Я пацифист, девственник, трезвенник, вегетарианец

Поводом для ее обращения ко мне стало написание иконы, я в свой черед за неделю выполнил этот заказ, после чего решился подарить ей эту свою художественную работу. Но так как девушка жила в другом городе, я предложил привезти ей этот подарок и попутно организовать свидание. Мой план сработал, хотя я готов был прочесть отказ. Она согласилась встретиться. Будучи нищим художником, я на все свои деньги, какие у меня были, поехал в другой город, уже там мы встретились, погуляли в парке, посидели в кафешке и я уехал обратно. Это было мое первое свидание в жизни, скорее дружеское, чем какое-либо. Ведь любви ни в ней ко мне, ни во мне к ней не было. Она хорошо провела время, а я смог понаблюдать за своими половыми чувствами, которые после свидания буквально взорвались. Ведь все мои мысли тогда были только о половом акте, вся природа во мне умоляла о размножении, причем скором. И что самое опасное, под действием телесного влияния разум ослабевает. Поэтому думать разумно в тот момент о чем-либо я не мог. Я предался тому половому дурману, который был достаточно силен, и он стал бы еще сильнее, если бы я стал его культивировать и дальше провоцировать. Точно также поступали ученые, осознанно принимая малое количество яда или вируса. Это свидание и было подобным актом провокации. Хорошо, что пусть и заглушенный, мой разум понимал, что я останусь девственником, как бы мое тело не свирепствовало, и что все эти мысли о размножении, всего лишь фантазии. В то время как человек безнравственный, в таком положении просто отдается природе целиком и разум в нем глушится напрочь. Впрочем, нужно сказать, что и для человека нравственного это опасно, ведь всегда появляются мысли – а что если пересмотреть свои разумные взгляды на жизнь, может быть девственность это не столь важно, как мне кажется, да и существует ли романтическая любовь, или на самом деле любовь это всего лишь половое влечение? И так далее. Природа требует от нравственного человека предать разум, ради животности, отдаться низости. Но ради чего? Видимо размножения. Конечная цель всей этой природной половой ролевой игры – половой акт. И в чем гнусность природы, ей безразлично, с какой женщиной ты это совершишь, неважно любишь или не любишь, если она тебя хотя бы немного привлекает, значит преград нет, действуй – таково безнравственное устройство природы. Но как все дурманы рано или поздно рассеиваются, теряют свою силу, так и телесный дурман ослабевает и тогда явственней проступает голос разума. Тогда начинаешь размышлять, и приходят на ум факты – я ее не люблю, не нужно угождать своему половому влечению, нужно быть нравственным человеком, половая связь если и возможна, то только по любви и после свадьбы. Чтобы всё это сложилось, вероятность крайне мала, но природе не нужны какие-либо ограничения, не нужна любовь, не нужна свадьба, ей нужно неограниченное размножение и для достижения этого ею и выработался гормональный дурман, это своеобразное оружие против разума, тяготеющего к целомудрию. Казалось бы, что мой эксперимент банален, мои выводы просты, однако именно теперь я точно знаю, что такое настоящая любовь.

Я полюбил девушку по имени Арина в свои пятнадцать лет или почти в шестнадцать, потом в двадцать лет у нас было несколько встреч. И ради нее я ездил в другой город ради пятнадцати минут общения, поэтому такие путешествия для меня не в новинку. Я любил ее, мне нравилось ее тело, ее красота, я тяготел к ней, но в то же время я не хотел к ней прикасаться, и не думал вступать с ней в половую связь. Я любил ее невинно, я любил ее разумом. Поэтому я посвящаю ей свои книги, все плоды своего разума. Вот почему тот эксперимент был на самом деле важен для меня, мне нужно было сравнить. Я выяснил, чем отличается простое половое природное влечение, от влечения разума. Впрочем, настоящая любовь не отменяет половую связь, просто она второстепенна, второстепенна настолько, что ее может и не быть. Кто знает, чтобы было бы со мной, будь моя любовь к Арине взаимна. Одно я знаю точно, я бы всегда стремился к разумности. Но так как взаимность не произошла, я не буду о том говорить. Я только знаю, что она развелась со своим мужем, а я что тогда, что и сейчас жду, когда она однажды придет ко мне. Хотелось бы вновь подружиться. Я живу в ожидании. Хотя я ни на что не рассчитываю, ведь если она развелась с мужем, который был в сравнении со мной богат, они жили в столице, много путешествовали по разным странам, ни в чем себе не отказывали, у них было много общих интересов и думаю, имели схожесть мировоззрений. Если она с таким мужчиной не ужилась, что уж тут говорить про меня, нищего художника, чье мировоззрение уникально и которое все отвергают и высмеивают. Это была любовь с первого взгляда, с моей стороны, и это была полнейшая несовместимость с первой нашей встречи. Как и эта книга обречена, ее раскритикуют в прах, оплевав каждое мое слово.

Возвращаясь к той девушке, с которой у меня было дружеское свидание, скажу, что когда я обрел здравый разум, я объяснил ей, что я ей не подхожу с общественной точки зрения, я осознанно далек от стандартов общества. Я стремлюсь быть нищим изгоем общества, и любой девушке это не нравится. И меняться я не собираюсь, я хочу быть собой. Поэтому даже дружба со мной невозможна, и она это хорошо понимала. Но бедные девушки, ведь на них давит общество и возраст. Природа поторапливает их и это понятно. Однако лучше бы все они руководствовались своим разумом и понимали, какова настоящая любовь, и не доверяли половому влечению и общественному мнению.

