Буря в бокале

– Так ты отыскал её? -Лкун с трудом сдерживался, чтобы не подгонять, быстрее ворочать языком захмелевшего монаха, так как, тот постоянно жевал, пил, долго думал, чем безмерно раздражал его. – Она у тебя?– нетерпеливо вырвалось у жреца?

Унцио пожал плечами, проглотив кусок мяса, запил остатками скрутиловки и устало вымолвил.– К сожалению нет. Я упустил её, когда она была уже в этих самых руках,– он приподнял, свои перемазанные жиром руки демонстрируя их жрецу.– Не успел я забрать её у какого-то неизвестного прощалыги, как появились другие желающие заполучить её.

– Кто они?– Лкун от злости или от распирающего его любопытства аж вцепился в спинку стула, отчего его смуглые костяшки побелели.

– А кто их знает?– вновь пожал широченными плечами монах, указывая взглядом на пустую кружку. Ему не хотелось выдавать настоятелю храма Фреда, хотя они были конкурентами, соперниками в обладании артефакта, но, несмотря на это, он всё же симпатизировал этому щедрому молодому человеку, с каким ему так славно довелось, попировать в одном трактире. А, то что он занимался, скажем, так не совсем богоугодными делами, то что ж сам Унцио будучи в миру – натворил не мало дел.

Жрец, тем временем правильно истолковав жест Унцио, взялся за кувшин.– Так они у тебя отобрали её?– уточнил он наливая.

– Как есть отобрали,– подтвердил монах, берясь за кружку.– Коварно, сзади, оглушили и были таковы.– Он схватился свободной рукой за лысый затылок, как будто по нему сейчас на самом деле нанесли удар.– У меня до сих пор звенит в ушах и гудит в голове.– Пожаловался он, быстренько влив в себя содержимое кружки.

– Что было, когда ты пришёл в себя?– немного спокойнее задал очередной вопрос свой жрец пристально наблюдавший, как Унцио постепенно, но неизбежно приближается к порогу, за которым к нему достучаться будет невозможно даже самому Мирусу.

– Когда я оклемался и поднялся на ноги, то прямиком направился на выход, на шум, что доносился снаружи. Там, доложу я вам как на духу, шла знатная магическая битва. Богомерзкие заклинания так и сыпались, будто горох из рваного мешка. Что ж подумал я, пережду это грешное дело где-нибудь в безопасном месте с защитной молитвой на устах. И поспешил я, значится укрыться, за одной статуей, вот только лучше бы я этого не делал, угодив пусть хоть в самый центр сражения этого.

– Ты попал под действие заклятия?– навострил уши сразу Лкун.

– Нет, хуже!– выпалил Унцио, ударив кулаком себе по груди.

– Но, что может быть хуже, быть заколдованным?– изумился главный жрец.

– Может твердо!– произнёс монах,– если статуя эта, за которой я имел неосторожность скрываться, изображала голую женщину, вернее почти что голую. Из одеяния на ней всего-то была…

– Давай опустим описания её, только не в храме Мируса,– поспешил обрубить Унция жрец.– Меня интересует, совсем другая статуя, вернее статуэтка, что сталось с ней, куда она подевался. Тебе удалось отследить её после того, как ты так опрометчиво упустил её?

Монах закивал утвердительно головой, так как рот его был занят паштетом.– Я всё узрел,– немного прожевав, вяловато проворочал языком он,– когда с неба, как кара господня низвергались водопады смердящей, как сам дракус жижи, прямо на головы всем без разбора, и слугам и стражам охранявших торжество и даже знатным донам и доньям. Потоки грязи сбивали с ног, валили палатки, утварь, я в это время неистово молился Мирусу, чтобы он меня вытащил из того ада куда я угодил не иначе, как благодаря злому року… «или вам преподобный» хотел добавить Унцио, но вовремя спохватился смолчав.

– Статуэтка, что со статуэткой?– перебил поток слов Унция главный жрец, который опасался, что монах впритык приблизился к черте, за которой следует глубокое беспамятство.

