По поручению редакции

По поручению редакции
Евгений Кузнецов

Беззаботный бездельник Сёма Киппен отправляется на свой первый рабочий день в редакцию газеты «Горноморсквуд»… Мог ли он предположить, что попадет в логово сексуальной маньячки, которой окажется директор универсама, превратится в мумию в мрачных лабиринтах подсобок магазина, а потом и сам будет принят за маньяка?.. Словом, если что-то сразу не заладилось, дальше будет только хуже, а закончится и вовсе прескверно… хотя это как посмотреть. (Из сборника «Ad podlicum, или Злоключения Сёмы Киппена» – 1)

Евгений Кузнецов

По поручению редакции

Глава 1

Меня зовут Семён Киппен, но мама зовет меня Сёма. Почему-то мама относится ко мне как к ребенку, и поэтому старается как можно лучше пристроить в этом диком-диком мире. Так, благодаря ее обширным знакомствам, в прошлую пятницу я оформился на работу в редакцию местной газеты «Горноморсквуд». Поговаривали, что ее владельцем был тот самый таинственный миллионер Абрам Саркисович Русинов, скупивший чуть ли не полгорода. Однако никто достоверно о нем ничего не знал и утверждать не брался, да и вообще, существовал ли он на самом деле – большая загадка.

В любом случае для нас с мамой это было большим событием, приносящим ей душевную радость и спокойствие, поскольку моя предыдущая карьера в рекламном агентстве как-то не задалась, а мама очень расстраивается из-за моих профессиональных неудач. Но теперь-то она, наверняка, будет гордиться своим непутевым сынулей:

«Как, вы еще не слышали? Мой Сёмочка работает в "Горноморсквуде"», – сегодня же сообщит по телефону моя маман своей заклятой подруге Гольдерманше, дочку которой – Сарочку – как раз накануне с треском выгнали с работы из МФЦ, если уже не сделала этого сразу, как только я ушел на свой первый рабочий день.

Всю дорогу я был сам не свой – утром мама сказала, что видела сон. Подробностей я не знал, так как убежал из дома даже не позавтракав. Просто после бурных выходных на даче, проведенных в компании с пивом и отварными креветками, я проспал и опаздывал уже почти на целый час. В трамвае, мучимый похмельем и тягостными мыслями о наступивших переменах в моей беззаботно-безработной жизни, я дремал, приклеившись щекой к стеклу для дополнительной опоры от тряски.

Проехав-таки нужную остановку, я решил срезать угол через Пушкинский сквер, и эта маленькая неприятность неожиданно обернулась большой удачей – на пути было детское кафе-мороженое с вывеской:

«БУРАТИНО».

Чтобы хоть немного поддержать истощенный пивом организм, я решил купить щербет, и с этой целью зашел в кафе, не подозревая, что «большая удача» обернется еще большей неприятностью…

Над застекленным охлаждаемым прилавком с развесным пломбиром нависала мороженщица. Это была совсем еще не старая, но уже какая-то обрюзгшая и крайне неряшливая тетка. Ее массивное туловище туго облегал когда-то белый халат. В прорехах между пуговицами виднелся кружевной бежевый бюстгальтер, выпирали ромбики розой кожи, ниже зиял пупок, а где-то глубоко в складке под обвисшим животом был зажеван розовый фартучек.

– Дайте мне, пожалуйста, щербет, – вежливо обратился я к мороженщице и положил на тарелочку три пятачка.

Она молча сгребла монеты и поставила передо мной бумажный стаканчик щербета. Я не стал его брать. Вместо этого я вопросительно посмотрел на продавщицу. Та поправила съехавшую набок кружевную наколку на спутанных блондинистых волосах и по-хамски рявкнула:

– Дальше!

Подумав, что так лаконично она требует от меня объяснений, я сказал по-прежнему вежливо:

– Вы забыли дать сдачу.

Неприязненно скривив толстые губы, мороженщица бросила на тарелочку пятидесятикопеечную монетку, после чего рявкнула еще громче:

– Дальше!

– Но вы не дали мне палочку… – упорствовал я, не нарушая, однако, приличий.

Тогда она выудила откуда-то из-под прилавка плоскую деревянную палочку и полностью, до самого конца, всадила ее в мое мороженое, после чего заревела мне прямо в лицо:

– Даль-ше!!!

– Что – дальше?! – возмутился я, в один миг забыв о вежливости.

– Дальше проходите, на выход, очередь задерживаете, – тем же тоном пояснила она и махнула рукой перед моим носом, указывая на дверь.

Еще целую вечность – так мне тогда показалось – мороженщица свирепо смотрела мне прямо в глаза, а потом резко отвернулась в сторону, демонстрируя, что разговор закончен, и, дружелюбно улыбаясь, ласковым голосом спросила у огненно-рыжей малявки:

– Что ты хотела, солнышко?

Я критически посмотрел на «солнышко». Возможно ли такое чудо, что через несколько лет этот гадкий утенок снимет с зубов металлические скобы, сведет с лица рыжие веснушки, заменит очки с резинкой вокруг головы на контактные линзы, расплетет косички и – превратится в соблазнительную красавицу с чарующим голосом? Может быть, благодаря обретенной красоте она даже сделает головокружительную карьеру – станет личным секретарем какого-нибудь влиятельного бизнесмена… Все может быть в нашем чудно?м мире. Но сейчас своей неказистостью рыжая девочка вызывала у меня лишь сочувствие.

Огорченный и опозоренный, я все же покинул очередь. Настроение было преужаснейшее. Во всей ясности ко мне пришло осознание, что путь в кафешку с самым дешевым в городе щербетом отныне закрыт навсегда… ну или до увольнения злобной продавщицы, на что рассчитывать, похоже, было глупо: она пришла в «Буратино» сразу после окончания школы и, видимо, собралась проработать там до самой пенсии. И все-таки я черкнул пару строк в книге жалоб и предложений… так, на всякий случай.