Всё, что я пишу в этой главе книги, это моя половая рефлексия, это то, чем и должен заниматься каждый уважающий себя разумный человек. В то время как природе нужно чтобы люди без особых размышлений реализовывали свое половое влечение. Как правило, легкомысленные люди не оценивают свои чувства и они скорей всего полигамны. Если кто-то любит дважды за всю свою жизнь, или вступает в половую близость дважды за всю свою жизнь, это уже полигамия. Тогда как настоящая любовь моногамна, пример той любви это моя любовь, ведь я девственник и я верен своей любви. Конечно же, тут меня обвинят в том, что я, дескать, разделяю женщин на праведниц и блудниц, будто с первыми я разумен, а со вторыми я низок. Но это не так, ведь у меня есть только одна праведница, а к другим и вправду у меня может быть только половое влечение, которое я никогда не реализую с ними, потому что я разумен. Предположим, я лишусь девственности, проиграв природе, что тогда? Тогда после отрезвления, которое всегда наступает после выброса семени, когда произойдет удовлетворение животности, тогда не будет продолжения, ведь замысел природы исполнится, тот коварный план телесного дурмана. Тогда будет опустошение, и разум мне шепнет – и ради этого ты убил свою девственность, ради этого обмана ты изменил своей любви, ради этого минутного трения гениталий? О, какая же это была бы ошибка! Но природа делает всё, чтобы человек из этой ерунды делал целый культ, многобуквенные книги, многоречивые передачи, чтобы человек впитал в себя эту ложь и думал, будто это великое действо, которое нужно желать, за которым нужно гнаться. Когда всего-то это всплеск телесного тяготения, затмевающий разум, а после пустота. Но и после полового акта природа внушает ему, будто теперь он сверхчеловек, будто он какой-то подвиг совершил, и потому он ожидает общественного одобрения. Они всего-то потерлись гениталиями, и якобы теперь их все должны на руках носить. И, к сожалению, многие верят в эту ложь, они сношаются, а после требуют уважения к себе, убеждают себя будто они увереннее стали, чем были раньше. Как же это глупо звучит, когда мужчина утверждает, будто он стал уверенней, общаясь с женщиной. А без женщины? Без женщины получается, нет уверенности? В этом-то и состоит ловушка природы, будто половые отношения дают некий особенный статус. На самом же деле люди, какими были, такими и остаются. Если они разумны, то разум всегда в них преобладает. А если они больше тяготеют к животности, то тогда они будут следовать указаниям своих половых чувств. Я лично уверен в своем разуме, я уверенно пишу эту книгу, и мне не нужны половые отношения для уверенности в себе, или какие-либо общественные статусы. Но люди всё время гонятся за статусами и природе только это и нужно, ей безразлично полигамны они или моногамны, главное чтобы они размножались и особо о том не размышляли, ведь любое размышление на данную тему препятствуют воспроизведению рода человеческого. Что тут плохого? Плохо то, что разумную любовь редко когда можно встретить среди людей, я вижу, как они просто подаются своим половым чувствам и полагают, будто то половое влечение и есть любовь, называют половые отношения любовью, а сношение занятием любовью. Если бы они подобно мне, размышляли о своих чувствах, и видели их первопричину, то не делали бы столько ошибок, которые зачастую ломают целые жизни.

Вообще нужно понимать, что у меня с детства брезгливое отношение к физиологии, пугливое отношение к любой телесности. С этим сталкиваются все чувственные люди, которые чувствуют любое изменение в своем организме, малейшую боль, и главное, это отвращение к боли и к любым телесным страданиям. То, что болит и доставляет неудобства, вызывает отвращение, мне думается это логично. Конечно, может быть есть люди наслаждающиеся болью, но я точно не из таковых. Из этого моего отвращения к боли видимо растет как пацифизм, так и девственность, впрочем, как трезвенность, так и вегетарианство. Отвращение к своей боли, к своим страданиям, несомненно, связано и мое отношение к чужой боли и к чужим страданиям. Сам не хочу страдать и другим того не желаю. У меня острое и быстрое восприятие всего, слова, мысли, чувства, боли. Я всё переживаю, всё мне доставляет стресс, от которого я страдаю, это гиперчувствительность. Поэтому мне столь противно всё грубое, бесчувственное, неромантичное, всё мужланское я ненавижу. Тонкость бытия – так я называю это особое чувствование всего. Поэтому думая о половой связи, которая была бы первой в моей жизни, я боюсь этой мысли, опасаюсь ее, потому что она связана с телом, с физиологией. Любое новое ощущение может быть приятно, а может быть неприятно, я не могу знать. Бояться неизвестности, чего-то нового, это нормально, ведь это новое может оказаться не таким, как о нем говорят. Страшно – вот первая мысль, возникающая во мне насчет полового акта.

Но видимо такова мужская жизнь, ведь я, будучи мужского пола, могу прожить и полгода и год, ни разу не увидев кровь. Боль, конечно, может быть и каждый день, но кровь редко. У женщин же абсолютно иначе, они каждый месяц видят собственную кровь, испытывая неприятные болезненные ощущения и вообще тягостное состояние. Женщины более физиологичны, нежели чем мужчины. У женщин происходит постоянное напоминание об их половой принадлежности, о способности пола, поэтому они больше думают о размножении. Хотят отдаться природе больше женщины, нежели мужчины. Мужское тело способно ночью во сне сбросить половое напряжение и на утро мужчина может спокойно рассуждать о бесполости, о девственности. Но женская физиология всегда напоминает о ее природе. И что для меня непонятно, это то, что женщины так страдая каждый месяц и страдая во время беременности, особенно страдая во время родов и после родов, невзирая на это, продолжают человеческий род. Я нахожу ответ в том, что они скорей всего черствеют по отношению к физиологии, привыкают к тому в некоторой мере, притупляют свои чувства, чтобы не столь сильно страдать. Поэтому столь много бесчувственных женщин. Их удивляет тот факт, что я боюсь своей телесной физиологии, потому что я не очерствел к ней, не привык к ней, она как была для меня пугающей, такой и остается во все мои возраста. По этой причине я часто замечаю женскую черствость, даже жестокость, непонимание моих чувств, моего отношения к чему-либо, потому что они чувствуют иначе. И, к сожалению, по отношению к себе я ощущал грубость от женщин, хотя бытует миф, будто они скромны, стеснительны в плане физиологии, но это не так. Женщины спокойно прикасаются к знакомым и незнакомым мужчинам, нисколько того не стесняясь и не видя в том ничего предосудительного. Вообще, живя в этом мире, приходится развеивать многие мифы.

Однако сейчас время вполне свободное, и к половым отношениям принуждают не везде. Поэтому человек вполне может выбрать так называемое самопартнерство, или жизнь соло, есть же музыканты, выступающие сольно, не в дуэте и не в оркестре, и к ним вполне нормально относятся, почему же сольную половую жизнь нужно непременно осуждать. Когда я творческий человек пишу книги, будучи один, рисую в одиночестве, когда вся моя главная жизненная деятельность происходит в одиночестве, спрашивается для чего мне кто-то еще, кроме самого себя? Я даже знаком с очень привлекательной девушкой, которая добровольно живет одна и она счастлива. Причем все кто вступают в брак или в отношения, всегда говорят, что теперь-то будет нелегко, ведь вдвоем трудно уживаться, трудно договариваться. Люди будто осознанно ищут трудности, может даже страдания, оправдывая их деторождением или своей боязнью одиночества. Но одиночества не нужно бояться, ведь одиночество это обычное для человека состояние. Ведь никто не может прочесть мысли человека, предугадать его желания, разум по сути своей одинок. Особенно это обнаруживается, когда свои мысли помещаешь в книгу, которую впоследствии мало кто понимает. И я скажу, что быть одиноким лучше, оставаться девственником лучше. Меня всеми силами постоянно хотят унизить, по типу – фу, девственник. Но это у них не получается. Потому что я знаю, что я лучше их всех. Я девственник.

