всего напоминал именно завод, если бы не эти странные титанически огромные белые шары. Он выглядел как солидное, ухоженное, стабильно работающее предприятие с коптящими полосатыми трубами, блестящими сводами металлических крыш, лязгающим шумом механизмов, гулом мощных компрессоров, свистом пневматики и прочим. Это не было похоже на декорацию и могло легко сбить с толку.

– Коптят, – вдруг сказала Аля. Со стороны могло показаться, что она смотрит на меня, а на самом деле ее глаза были устремлены на трубы завода. – А с чего им коптить-то?

– То есть?

– Что они должны сжигать на этом заводе, чтобы так коптило? Похоже на крематорий.

Аля и сама не догадывалась, насколько близко подобралась к ответу на свой же вопрос.

– Это печь, – сказал я, пялясь на черные клубы жирного дыма, нехотя поднимающегося из раструбов труб. – Типа лабораторной, только большая.

– То есть?

– Буквально. У меня отец ученый, биолог. Мое детство прошло в его лабораториях. А на заднем дворе любой уважающей себя лаборатории стоит печь, в которой сжигали подопытных морских свинок после неудачных экспериментов, бездарных ученых и непослушных детей – как меня частенько пугали коллеги моего батюшки. Держу пари, если бы ветер дул в нашу сторону, мы бы и соответствующий душок почувствовали.

– У нас ветер почти всегда восточный, – сказала Алена. – Специфика розы ветров.

– Все учли, гады.

– Может на сегодня хватит? Что-то меня пробирать начало от всего этого.

– Ладно, поехали домой.

Воткнув в бетонную вазу цветы и, как положено, разложив на могилке поминальные конфеты, Аля чуть ли не бегом пошла к машине. Я с объемным мешком мусора в руках старался не отстать.

Когда мы выезжали с кладбища, джипа уже не было. Либо наша легенда сработала, либо меня все-таки вычислили и готовят некий сюрприз.

– Стой! – заорал я, хватаясь за руль. Аля ничего не поняла, но послушно затормозила. – Капот! Капот открой. Быстрее!

Глаза Алены смотрели на меня одновременно и с осуждением, и со смирением. Она уже начала привыкать к моим выходкам, а потому без лишних вопросов потянула рычаг капота и вышла из машины. Я метнулся следом.

– Ага, – наконец сказала она, сквозь прищур разглядывая подъезжающий к проходной завода запыленный фургон. – Карета «скорой помощи». Кому-то плохо стало? Хотя…

– Что? – нетерпеливо сказал я, опершись руками о край моторного отсека и из-за Алиного плеча наблюдая за «скорой». Это был огромный бело-синий «Мерседес», в котором без особого ущерба могла поместиться передвижная операционная вместе с реанимационным отделением.

– Это не наша «скорая». Сроду здесь таких «скорых» не было.

– Угу. Ты на номера глянь. Регион видишь? Татарстан. Если кому и стало плохо, то ехать пришлось издалека. Символично.

– В смысле?

– Тот найденыш из твоей истории. С ожогами на башке. Солдатик. Тоже из Татарстана был.

– Точно! Ничего себе совпадение!

«Мерседес», опасно накреняясь, нехотя перевалил через заградительные сооружения на дороге и медленно въехал в распахнутые ворота завода. Перед тем, как они закрылись, мы успели разглядеть внутренности странной проходной, которые больше напоминали сверкающий чистотой таможенный пост. А еще довелось разглядеть десятка два людей в белых комбинезонах.

– Что-то многовато медиков, не находишь?

– Угу, – Аля усмехнулась. – Наверное, производство биоэтанола очень вредно.

– Я бы даже сказал, опасно.

Для виду подергав проводки, я отправил Алену якобы пытаться завести машину. У нее это «чудесным» образом получилось с первого раза и вскорости, дабы больше не искушать судьбу, мы уже катили обратно в Брюховецкую. На сегодня хватит. Насмотрелись достаточно.

– Что дальше? – спросила Аля, глядя на дорогу.

– Известно, что. Попытаемся проникнуть внутрь.

– Надеюсь, ты шутишь?

– Даже не думал.

– А о самом проникновении ты думал?

– Даже не начинал.

– И почему меня это не удивляет? – Аля осуждающе покачала головой и тут предостерегающе взглянула на меня. – Только не начинай с «даже».

– Даже пробовать не буду, – не преминул я ляпнуть. – А если серьезно, то пара идей есть. Очень сильно надеюсь на наши традиционные ценности, в число которых на генетическом уровне прописана небрежность.

– Небрежность?

– Тяп-ляп, работать спустя рукава, от работы кони мрут и так далее. Еще не встречал ни одного дела, где удалось бы избежать этого порока. Поэтому уверен, что и в самом совершенном заборе отыщется щель, через которую мы и проникнем на завод. Щель не буквально, конечно, но…

– Я поняла.

– Меня начинает пугать, что ты стала понимать меня с полуслова.

– Пугать? Я бы счастлива была, окажись рядом кто-то такой понимающий.

– Так я и счастлив, – поспешил сказать я. – Просто немного напуган!

– Трепло…

Разверстый ад

Я вернулся за полночь, нагруженный парой пакетов с продуктами и большой коробкой. Производя непроизвольный шум и доставляя беспокойство обитателям подъезда, я все же не оставлял надежды бесшумно проникнуть в Аленину квартиру и не разбудить ее. На соседей мне, по большому счету, было плевать, а вот нарушать сон Али не хотелось, она последнее время и так натерпелась от меня. Каково же было облегчение, когда я увидел дверь распахнутой со стоящей на пороге Алей. Хоть у нее и был вид сонный и уставший, но она улыбалась и, похоже, искренне была рада моему возвращению.

– Ну как, успешно? – шепотом спросила она, целуя меня и непроизвольно ощупывая, будто проверяла целостность и сохранность всех моих членов.