– Ах, да статуэтка, как раз я и хотел рассказать за неё,– он остановил свой мутный взгляд на графине.

Лкун всё понял, но не торопился наливать.– Продолжай, продолжай… накрыв ладонью, горлышко кружки проговорил он, давая понять, что пока не услышит окончания всей истории, не плеснёт ему ни грамма. Пришлось монаху «на сухую» говорить, он попытался при этом быть весьма лаконичным и кратким.

– Так, вот, когда разверзся весь этот страшный ад, и никто не знал, что делать и куда бежать, я обратился с горячей молитвой к Мирусу, при этом Унцио сложил ладони вместе, как будто собирался это сделать вновь прямо сейчас (то есть помолиться). После небольшой паузы он продолжил,– и Мирус послал мне знак, в виде вновь заволновавшегося компаса, что вручило мне ваше преосвященство. Я понял, это знак, что должен выполнить до конца свою миссию,– расчувствовавшись от выпитого и сказанного в собственный адрес, Унцио едва не пустил слезу, так он разволновался, так ему стало жаль самого себя. Шмыгнув носом он вновь заговорил,– я узрел похитителей коварных и, не раздумывая бросился за ними, но тут вмешался не иначе, как сам дракус швырнув под ноги мне, словно подножку подставив поток, источающий чудовищную трудно описываемую вонь мути. Поднявшаяся смердящая, будто подмышка дракуса волна отбросила меня далеко в сторону, я едва не потерял компас ваш, а вместе с ним и собственную душу, так стало жутко мне тогда. Но молитва вновь спасла меня, уберегла от мерзостной магии, придав новых сил вытащив буквально за волосы из непроходимого болота.

Лкун задумчиво взглянул на практически полностью лишённую волосяного покрова голову монаха, но не стал обращать внимание того на этот несколько не состыковочный с его рассказам факт. – Я стремительно кинулся за ними!– продолжал распинаться Унцио.– Увязая по колено в трясине, рискуя в любой момент провалиться в само логово препоганейшого дракуса, пусть неладно ему будет в своём болоте. Ступая вперёд с неустанно звучащей молитвой на устах, я силился во, чтобы не стало догнать и отобрать вещь, которая могла принадлежать только служителю Мируса. На пути моём, то и дело встречались люди, ставшие беззащитной жертвой этого мерзкого шквала. Как мог я оказывал им помощь, вытаскивая из пучин мутных, как мысли слуг дракуса. (Произнося это Унцио сам искренне верил в то, что говорил, так красочно в мыслях рисовало собственное воображение картины спасённых им благодарных людей. И хотя на самом деле он не оказал помощи никому, по банальной причине, что таковых попросту не было. Всё же молва сильно сгущала краски, никто на самом деле серьезно не пострадал, разве что морально. Но, тем не менее – желание сделать доброе дело имел достаточно сильное. А главное мотивация, помнил он заумное слово, слышанное им от одного жреца гостившего как-то в их храме. Тот часто повторял его на своих утренних проповедях, так что оно надолго отпечаталось в голове у странствующего ныне монаха)

Лкун участливо ждал, хотя по его лицу и было видно, что, тема спасения людей его совершенно не заботила, но и перебивать вновь разошедшегося монаха не хотел, давая тому окончательно выговориться. Опасаясь в противном случае, что вообще не сможет более ничего выведать об интересующей его статуэтки.

– Спасая людей я приближался к цели, пусть и не так скоро как того хотелось,– тем временем не умолкал Унцио.– Вытащив бездыханную неизвестную мне донью, я осенил её звездунком и уложил на сухое и главное чистое более-менее место, где она сразу пришла в себя, но поблагодарить меня не успела, так как я уже спешил настигнуть гнусных похитителей. Мне удалось нагнать их только у самой ограды, что, кстати, была частично разрушена, ибо большущая брешь была пробита в ней. Замерев возле древа, я собственными глазами узрел, как два незнакомых мне человека вцепившись хваткой нечеловеческой, буквально разорвали на части статуэтку. Такая злая сила сидела в них обоих.