Если заглянуть в прошлое, то можно увидеть мою искреннюю стеснительность перед красотой. Для меня пик женской красоты это двадцатилетний возраст, это именно тот возраст, в котором была девушка, которую я любил. До этого возраста красота девушки еще не сформирована, потому малоинтересна, как и после двадцати красота начинает с каждым годом увядать. Именно двадцать лет это время расцвета женской красоты. И может быть, поэтому своих ровесниц или чуть помладше я уже не боюсь, особо их не стесняюсь, ведь веяние красоты в них погасло и дальше будет только проще. Однако ошибка юности состоит в том, что когда прибываешь в двадцатилетнем возрасте, думаешь, что так будет всегда, что будто всегда будешь краснеть, дрожать, находясь перед красивой девушкой, что всегда будешь сочинять стихи о любви, и вообще одолеешь любую грубость чувств. Но всё проходит, и интернет стер уникальность красоты. Без интернета, я видел только тех девушек, которые проживали со мной в одном городе, мой кругозор красоты был ограничен. Интернет же показал и другие города, другие материки, красота стала безграничной, и в то же время такой повторяемой. Отношение к красоте может быть двоякое, природе одного зрения мало, в то время как разуму одного зрения вполне достаточно. В двадцатилетнем возрасте я наслаждался созерцанием красоты, чтобы последующие годы вспоминать о ней, о том созерцании без прикосновений.

Я говорю в первую очередь о разумном подходе к половым отношениям, которые с большей долей вероятности обречены на одиночество. Но люди не хотят быть одинокими, потому выбирают путь природной расчетливости. Для меня важно, чтобы были исполнены разумные условия для половых отношений, они просты: это девственность, как мужчины, так и женщины, а также их взаимные чувства друг к другу, под взаимными чувствами я подразумеваю влечение разума, а не гениталий, и еще должна быть мировоззренческая совместимость. Вероятность встречи таких людей, исполнение всех условий, ничтожна, но лучше быть одиноким всю жизнь, чем быть с тем, кто не соответствует этим критериям разума. Природе безразлично, есть ли согласие мировоззрений или нет, девственники они или нет, как и особые чувства не нужны, поэтому люди и, руководствуясь природным цинизмом, примитивно оценивают половые отношения, быстро вступают в отношения, быстро расходятся, либо скрепляют себя таким природным явлением, как деторождение или занятием имитирующим зачатие. И при всей этой банальности, они не одиноки, у них появляется общественный статус, тогда как на разумных людей, ожидающих идеальных условий для половых отношений, они смотрят с пренебрежением, даже с антипатией. Поэтому когда я осмеливаюсь говорить или писать нечто разумное по поводу половых отношений, легко представить, как люди относятся к тому в большинстве своем. Я всегда остаюсь в одиночестве мысли. Мой разум одинок. Впрочем, я пока что есть у самого себя и этого вполне достаточно.

Самое главное в жизни это не терять себя, не нарушить свое нравственное мировоззрение. Страшно лишиться девственности. Страшно представить половые отношения без любви и без девственности. Девственная любовь – вот что я провозглашаю в своих книгах, но меня мало кто слышит. Когда люди протестуют против девственной любви, они тем самым оправдывают свою природную неразумность, оправдывают свои ошибки. Как и по поводу насилия, если его совершают по велению природы, например для защиты, то это насилие тут же оправдывают, даже не спрашивая, безнравственно ли оно. Также обстоит дело и с половыми отношениями, если они способствуют размножению, то все вопросы тут же отметаются. Но у разума на этот счет множество вопросов. И покуда я пытаюсь на них ответить, дожив до старости, моя половая жизнь окончиться, у меня будут ответы, но не будет половых отношений. Впрочем, как тридцатилетний человек, скажу, что они и сейчас меня мало заботят. В двадцать лет, понятно, что рефлексируешь на эту тему постоянно, но так продолжаться долго не могло. Благо возраст привносит в жизнь телесное успокоение. Так устроена мудрость, чтобы постичь тайны жизни, нужно много времени. Ведь разум стремится к мудрости, а мудрость это окончание всего, тогда как природа стремится к обратному, к постоянному продолжению всего. Поэтому природа не мудра. Мудрость жертвует жизнью ради разгадки жизни. Природа жертвует жизнями ради своей жизни. Но всякая история оканчивается со смертью человека. Сколько моих родственников умерло, а я не знаю, кем они были, о чем они думали, о чем мечтали, каково было их уникальное мировоззрение и было ли оно у них. Книг они не оставили, даже писем нет, остались только фотографии, которые ни о чем не говорят. Глупо думать, что дети, потомки, будущее поколение, что-то помнит, сохраняет. Каждый живет одной своей жизнью. Что есть мы, что нет нас, никому до этого нет никакого дела, что рожден, что не рожден. Всякую нашу значимость, мнимое величие уничтожает, стирает смерть. Смерть это стирашка. Мы рисуем, мы разноцветные карандаши, а она стирает наши рисунки и в итоге вновь на столе оказывается белый лист. С белого листа начинаем, и белый лист будет в конце. Однако и смерть, как всякая стирашка, стирая жизни, тратит на это свои силы, от нее отслаиваются ошметки, и однажды она вовсе измельчает, так как технический прогресс сделает карандаши бессмертными.

Правы те, кто утверждает, что хранение девственности архаично, верность устарела, но это всё верно в том случае, если всё это делается, и сохранение девственности и хранение верности для кого-то другого, а не для себя, не ради себя. Вот что новое я утверждаю – нужно сохранять свою девственность только для одного себя любимого, чтобы самому осознавать и чувствовать свою девственность, ради этого я и не вступаю в половые связи. Это осознание важно для самого себя, а не для той, которой может быть моя девственность вообще не нужна. И как показывает жизнь, мужская девственность, а именно не вступающая в половые связи ни с кем и никогда, не интересна противоположному полу, либо наоборот вызывает агрессивные вопросы, непонимание, может даже зависть. Одно ясно точно, быть нравственным для кого-то это всегда неблагодарное занятие. Нужно быть нравственным для одного себя. Я девственник для себя, потому что я люблю себя, и потому я не буду вступать в половые связи.

Половая рефлексия и должна выглядеть именно так, но я часто вижу сообщения, говорящие о том, что тот или иной, к примеру, обнимался с женщиной. Но перед тем действием, ему нужно было спросить себя – а люблю ли я ее? Если нет, то тогда мне не нужно прикасаться к ней, ведь она мне чужая, а если даже я и полюбил, взаимна ли любовь моя? И нужно ли нарушать неприкосновенность между нами? И многие другие вопросы, но тот мужчина не думал, а просто бездумно делал. Также как и я в глупом своем подростковом возрасте прикасался к талии девушки, несколько секунд. Но для чего? Это и было бездумное исполнение моего желания, и что самое скверное во всем этом, девушка этому не сопротивлялась, конечно, я понимаю, что в танце такое позволительно, однако сейчас мне дико такое нецеломудренное действо вспоминать. Помимо этой ошибки, в моей биографии имеется случай моего отказа девушке в половой связи, я отверг ее предложение, когда мне было пятнадцать или почти шестнадцать лет. Пятерым юношам она предложила сделать это зло вместе с ней. Я один отказался. И нисколько не странно, что именно я один до сегодняшнего дня сохраняю свою девственность. Жизнь каждого того юноши определилась уже тогда. Отказавши тогда той девушке, я словно отверг всю природу, и говорю ей нет до сих пор, по крайней мере, на тридцать третьем году своей жизни. Страшно представить, согласись я и тогда бы вся моя жизнь стала бы другой, не было бы моих книг, я был бы, таким как все, несчастным человеком, лишенным девственности. Вот насколько важен выбор. Я считаю, что я сделал правильный выбор, нравственный выбор.