«Не дай бог встретится с этой мегерой еще когда-нибудь, – подумалось мне, когда я выходил из кафе, провожаемый свирепым взглядом мороженщицы. – Такая и вцепиться может».

Щурясь на солнышке и попивая из стаканчика полностью растаявшее мороженое, я добрался-таки до нужного места.

«Только бы не это опять…» – мелькнуло предчувствие, когда я открывал массивную деревянную дверь старинного здания гостиницы «Континенталь», где на третьем этаже располагалась редакция «Горноморсквуда».

На лестнице я уже явственно почувствовал что-то весьма тревожное, но мужественно не позволил волнению овладеть мной и увести в пивную. Конечно, такой интуицией, как у моей мамы похвастаться я не мог. Да что там говорить, ей бы позавидовал даже сам Нострадамус, но звон бокалов и дружное раскатистое «Ура-а-а!» в понедельник утром насторожили бы любого «дальновидца». Вот и я сразу же заподозрил самое худшее. Так оно, кстати, потом и оказалось… и не в последнюю очередь по моей собственной вине.

Не успел я переступить порог, как раздался характерный громкий хлопок, над головой просвистела пробка шампанского, ударилась о стену позади и, конечно же, срикошетила мне по кумполу. Я остолбенел – вся редакция, что называется, гуляла.

«Вот что значит независимая журналистика!» – с восторгом подумал я.

Шатающиеся фигуры, курсируя между столами, кое-где проглядывающими из-под бутылок со спиртным и всевозможным закусоном, и распахнутым окном, используемым в качестве пепельницы, своей манерой передвижения вызывали у меня приступы морской болезни. Среди всех остальных особенно выделялся нагловатый тип, выстреливший в меня шампанским. Он был высокого роста, не ниже моего, худощавый и одет с иголочки: на черных брюках, как режущие кромки обоюдоострых клинков, выделялись отутюженные стрелки, зауженная темно-вишневая рубашка с каким-то восточным орнаментом подчеркивала ширину плеч, а серая кепка была лихо сдвинута почти на самый затылок – его шикарная одежда ни в какое сравнение не шла с моими жалкими обносками, хотя чем-то и напоминала по стилю.

Пока я вертел головой по сторонам, разглядывая редакционный народ, ко мне «подплыла» глазастенькая девчушка, окутанная клубами табачного дыма. Ее голова обрамлялась завитушками каштанового цвета, а одежду представлял розовый ансамбль, состоящий из двух тряпочек – топика и юбчонки. Пристально разглядывая мой скромный прикид, она глубоко затянулась сигаретой, выдохнула клуб дыма и, икнув, прокартавила капризным голосом:

– Что ты мне пгинёс в подагок?

В ответ я лишь смущенно улыбнулся и пожал плечами. Она напоследок оценивающе окинула меня взглядом с ног до головы, еще раз пыхнула сигареткой и растворилась среди людей, оставив после себя дымовую завесу. Как позже выяснилось, свой двадцать третий день рождения пышно праздновала не менее пышная Эллочка – секретарша и по совместительству племянница главного редактора газеты Владимира Аркадьевича Южного, которого все по-свойски звали Шефом.

Владимир Аркадьевич, то есть Шеф выглядел респектабельно и дирижабельно: он был одет в просторную рубашку темно-синего цвета в белый горошек, широченные черные классические брюки и черные остроносые туфли. Это был бритый наголо, огромный и очень добродушный человек лет пятидесяти с небольшим.

Шеф играючи задавал жизненный пульс коллективу и единолично направлял информационный поток туда, куда ему, Шефу, было надо:

– Эдичка, ты там давай пей виски… а не лакай его… Машунь, ну как ты не понимаешь, читателям нужны разоблачения, а не развлечения… вот как на «Сухогрузе».

После этой непринужденной корректировки Шеф наконец-таки обратил внимание и на своего нового работника, то есть на меня. Судя по блестящим, налившимся красной краской глазам Владимира Аркадьевича, сегодняшний редакционный фуршет был для него продолжением чего-то более грандиозного и затяжного.

С трудом ворочая набрякшим от многодневной пьянки языком и пыхая мне в лицо парами какого-то элитного напитка вроде виски, Шеф в третий раз за предшествующее двухминутное знакомство поинтересовался:

– Так как, говоришь, тебя зовут, парень?

– Семён Киппен, – уже привычно отозвался я.

– Ах да… Послушай, Сёмочка, чтобы освоиться, давай-ка для начала слетай в универсамчик. Осмотрись там, что к чему, как говорят журналюги, принюхайся… Глянь вискарик, мартинчик, обязательно обрати внимание на шампусик… – Шеф потряс сарделечным пальцем у меня перед носом. – В общем, прояви смекалку и действуй в соответствии с обстоятельствами, я тебе полностью доверяю, – главный редактор весело давал мне мое первое редакционное задание. – Деньги на подкуп работников торговли получишь в бухгалтерии, – не унимаясь, юморил хмельной Шеф. – Отчет в трех экземплярах, – уже без удержу хохотал он.

– Ну хорошо… – ответил я, немного растерявшись от неожиданного поворота судьбы, а про себя смекнул: «Ага, все понятно: штатники уже не в кондиции, и он поручает мне журналистское расследование… Спиртовая мафия… Будет репортаж!.. Вот только зачем в трех экземплярах?..» — и направился к двери с табличкой «Офис».

Все как всегда: пока другие веселятся, мне предстояло работать. Но, как оказалось, Шеф послал меня туда, куда лучше было бы мне сегодня не ходить вовсе… И почему только я не выслушал утром мамин сон?!

Глава 2