– Не может быть!– вскочил на ноги, как ужаленный Лкун, всплеснув руками.– Ты уверен, что это была именно та самая статуэтка?

– Не сомневаюсь, ровно, как и в том, что Мирус бог света!– рубанул по воздуху ребром ладони монах, едва не свалившись с табурета на котором сидел. Вовремя подоспевший жрец сумел с трудом удержать его на месте. Рука Унцио сама собой потянулась к графину, как будто ища спасения в выпивке. Лкун вовремя уловив его хитрый маневр, сумел перехватить сосуд, прижав его к груди, как маленького щенка. В ответ странствующий монах разочаровано вздохнул и умильно уставился на жреца. Тот в свою очередь поспешил спросить.

– Ты глядел на компас? Что он указывал?

– Да, ничего. Замер в раз, как будто сам поломался.– Развёл руками Унцио, на этот раз не так быстро, дабы вновь не потерять равновесие.– Тут-то я и смекнул, что всё конец-то пришел артефакту древнему… (В глубине души, он был рад, что так всё завершилось, и ему не пришлось влазить в драку, из которой он мог не выйти на своих двоих и даже на четвереньках не выползти. А разменивать жизнь на пусть и ценный артефакт, он считал кощунственным поступком, ведь у него была его миссия, неоконченная миссия…)

– Жаль, жаль, очень жаль,– цокал языком сокрушаясь Лкун, не находя себе места. Затем вдруг замер и резко задал вопрос,– а обломки статуэтки тебе случаем не удалось захватить?

– Нет,– покачал отрицательно головой Унцио,– я подумал, что артефакт, уже не представляет интереса для верных служителей Мируса. (Монах, конечно, видел, что обломки остались в руках неизвестных ему лиц благоразумно рассудив – раз статуэтка поломалась, стало быть, более не представляет из себя никакой ценности. Поэтому дождавшись покуда остальные соискатели не разойдутся, благо у них в планах тоже не было надолго задерживаться на одном месте, последовал их примеру направив свои стопа без промедления в храм)

– Напрасно, надо было принести их мне…

Разочарованно протянул жрец, наконец-то наливая до краёв кружку и протягивая её монаху. Унцио с умилением принял её, как священное подношение в храме Мируса, но не успел сделать, первый глоток, как Лкун огорошил его.

– Ну, ничего это ещё не катастрофа, всё происходит по воле Его, гордись и будь счастлив брат Унцио, тебе впереди предстоит новое поручение от Мируса!

Громкий кашель внезапно поперхнувшегося монаха, от грянувшей, как гром среди ясного неба новости было ему ответом.

***

– В целом дело обстоит примерно так!

Подвёл черту своему, несколько затянувшемуся повествованию Фрэнос устало откинувшись на спинку стула расположенного в незнакомом ему питейном заведении, где по требованию Грэма в условленный день и час должна была состояться встреча. И вот она состоялась – первая в практике специалиста по сугубо деликатным вопросам, куда он пришёл с пустыми руками. И где он вынужден был, также впервой за все десять лет безупречной «работы» оправдываться за невыполненное задание. Не, то, чтобы, он сильно изводил себя этим досадным фактом – неудачи рано или поздно случались со всеми. Себя он никогда не причислял к исключениям, просто испытывал чувство какое-то странное, словно пребывал не в своей тарелки. К слову о посуде, в данный момент на ней возлежало нечто напоминавшее протухшее мясо, изрядно пережаренное до угольной черноты и политое неизвестного происхождения зеленоватой гадостью, что должно быть заменяла подливу. До Фреда не раз долетали слухи, что в одной стране, расположенной далеко на востоке принято готовить пищу с небольшим душком. Считалось, что такая стряпня придает некую, на сугубо личный взгляд наёмника сомнительную пикантность, и скорее является свидетельницей непомерной жадности, нежеланием выкидывать просроченное «добро» на помойку, нежели служит утолением специфических кулинарных изысков. Нойс точно не знал, сторонник ли его клиент подобной стряпни, но судя по тому, что тот периодически кидал себе в рот кусочки непонятно чего, то вывод напрашивался очевидный сам собой.