Нужно ли природе разнообразие? Что касаемо половых отношений, и возвращаясь к тому моему эксперименту под названием свидание, я заметил в себе такую мысль, природную по своему посылу, что мне якобы следует изменить свою индивидуальность, чтобы понравится девушке. Дескать, вот я весь такой протестный, выступаю против общества и против его давно прогнивших духовных скреп, вот я пацифист, девственник, трезвенник, вегетарианец, и природа, словно мне намекает – зачем тебе так выделяться, ты же должен понимать, что девушкам это не нравится, поэтому не говори о том, скрывай, умалчивай. Это не природный призыв ко лжи, это скорее недосказанность, так частенько поступают женщины, когда не показывают свои нынешние свежие фото, чтобы не показывать свою полноту или процессы старения. Удивляться этому не стоит, так как женщины любят приукрашивать, особенно самих себя, используя макияж, подкладки в одежде, ароматы, наложение фильтров на фото, удачные ракурсы при съемке, всё это похоже на обман. Я помнится, даже устраивал проверку одной девушки, я сделал фото ее лица, портрет, кожа ее лица была покрыта красными точками, но с помощью программы я сделал кожу ее лица идеальной. И что же? Ей эта отретушированная фотография очень даже понравилась, но она не могла не понимать, что это неправда, что ее лицо, которое она видит в зеркале, не такое гладкое. Но ей было всё равно. Женщины склонны на небольшие уловки, вполне прощают себе крохотный обман. Природа также и мне намекала кое-что приукрасить, ведь я горжусь своим нравственным выбором, когда многие считают мой выбор ущербным и неудачным, дескать, за мой выбор меня лишают мужского пола, а я выставляю свой выбор на показ, всем рассказываю о нем. Природа хочет чтобы я стал таким как все, чтобы я сгладил неровности своего мировоззрения, отредактировал свою личность до такой степени, чтобы я стал похож на других, почти неотличимо. Так верно ли то, что природа подразумевает разнообразие? Или всё же для размножения ей нужны одинаковые люди, исключительно природно-ориентированные. Я на себе ощутил этот призыв быть скрытным для выгоды своего пола. Нужно ли сопротивляться этому или всё же исполнять и быть успешным в природной среде? Ответ прост, нужно всегда быть собой, даже если это совершенно невыгодно. Честность – вот что важно.

Почему я к природе и к разуму обращаюсь как к живым существам? Всё просто, я уже говорил о том, что я склонен к религиозно-мистическому мышлению, поэтому нередко прибегаю к одушевлению неодушевленного. Таким образом, в моих книгах можно встретить одушевление девственности, миролюбия, и много чего еще. Религиозно-мистическое устройство своего мозга трудно изменить, практически невозможно, и даже ставши атеистом, всё равно из глубин моего сознания будут появляться различные мифологемы и другие бредни. Впрочем, я и не пишу научные труды, все мои сочинения являются художественными, и даже в автобиографических произведениях, бывает, проскальзывает мифотворчество. В мыслях своих и в своих воспоминаниях я правдив, но философское обоснование вполне может иметь экстраординарное значение.

Одно из самых прекрасных поступков при моей любви к девушке, было то, что я однажды в переписке искренно поблагодарил ее за то, что она бережет мою девственность, ведь она единственная девушка на всей планете, которая могла бы лишить меня девственности. Но она это не сделала, впрочем, она не хотела, и за это я ей благодарен и по сей день. Резюмируя всё написанное в этой главе, могу сказать, что любовь это уверенность. В нелюбви есть страх половых отношений, в то время как в любви не боишься половых отношений, о них, любя, вообще не помышляешь и потому живешь девственно. Я девственник, потому что я любил и может быть, до сих пор люблю, но не только ту девушку, но и люблю самого себя. Помню, как я помещал на странице соцсети такую свою фразу – я девственник и я тем горжусь. Людей это мое высказывание шокировало, ведь они не хотели бы, чтобы я так думал, а наоборот, они хотели бы, чтобы я себя унижал, страдал и стремился бы стать таким, как все они, дорос бы до их сакрального уровня половой реализации. Мне вообще нравится провоцировать своими мыслями. Так, например, в переписке с девушкой, я утверждал ей, что деньги это зло и нужно, чтобы их было как можно меньше. Она в ответ молчала, но я-то знаю, что она была с моей антимеркантильностью не согласна, она привыкла к противоположному мнению, к обыденному, к распространенному. Помню, как я вел себя рядом с любимой девушкой максимально честно, я плакал перед ней, когда хотел плакать, молчал, когда не знал что говорить, и видел, как ее прекрасное личико искажалось гримасой отвращения ко мне, оттого что я не веду себя мужественно. Смешно читать, как все эти люди пытаются бороться против стереотипов, против архаики, тогда как архаичная природа в них как была госпожой, такой и остается. Они борются с иллюзиями, активно и бескомпромиссно, вот только природу не трогают, поэтому я могу назвать весь их пафос очередной ролевой игрой. Я же в свой черед отказываюсь от каких-либо ролевых моделей. Я знаю, что меня хотят видеть в разных ипостасях, и каждый раз, выходя за рамки их представлений, я всех разочаровываю. Является ли гениальность видом ролевой игры? Это скорее мой протест, когда меня унижают, я себя возвышаю, причем возвышение мое сугубо словесное, от этого самовнушения я ничего не получаю, окромя самоподдержки. Что есть творчество? Оно вопрос или ответ? Одни видят постановку вопроса, другие видят данность ответа. Для меня творчество – это вопросительный ответ. Поэтому я отвечаю – да, я девственник, а кто ты? Да я пацифист, а ты? Меня всегда удивляло то, что читатели моих сочинений, задаваясь этим вопросом, и приходя к неутешительному ответу, за это, мягко говоря, недолюбливали мои тексты, когда я в первую очередь категорично писал только о самом себе, рассказывал о своем мировоззрении. На этом я думаю пора окончить данную главу, чтобы перейти к следующей.

Трезвенник

Сила в нравственности.

