Жан-Жак Буазар. Басни. Книги I и II

К желанью добавляет подозренье,
И ничего я не могу желать столь страстно,
Как способ изыскать
Тебя познать.
И в возбуждении он главой стремится
Проткнуть бедняжку будто, но коснулся
Лишь мякоти – как устрица втянула
Плоть юноши – и клюв того закрылся.
Друг мой, коль между строк читать умеешь,
То стих сей без труда уразумеешь.

Le Cochet et l'Huitre

Un Cochet s'еmancipant,
Sur les bords de la mer alla chercher fortune.
De l’Empire de Neptune
Il aborde maint habitant;
A mille oiseaux divers il conte en un instant
Ses aventures sans pareilles,
Et de la basse – cour leur pr?ne les merveilles.
Il apper?oit une Huitre ouverte et humant l'air;
Oh oh!.. quel ?tre es-tu, lui dit – il? Es-tu chair
Ou poisson? Mort ou vif? Ta figure est jolie;
Mais, si tu ne dis mot, j'ignore ton gеnie:
Ce silence, ? vrai dire, est un peu bien suspect
Je ne sais qu'un secret pour conno?tre ma b?te…
Dеj? pour percer l'Huitre il avan?oit la t?te;
Mais l'Huitre se resserre, lui ferme le bec.
Ceci n'est point fiction toute pure;
De tel qui lit ces vers j'ai contе l'aventure.

XII. Силки

Ветр северный всех птиц сгубить решил
И землю льдом и снегом он покрыл.
Распутник-шалунишка, воробей,
Что от тоски и хлада умирал,
Уж боле о любви и не мечтал.
Силки стал мастерить люд-лиходей,
Приманку не забыв рассыпать сладкую коварно —
И тут же мелких птах народ слетелся жадный.
Господь же попустил накрыть сей стол;
Воистину, любой запутаться бы смог
В силках тех, но Всевышний уберёг;
Из спорых хитрецов пернатых всяк ушёл.
И лишь один остался: тот в силки попал
Из-за пера; смеялся он навзрыд,
За ужин званый волей заплатив.
От этого он всё же унывать не стал,
Когда ж ловец домой тот возвратился,
Сказал ему один из шайки паразитов:
«Приманки замечательны твои хоть,
Но среди сотен сот неблагодарных
Один простак в силках лишь очутился!»

Les Gluaux

L'Aquilon, des oiseaux avoit jurе la perte;
De neige et de gla?ons la terre еtoit couverte.
Le plus libertin des Moineaux,
Mourant de froid et de mis?re,
A ses tristes amours alors ne songeoit gu?re.
L'homme prit ce moment pour tendre ses Gluaux,
Non sans rеpandre autour une amorce perfide,
Ou vient fondre aussi-t?t maint Oisillon avide.
Dieu fait quelle ch?re on fit l?
Bien est-il vrai qu'on s'emp?tra
Dans la Glu, mais on s'en tira;
Le tra?tre accourut'v?te, et chacun s'envola.
Un seul demeura pris, tout le reste en fut quitte
Pour quelque plume, et fe moqua
De qui fit les frais du gala.
A ses dеpens on s'еgaya,
Quand on fut de retour au g?te.
Un d'eux lui dit, au nom du troupeau parasite:
O toi, dont les bienfaits ne sont que des app?ts,
Tu n'as fait qu'une dupe, et tu fais mille ingrats!

XIII. Шелкопряд и земляной червь

Вот гад счастливый! Воздух рассекает!
Вчера мне ровня, а теперь летает.
Видал того ткача – птенец новообразный,
Что на крылах своих поднялся триумфально!..
У солнца он займёт одежду и сиянье;
Был червь презренный – станет бабочкой прекрасной!
Так червь земляной, в трудах и в грязи,
О бывшем соседе своём, шелкопряде
Ворчал, на судьбу обновлённую глядя.
– Завидно тебе от моей стези? —
ответил крылатый. – А я без того себя помню,
Как юность я тратил, чтоб свою силу взрастить,
Тогда как в грязи ты валялся, всякий потеряв стыд,
И счастье себе находил в сладострастьи порочном, нескромном;
Я знаю, чтоб грех первородный исправить,
Трудился я с первого жизни момента;
И мылом и потом я сущность пытался отдраить,
И вот весенним трудам я радуюсь летом.
Ужели я должен теперь своими благами,
Как думаешь ты, обязательно подавиться?