– Меня не интересуют твои оправдания,– высказал своё мнение Грэм, дослушав до конца рассказ наёмника.– Я плачу за результат…

– Результат отсутствует, как видно из моего отсчёта,– поджав губы, сухо произнёс Фрэнос.– И я вовсе не ищу оправдания, не считая их уместными в данной ситуации, лишь считаю своим долгом сообщить все обстоятельства связанные с заданием. Артефакт навсегда утрачен это неоспоримый факт.

– Факт, то, что ты не выполнил условия контракта.

Последнее слово Грэм выделил особо, давая понять, что очень-очень сильно разочарован результатом, хотя ни тени какой-либо эмоции не промелькнуло на его застывшем, как воск лице. У Фреда даже невольно промелькнула в голове мысль – «а не голем тот вообще?», хотя насколько ему было известно, эти создание не нуждались в приёме пищи.

– Безусловно, я не смог выполнить его.– Не стал отрицать Нойс очевидного, в который раз ругая себя, за то, что его дракус дёрнул связаться с этим субъектом. – Поэтому я возвращаю вам в полном объёме всю сумму предоплаты, вот.– Он поклал на стол толстый кошель, набитый до верха золотыми монетами.– Тут вся сумма. Можете пересчитать.

– Этого не достаточно.– Окинув равнодушным взором, звякнувший мешочек произнёс Грэм и отпил немного мутноватой жидкости из своего бокала.

Фред несколько опешил, от такой постановки вопроса – «уж не собирается он выставлять мне неустойку» засомневался он, но в контракте такого пункта не было предусмотрено, что в случае невыполнения задания, наёмник обязуется, выплатить дополнительную сумму. В данном конкретном случае наниматель никак не мог предъявить ему этого, правда и человеком он, судя по всему далеко не ординарным был, кто знает, что могло взбрести тому в голову.

– Чего же вы хотите? Я вас признаться не понимаю.– Как можно спокойнее спросил Нойс, настраиваясь на тяжелый разговор.

– Чего и всегда – результата,– также невозмутимо ответил Грэм.

– Я же вам только что объяснил, что его невозможно достичь. Артефакт разрушен навсегда.

Специалист по сугубо деликатным вопросам ощутимо начал раздражаться от этого парадоксального общения с этим твердокаменным синором, что казалось, имел привычку постоянно нырять в другую реальность или наоборот изредка выпадать из своего мира в реальный. Грэм же вымазав в подливе очередной кусочек мяса, закинул себе его в рот, принялся флегматично пережевывать, бесстрастно взирая на Фреда. Последний, наверное, впервые за долгие годы начал ощущать, что его самообладание готово вот-вот изменить ему, дав трещину. Этот человек всё больше и больше действовал на его нервы.

– Я не имел в виду артефакт, который ты проворонил,– безапелляционным тоном заявил он, прожевав, наконец, свой кусок.– Я говорил за задание…

– Не хотите, ли вы сказать тем самым, что приготовили для меня новое?– Нойс попросту отказывался верить в очевидный вывод из слов заказчика.

– Не новое, – отчеканил Грэм, сверля наемника взглядом своих блекло-голубых глаз.– Ты продолжаешь выполнять старый заказ, ничего не поменялось, единственное место его нахождения…

– Я отказываюсь от этого задания.– Достаточно твёрдо заявил Фрэнос, почувствовавший лёгкий озноб, от последних слов сидящего напротив «каменного» человека.

– Отказ не принимается.– Безапелляционно обрубил Грэм все возражения своего оппонента, готовые вот-вот сорваться с его губ, не подними он руку в жесте внимания.– Условия контракта,– продолжил он сухим законотворческим голосом,– предусматривают розыск и доставку статуэтки…