Многие не понимают то, что я пишу, по одной причине. Им всем хочется жить сложно, всем хочется приключений, которые часто приводят к печальным последствиям. Вот я пишу о пацифизме, о мирной жизни, при которой хочется покоя, когда всем доволен. Но другим почему-то нужна борьба, завоевания, насильственные действия. Движухи им хочется, просто выражаясь. Вот только эта движуха приводит к боли и страданиям. Также и мои речи о девственности не понимают, ведь девственность это половой покой, когда не нужно двигаться к наслаждению, удовлетворению, размножению. Но другим почему-то хочется полового раздрая, отсюда неверность, принуждение, изнасилования. Так и трезвенность это, прежде всего, покой, это постоянная трезвенность разума, когда никакие вещества не влияют на поступки человека. Но ведь движение это жизнь! – восклицают они. Ну, так всё о чем я говорю, это также является движением, только это правильное движение. Не брать в руки оружие это движение, сказать нет армии и в нее не пойти, для этого нужно много движений сделать, отказ от насилия это также серьезнейшее противодействие. Пацифист разжимает кулаки, или не сжимает их вовсе, мозг пацифиста дает органам соответствующие сигналы. Девственник отвергает половые отношения, убегание от женских приставаний это довольно храброе движение. И когда другие пьют алкоголь, а трезвенник тем временем пьет безалкогольный чай или сок, это его правильное движение. Я точно знаю сколько нужно всем отказывать, за все эти пятнадцать лет трезвенности. Впрочем, это как посмотреть, ведь я, отказываясь от одного, соглашаюсь с другим. Иначе говоря, все мужланы отказываются от девственной жизни, у них не будет опыта взрослой девственной жизни, а все пьющие алкоголь отказываются от трезвой жизни.

К сожалению, я могу совершенно чисто говорить только о своей девственной жизни, так как я до сих пор не целовался с девушкой и не видел ее голой, вживую, а не на картинке, я также не прикасался к интимным женским местам. А что касаемо пацифизма, то я уже писал о том, что я совершал насилие в своем детстве. Также до восемнадцати лет я употреблял алкоголь и курил сигареты, и до восемнадцати лет я ел мясо животных и птиц. Свою жизнь я точно не могу назвать совершенно чистой.

Каков смысл жизни? Мне думается смысл жизни в совершенной нравственности. Что есть совершенная нравственность? Это победа над природой. Победа над природой заключается в преодолении ее безнравственных законов посредством технического и морального прогресса. Уже сейчас, технический прогресс дает возможность женщинам, которые не могут по тем или иным причинам зачать ребенка, лабораторным способом это поправить. И я представляю, что в будущем детей вообще никому не нужно будет рожать по законам природы, а значит, страдая, но люди будут воспроизводиться искусственно, и тем самым прекратятся страдания связанные с зачатием, вынашиванием плода, родами. Преодоление боли и страданий, этим заняты все добрые умы человечества, над этим трудятся добрые ученые, философы, врачи. Потому что жизнь имеет смысл только в безболезненности. Покой это не отсутствие чувств, покой это безмятежность чувств. Покой чувствуется. Все мы желаем покоя, мы движемся к покою. Весь человеческий протест и мой, в том числе устроен так, что мы видим некие препятствия к достижению покоя и мы хотим их устранить. Протест делается не для большего хаоса, протест осуществляется ради покоя. Многие назовут покой смертью, упокоение, так обычно говорят. Однако это не покой, ведь покой должен кем-то ощущаться, покой это не пустота. Умерший не может чувствовать успокоение, так как он уже ничего не чувствует. Покоем может наслаждаться только живой человек, который преодолел свою природу, в том числе и природу смерти. Но выбирая между благим покоем и небытием смерти, люди часто выбирают третье – одурманивание. Они отвергают спокойствие жизни и не хотят думать о смерти, потому употребляют различные дурманные вещества, чтобы на время забыть обо всем, чтобы отупить свой разум или как часто бывает, они тем самым вручают себя природе, ослабляя свой разум. Поэтому стоит ли удивляться тому, что при опьянении люди вступают в половые связи, дерутся, высвобождая свою агрессию, у них появляется тяга к разрушению, а также желание совершить экстремальный поступок или просто глупый, что говорит о том, что и природа в таком состоянии становится гипертрофированной, насилие злее, глупость дурнее, похоть развратней. Они употребляют данные вещества, в частности алкоголь, ради опьяняющего эффекта, который не бывает при трезвой жизни. Если бы у алкоголя не было бы этого эффекта, то его и не пили бы, разве только ради вкуса, впрочем, и вкус алкоголя по большей части отвратительный, отчего его и пьют залпом. Но не вкус людям интересен, а само одурманивание. Конечно, есть степени опьянения, но ту грань мало кто соблюдает. Один глоток подобен одному взгляду. Мало кому достаточно одного взгляда, одной секунды, обычно за первым следует второй, а затем они выбирают смотреть, не отрываясь покуда глаза, не устанут и не закроются. Трезвенник в свой черед всё видит трезво и потому ведет себя трезво, разумно, тогда как отрезвление всегда болезненно для одурманенного человека. Трезвенник никогда не испытывает болезненность переходного состояния от дурмана к трезвости, так как трезвенник всегда трезв, он прибывает всегда в одном нравственном состоянии.

Но многие безнравственные мыслители хотят свое понимание нормы приписать всем, словно судьи, судящие кто, есть кто. И вот такой судья сидит в военкомате и судит, кто нормален, а кто нет. Он не понимает, что вся эта ситуация уже ненормальна, это место где он заседает ненормально, как и он сам ненормален, раз служит этой безнравственной системе. Или такие же судьи, взирающие на половые отношения и на потерю девственности с одобрением, не понимающие суть таких отношений, также не понимающие безнравственность любого вида насилия. Они все просто живут по государственным законам и отступление от них они считают ересью, ненормальностью. Ересь в их понимании это не безумие, это скорее другой ум, который может быть во множестве раз умнее их всех вместе взятых, ум который может поколебать всё их ничтожное представление о мире. Глупость молодости заключается в мысли, будто можно быть частью какой-либо системы и при этом быть индивидуальностью. Система всех еретиков изгоняет, система превращает людей в кирпичики, такие одинаковые и с виду крепкие. Тот, кто становится ячейкой системы (культа, организации, группы) уже не рассуждает, но всему слепо доверяет. Они все могут только симулировать умственные способности, они симулякры, способные только делать вид, подражая друг другу. В то время как свободен и индивидуален и может претендовать на уникальность только одинокий мыслитель. Потому трезвенник всегда один, он не может за другого человека не делать глоток, единственное, что он может, так только самому не делать это зло. Пацифист волен только над своими руками. Девственник может руководить только своим половым органом. Стоит заметить, что для свершения зла почти всегда нужен второй человек, вторая личность. Так для утраты девственности, для полового акта нужен второй человек, партнер. Для драки также нужен соперник, конечно человек может наносить увечья самому себе, однако это не менее безнравственно, чем насилие над другим. Но нужно понимать, что я сейчас рассматриваю самые распространенные случаи. Так поедание мяса животных и птиц начинается с того, что родители кормят им своих детей, или даже если один из родителей занимается этим, всё равно это уже двое. Как и в пьянстве участвует компания или пара собутыльников, хотя бывают и исключения. Думаю, моя мысль понятна, всё против чего я здесь пишу, во всем этом, как правило, требуется второй человек. Значит в одиночестве гораздо меньше соблазна, и это, несомненно, религиозная банальность. Однако, зная эту банальную истину, люди нередко собираются в пары, группы, толпы, думая, что одолеют все соблазны и останутся индивидуальностями, прибывая в толпе. Но как показывает жизнь, многие вступая в межличностные отношения. Меняются не в лучшую сторону.

