Я вернулся очень быстро. Дома особо заморачиваться не стал, сделал все по-простому: диск взял свой, резервный. В те времена носители были не очень надежны, поэтому в моем системном блоке было два жестких диска. Данные я дублировал, и это было правильно. Я освободил его, перенеся все мое на основной. Диск отформатировал, собрал все необходимые дистрибутивы, вернулся на работу.
В кабинете Исаева Тонечки не было. Пошел к Леночке-лаборанточке. Как ни странно, ее не было и там. Леночка колдовала над искровым спектральным анализатором металлов. Я поздоровался, Леночка, как всегда, предложила чаю. Я поблагодарил хозяйку лаборатории, но от чая отказался – дел много.
– А куда делась виновница? – спросил я ее.
– Ты Тоню имеешь в виду? А чего у нее произошло-то?
– У нее комп сломался.
– Это я знаю, – понизила голос Леночка-лаборанточка, – чего, вирус?
– Тссс! Смотри, проницательная какая!
– Да ты что, – Леночка сделала испуганные глаза, – думаешь, я кому скажу?
– Да нет, Лен, конечно не думаю. Так, где Тоня-то?
– Она в цеху с Постновым. Металл пришел, оформляют.
– Надо кладовщика брать, – посетовал я. – Взвалил Исаев на вас, девчонки, и то и это!
– Надо, – со вздохом согласилась Леночка.
Я решил в цех не ходить. Приемка металла – дело долгое, занялся Тонечкиными проблемами.
Минут через сорок Тонечка вернулась из цеха. Я уже колдовал над ее компьютером.
– Ты быстро, – обрадовалась она. – Я думала, что ты не раньше обеда придешь. А можно я посмотрю, что ты делаешь? Я не буду мешать, буду сидеть тихонько, как мышка.
– Серая? – спросил я.
– Нет, оранжевая, – лукаво ответила моя подруга.
– Как апельсины? – так же лукаво спросил я, снова посмотрев на то место, где у некоторых девушек еще сохранилась честь.
Тонечка показала язык.
Пока устанавливалась система, мы болтали.
– Тонечка, радость моя, а у Лешки с Леной как?
Тонечка ответила не сразу.
– Она не распространяется на эту тему, но, по-моему, у них все хорошо.
– Трахаются да?
– Да ну тебя, – сконфузилась она.
Из коридора донесся какой-то непонятный шум. Потом послышался возмущенный голос Леночки-лаборанточки.
Мы с Тонечкой выскочили наружу и увидели интересную картину. Из лаборатории выскочил Эдик. С головы его стекала какая-то жидкость, плечи были мокрые. Эдик тер глаза и ругался матом. Я все понял. Вероятно, он решил показать Леночке свою значимость и не только. Я вспомнил, как она в недавнее время обозвала меня козлом безрогим, и подумал, что мне тогда повезло.
Мы с Тонечкой прыснули со смеху.
– Интересно, чем это она его? – спросила Тонечка.
– Хорошо, если бы только водой! – еле сдерживая смех, предположил я. – Если реактив какой, скоро узнаем.
– Ты думаешь? – смеялась Тонечка.
– Да! Она может!
Я вспомнил, как жидкость из пробирки поедала Леночкины туфли.
– Тонечка, радость моя, скажи, пожалуйста, а ты случайно не знаешь, какой у Лены размер ноги?
– Что? – сразу посерьезнела моя прелестная собеседница. – Тебе зачем?
– Да подожди ты, – попытался я успокоить Тонечку, – дело в том, что она из-за меня туфли испортила. Ну, тогда, когда я… изделался виноватым.
– И чего, – немного раздраженно спросила Тонечка, – ты хочешь ей туфли подарить?
– Да надо бы купить. Мне до сих пор неловко перед ней.
– Не помню точно, – поняла меня Тонечка, – вроде говорили про это, по-моему, тридцать семь. И как ты себе это представляешь? Придешь такой весь исполненный заботой, и скажешь, мол, Леночка, радость моя, примерь вот! Пусть ей Алексей покупает.
– Точно! – обрадовался я подсказке. – Какая же ты у меня умница! Лешка и отдаст. Пусть скажет, что сам купил.
– Он не скажет, – уверенно бросила Тонечка. – Он все равно скажет, что это ты купил. Давай лучше торт купим! Киевский!
– Ага, – опять обрадовался я, – и шампанского!
– Шампанское я и сама люблю, – лукаво протянула моя подруга.
– Так в чем же дело? – Продолжал радоваться я. – Заметано!
Мы болтали о всяких пустяках. Потом пили чай с солеными сушками в Леночкиной лаборатории. Я называл этот чай химическим. Леночка, согласно своей профессии, заваривала его в треугольной колбе. Может быть от этого, а может быть просто из-за необычности такой заварки, чай всегда казался отменным.
– Чем ты его, – спросил я Леночку, имея в виду Эдика.
– А, – просто ответила она, – пероксид водорода… перекись.
– И какой же концентрации? – спросил я.
– Тридцати процентной.
– Ого! – восхитился я, и еще раз понял, что мне тогда действительно повезло. Зато я узнал, что у нашей «серой мышки» имеются очень даже остренькие коготочки.