Главное оружие природы это давление толпы. Именно под давлением сверстников, уговариванием, запугиванием, молодые люди обычно ломаются, и их былая индивидуальность превращается в волю толпы. Одурманенность толпы, в этом есть нечто древнее. Обряды, концерты, танцы, это похоже на транс, уход от реальности. Пьянство находится в том же ряду, однако оно деструктивно.

Мне думается, те немногие кто прочел Агнозис моего авторства, задались вопросом – для чего быть хорошим человеком и стремиться к нравственному совершенству. Ответ кроется в слове – протест. Протестные чувства против зла и безнравственности могут сподвигнуть человека к изменению своей жизни. Молодые люди (в том числе и я) ошибочно полагали, будто если они будут вести себя аморально, подобно безнравственным взрослым, а значит пьянствовать, вступать в половые связи, драться (по-взрослому) и совершать тому подобное зло, то тем самым они якобы будут выражать свой протест. На самом же деле никакого протеста в их действиях нет, ведь если они ведут себя столь же безнравственно, как и многие взрослые, то они просто становятся такими же, как они, нисколько не лучше, нисколько не хуже. Это тупое подражание и не более того. Подражание руководит любой толпой. Толпа не протестует, она подражает определенному образу жизни. Молодые тем и занимаются, что подражают взрослым, когда настоящий протест должен заключаться в практической реализации другой жизни, нравственной жизни, ведь только нравственная жизнь протестует против природы. Если, к примеру, взрослые пьют алкоголь и это доставляет людям страдания, то вывод всякого молодого человека должен быть таким – я не буду как они, это будет моим протестом, я буду лучше, чем мои родители и мои сверстники. Вот это и есть настоящий протест.

Несомненно, то, что драка, половой акт, питье вина, это всё познание. Но хотят ли люди познавать последствия таких действий? Нередко познание сулит страдания, боль и даже смерть. Все кто употребляют алкоголь или другие дурманные вещества, испытывают до или после телесные страдания, а алкоголизм вообще приводит к кончине. Это ли вы хотите познавать? – спрашиваю я у молодых людей. Я видел своими глазами насколько это познание опасно для жизни. Про драки и любое насилие и говорить не нужно, насколько оно опасно, насколько деструктивно, разрушительно. Как и половые отношения изобилуют болью и страданиями. Но люди почему-то продолжают стремиться к этому познанию. Словно не представляя, к чему оно ведет. А все, потому что это простейший вид познания, это движение руки или ноги, это движение гениталий. Тогда как занятие науками и самообразованием куда как сложнее.

Реклама совершила эту подмену, показывая в безобидном свете драки, пьянство и половые акты, транслируя так, будто во всем этом нет ничего опасного, будто насилие это мужество, будто совокупления это романтика, и будто употребление дурманных веществ это веселье. Создается поверхностное представление, и не показывается суть и последствия. И что интересно, в самой природе есть дурман, который человек использует не для обезболивания, а для одурманивания своего ума. Они ослабляют разум. Но как именно возник разум? Мне думается, разум явился путем протеста. Разум это и есть в чистом виде протест. Когда в человеке образовалась мысль сопротивляться природе, тогда и расцвел разум в человеке. Ошибочно полагать, что орудия убийства создает разум, нет, это не так, истинный плод разума мысль – не делать оружие и жить мирно, не творя насилие ни людям, ни животным. Первый человек подумавший, что убивать животных и поедать их трупы неправильно, именно такой человек первым ощутил в себе дуновение разума, живя в кровожадной толпе. Он непременно стал изгоем их племени, ибо разум всегда гонится отовсюду. Даже носителя зачатка разума, скорей всего умертвили, либо он умер, отказываясь исполнять природные законы. Однако разум не умирает вместе со смертью носителя разума. Мысль может жить в виде слова, изображения, в памяти другого индивида. И если даже всего этого не будет, разум однажды проснется в другом человеке. Могу привести собственный пример, ведь мои родители не воспитывали меня пацифистом, девственником, трезвенником, вегетарианцем. Они вели другой образ жизни, они поддерживали войны, не были девственны, употребляли алкоголь и курили сигареты, а также ели мясо. Но я стал их противоположностью, я сделал такой нравственный выбор, о котором они и не помышляли. Если бы все дети были копиями своих родителей, то тогда их жизненный выбор можно было бы с легкостью предугадать. Вот каковы родители, значит, ребенок будет таков. Но я оказался другим, я делал другой выбор, вся моя жизнь другая. Поэтому ребенок может оказаться лучше своих родителей, либо хуже. Деторождение исполнено разочарованием.

Сопротивление данному проявлению разума оказывается сильнейшее. Так в стародавние времена никто никого не спрашивал, хотят ли они вступать в половые отношения или нет, всех заставляли, используя общественное давление, отголоски которого слышны и сегодня. Также обстоит дело и с мужланством (армией), разговор у общества по этому поводу короткий, должен и всё тут, впрочем, сегодня есть послабления в виде альтернативной службы. Так и насчет одурманивания общество по-прежнему заинтересовано в этом, а о поедании мяса и говорить нечего, всё как было, таким и осталось, за некоторыми исключениями. Будто для разума оставляют узкие врата, и даже это хорошо, ведь в ветхие времена и этого не было.

Собрание в толпу ради общего одурманивания это распространенное явление. Точно также люди, вступившие в половые отношения, думают, что их всех теперь нечто такое объединяет, и потому они думают, что так делают все. И видя всё это, я могу точно сказать, что индивидуализм только в пацифизме, девственности, трезвенности и в вегетарианстве. Только самодостаточная личность способна сделать нравственный выбор, для которого необходимо самоуважение. Человека без самоуважения и самолюбия быстро поглотит и переварит толпа, движущей силой которой является природное одурманивание. Я говорю об одиночном протесте, эту книгу можно использовать в виде плаката, на котором будет написан протест всему ныне существующему миру, протест против любой деструктивной толпы. Поэтому мои тексты и не пользуются каким-либо спросом, потому что мало кто способен на протест, и потому что это исключительно мой протест, мой плакат и моя надпись на нем. Не будет меня, и тогда некому будет стоять в этом одиночном пикете, потому что он одиночный. Одиночный протест.

И это правда, что нужно вовремя уходить. Я пишу тексты, создаю книги вот уже пятнадцать лет, и за это время я успел многое сказать, однако в данный момент я чувствую, что пора уходить. Но как оказалось людям не нужны просто слова, им нужны волшебные слова. Так однажды мне задал вопрос один человек – как же ему перестать пьянствовать. Он хотел, чтобы я написал ему волшебное слово, которое сделало бы его трезвенником, либо я придумаю волшебное решение его проблемы. На что я скажу – волшебство в собственном нравственном выборе. Не употребляй дурман и всё тут, других решений нет. Никто не поможет, окромя самого человека, ни тексты, ни примеры, иначе достаточно было бы одного моего примера. Но здесь важно только одно собственное решение, но вопрошающий хотел бы, чтобы я всё решил за него. Это и есть перекладывание решения на других, вот в чем состоит вся глупость человечества. Они считают меня незрелым, когда сами не могут решиться жить нравственно. Насчет насилия они возлагают ответственность на государство, которое милитаризовано и оно отвергает пацифизм, притом, что они хотят жить в мире. Сами живите мирно, и будет мир. Подобно сему и решение полового вопроса возлагают на тупую толпу сверстников, на массовую культуру или родственников, и страдают потом. Нет, делать выбор нужно самому. Свое решение я сделал, книга им озаглавлена. Другим только предстоит сделать свой личный выбор.

Конечно, возвратившись в прошлое, я бы не стал пить алкоголь, ни глотка, никогда, не стал бы ударять сверстников и многое другое не стал бы делать. Но в прошлое не возвратиться, поэтому я могу только в настоящем времени быть нравственным человеком. А кого я считаю нравственным человеком, а кого безнравственным, легко понять, читая мои книги. Несомненно, то, что под действием цензуры я буду смягчать данный текст, даже рукопись будет мятежней, нежели чем сама опубликованная книга. Однако мои мысли без цензурной туманности может каждый себе представить. Например, чтобы представить мое отношение ко всем милитаристским теоретикам и практикам, нужно лишь вспомнить все оскорбительные эпитеты которые существуют и это будет мое настоящее мнение. Если бы я всё это озвучил, то эта книга не была бы опубликована, как и моя книга Пацифисты. Цензура может осудить любой протестный текст, но проникнуть в мысли читателя она не может. Цензура меня сильно огорчает, ведь я хочу открытости мнения. Это одна из тех причин, почему я хочу покончить с литературой. Я желаю писать правду, которую бы не считали мыслепреступлением. Но тогда кому она будет нужна? Впрочем, я пишу правдивые книги, но они мало кому нужны. И это даже хорошо, бесславие уберегает меня от страданий.

Вегетарианец

Стыдно, совестно, противно.

Я пишу эту главу книги после перенесенного мною заболевания короновирусом, которым я болел где-то примерно полторы недели. Впрочем, и во время болезни я написал несколько страниц данной книги. Еще для представления сегодняшнего дня, нужно упомянуть, что двадцать четвертого февраля начались боевые действия сопровождаемые вторжением, насилием, смертью, разрушением. Если читатель пролистает мои книги двумя годами раннее этого страшного события, то он прочтет о моем предчувствии. Я выздоровел от болезни, а вот мир окончательно заболел милитаризмом. Антиутопия прямо здесь, где я живу. Эта книга пессимистична, потому что во время болезни много думаешь о смерти, я не мог знать, поправлюсь ли я или же нет, поэтому мне нужно было составить свою небольшую автобиографию, нарисовать маленькую карту своего мировоззрения. Я много думал о смерти, и вот теперь еще разразилось военное насилие в крупных масштабах. Я видел своими глазами весь этот милитаризм, это долгое чудовищное по масштабам приготовление к эскалации, о том ужасе я кричал со станиц своих книг, я всех предупреждал, как писатель пацифист. Но никто меня не слушал, мою книгу Пацифисты запретила цензура. Что я, будучи писателем, мог еще сделать в такой ситуации? Я делал всё, что мог. И мне стыдно, совестно, противно. Сегодня я плачу весь день, мне горестно, больно. Неожиданности для меня не было, я всегда знал, что культ прошлого превратится в нечто похожее. У этой главы будет такое пессимистичное начало, впрочем, и сама книга близится к завершению. У меня просто-напросто не осталось слов, для выражения своих чувств и мыслей. Весь мой антивоенный протест вот здесь, он в моем нравственном выборе, в моем мировоззрении.

Как страшно, вот есть комары, для нас они все одинаковые, они словно клонированные, и их убивают сотнями, сколько же их умирает, но их комариный род не прекращается. Покуда жив один комар, существует весь его род. К человеку не такое отношение. Если погибнет одна часть человечества, род человеческий на том не прекратится, но люди хотят сберечь эту часть населения или только одну свою семью. Люди убивают животных сотнями, нисколько не боясь за их вымирание, и попутно стараются дорожить всеми людьми. И в то же время дорожат никем, имея ядерное оружие или любое другое оружие массового поражения. Как их понять? Мне думается, любая философия здесь бессильна. Философы любят смотреть свысока, словно они боги, потому и видят муравейники и человейники. Я же в свой черед предлагаю смотреть на каждого и каждого сохранять, беречь жизнь каждого, как человека, так и животного. Но для большинства людей все коровы на одну морду, все курицы для них одинаковы, а после и все люди одинаковы. Они, чувствуя в себе индивидуализм внешности и мышления, за другими это признавать не хотят. Сейчас в милитаристское время я вижу как некоторые люди стали похожи на меня. Хотя еще пару лет назад, когда я активно сочинял антивоенные книги и на меня все смотрели как на безумца, о какой войне ты говоришь – смеялись они – не о том ты пишешь. Я писал и повторял – нет насилию! Теперь многие, если не все интеллигентные люди пишут такие же лозунги. Они вспомнили про пацифизм, во время бойни, когда я уже давно кричу о том со станиц своих книг. Не я один оказывается, теперь безумец, антимилитаристов нынче много. Мое отличие от других состояло в том, что я чувствовал приближение зла, его зарождение. Как и ожидалось, всё более разрастающийся милитаризм вылился в то, о чем сейчас запрещено публично говорить.

Нужно вспомнить, что эта глава посвящена вегетарианству. И вправду, вегетарианство связано с насилием. Ведь покуда люди убивают и поедают трупы животных, они всегда будут готовы перейти на более низкую ступень зла, будут готовы оправдать убийство человека. Раз человек по заверениям многих это разумное животное, то и относятся к нему также как к неразумному животному. Если неразумное животное перестанут убивать, то и разумное животное также не будут. Вегетарианство это и есть осуждение насилия и убийства животных, а не бесчувственная диета. Вегетарианцу не нужна пища добытая насилием и убийством. И главное, так можно жить, я пятнадцать лет так живу и я еще жив, я преодолел болезнь, от которой сейчас некоторые умирают, когда мне уже давно пророчат быструю кончину люди, которые убеждены, что поедание мяса наделяет их каким-то сверхздоровьем. Вегетарианство это не вид пищи, вегетарианство это разновидность пацифизма. Быть вегетарианцем, значит быть лучше. Все хищники безнравственны. Вызывают отвращение все эти котики собачки, которые живут тем, что поедают других животных, они уже давно потеряли для меня привлекательность, ведь я знаю, как именно они поступают. Они просто не могут справиться со своей природой, будучи неразумными, они о том и не задумываются. Но разумный человек может разумно думать, у него есть выбор, он может отказаться от убийства животных и поедания их трупов. И что же выбирает человек? В большинстве своем люди выбирают отказ от каких-либо размышлений.

Я с самого своего детства имел некоторое отвращение к еде, особенно к мясной. Меня почти всегда заставляли питаться, и я протестовал. Я был именно тем ребенком, которого оставляли доедать суп, сидя за столом, покуда другие были свободны и играли. Но и тогда я не ел. Самой моей любимой едой остается и по сей день – хлеб, без хлеба я ничего не могу есть. Всё дополнительное к хлебу мне казалось лишним и не вкусным. Родители заставляли меня есть мясо, когда я уже с самого детства ощущал в себе тягу к выбору в пользу вегетарианства. В то время как я не был обычным городским мальчиком, который не знает, как устроена суровая деревенская жизнь. Живя в летние каникулы у бабушки в деревне, я видел, как убивали животных, я рассматривал их внутренности, видел, как сушились их шкуры, я слышал, как взрослые обсуждали эти убийства. Я видел, как убивали курицу, и как она бежала с отрубленной головой. Я всё это зверство видел, это зло, и мне всё это было противно. Вот я и вырос вегетарианцем. Потому что я за жизнь, я против смерти.

И мир медленно, но меняется, разум начинает преобладать. Еще вчера люди были уверенны, что они готовы оправдать любое зло, сегодня уже гораздо меньше людей так думают. Но многим по-прежнему не стыдно, всё потому что стыда у них нет. Люди нынче одурманены государственной пропагандой. Одурманены милитаризмом войны, одурманены иллюзиями патриотизма и государственности, одурманены алкоголем, одурманены половым влечением, одурманены вкусом убиенных животных, убежденные что так и нужно жить. Стыда нет, есть только оправдания. Оправдывают всё, всю природную безнравственность. Однако настанут другие времена, и антиутопии придет конец. Природа это антиутопия. Разум это утопия. И бедное человечество посередине страдает своею разобщенностью.

А эта книга? Немного автобиография, небольшой сборник мыслей. Главная суть этой книги в примере. Я пример. Я пример человека, который далек от идеала. Но если у этой книги был бы читатель, то я бы ему сказал – будь лучше меня. И при этом не теряй свою индивидуальность. Быть лучше меня несложно. Я же в свой черед книгу оканчиваю, многое при собственной редактуре будет изменено, дополнено. Рукописи моих книг всегда сколько-нибудь отличаются от опубликованного варианта текста. За время творчества я сильно устал, я завершаю написание этой книги после болезни и во время начала того ужасного события, которое навсегда изменит все наши жизни. Я чувствую, что многое не вспомнил, о чем хотел сказать. Пусть следующая глава дополнит это упущение, в ней будут записаны мои отдельные мысли цитаты. Кто я? Я писатель и художник Евгений Козлов, я пацифист, девственник, трезвенник, вегетарианец. А кто ты?

Автор Козлов Е. А.

25.02.2022г.

Одиночный протест

Что не так? Я не так

У меня спросили – Что не так? Ночью, прибывая в творческом возбуждении, я представлял примитивные с художественной точки зрения картины, в которых, несомненно, в будущем будут заключены символы, ответы и протесты. Одну из таких картин я назвал так – Совершенная любовь или протест половому отбору. Эта картина и стала моим ответом выраженным красками и мыслями. В ту ночь я определил собственную данность. Реальность такова – я пацифист, девственник, трезвенник, вегетарианец. Проще говоря – Я не так, или вернее – Я такой. И таков мой ответ. Это означает, что рядом с собой я вижу женщину со схожим мировоззрением и подобным жизненным выбором. Иной цветовой расклад сулит несоответствие, разногласие и непонимание. Прибывая в непонимании с легкостью можно дружить, живя раздельно, но жить вместе и при этом, не понимая друг друга, невозможно, это деструктивно для обоих. Таков мой ответ, написанный простыми словами и написанный примитивным образом.

Молодежный антимилитаризм

Протестующая молодежь, за ними будущее, они поступают героически. Они выступают против полицейского государства, которое только что и умеет, как сажать людей в тюрьмы, избивать, устраивать тотальный контроль, да цензурировать мысли и тексты. Современные молодые люди желают свободы, они чувствуют свободу и они не бояться. А вы, все те слабохарактерные родители, которые смирились с несвободой, посмотрите, что вас окружает. Вас окружают портреты злодеев, вывешенные во всех школах и других учреждениях, партия воровской власти ластится к вашим детям, даря им именные подарочки, в этой стране есть юнармия – подлая безнравственная организация, развращающая детей милитаризмом, учреждают также не менее омерзительные военные сборы. В этой стране в школах пропагандируют злое суеверие патриотизма, заставляют писать доклады о военных убийцах и ходить в определенный день с портретами убийц, а некоторых даже одевают в одежды убийц. В школах создают уголки посвященные военным убийцам и учреждают кружки по стрельбе. А потом ваших детей мужского пола делают рабами на целый год. Армия – это призывное рабство, она омерзительна, и ее быть не должно. Также и государственная религия с ее прикормленными жрецами внушает детям всевозможные суеверия. Вот какими способами государство развращает детей всех возрастов. И что же? Вы протестуете против этого зла? Нет. Вы молчите. Вы с тем смирились, такова система – думаете вы, радуясь своей еде, одежде, крову и смартфону. Но это всё первичные надобности, есть и высшие, духовные, нравственные. В том числе и свобода. Свобода мысли и слова, свобода творчества, свобода самовыражения, свобода вероисповедания, свобода неверия. Но государственникам не нужны свободные люди, им нужны подчиненные, смирившиеся, послушные, а всех инакомыслящих они заключают в тюрьмы, изгоняют, объявляют еретиками. Все государственные институты, все образовательные, религиозные, особенное силовые, они придуманы для этого порабощения. Молодежь видит это и чувствует и так жить не желает, и правильно делает. Против несвободы, против всего этого зла милитаризма нужно мирно протестовать, чтобы злодеи видели и осознавали свою ветхость, отсталость, и свою безнравственность.

Протестующая молодежь вышла на театралку. А в наше время кто собирался на театралке? Неформалы. Для чего? Нам нужна была свобода одеваться, как мы хотим, и слушать музыку, которую мы хотим. Мы хотели свободы для себя. Современная молодежь показала, что она желает большей свободы, она желает свободы для всех. Поэтому, я думаю, они лучше, чем были мы. Такая вот внезапная мысль. Театралка – одно место, но в разные времена и такие разные поколения.

Современные бандиты

В детстве я видел в фильмах бандитов в черных балаклавах. Как оказалось, они существуют, их сотни и за свои злодейства они получают деньги и награды. В них бросили книгой Джорджа Оруэлла – "1984", зря, они книг не читают, особенно правдивые книги о себе.

Писатель вдовец

Безответно влюбленный писатель, ты пожизненный вдовец, обреченный на вечное одиночество. Твоя возлюбленная жива, но не любя тебя, она словно живет в другом мире. Вы живете в разных мирах. И даже в мире сновидений она остается безответной. Опечаленный, ты часто навещаешь книги, словно бумажные склепы, в которых не похоронена та женщина, нет, она жива, в них покоится твоя любовь. Но любовь к женщине со временем угасает, любовь же к книгам, навсегда. Так что, люби книги, и не скорби о неизбывном.

Почему мои книги бесплатные?