Лоренца дочь Великолепного

Через несколько минут длинный кортеж растянулся почти на всю улицу Розье. Раньше вдоль неё цвели дикие розы, давшие улице своё название. Теперь же она была стиснута с двух сторон домами. Парижане ещё называли её улицей Евреев, так как эта территория когда-то принадлежала иудейской общине. Но после того, как сынов Израилевых изгнали из Франции, в квартале Маре стали селиться, в основном, торговцы и знать.

Впереди процессии ехали солдаты, охранявшие запечатанные кожаные мешки с золотом, за ними – мессир Бернардо и его кум. Потом следовали носилки, запряжённые мулами, в которых сидела донна Флери с Мадлен Готье, супругой Жака Доруа (донна Аврелия из-за недомогания осталась дома). За носилками верхом ехали девушки. В конце шли вооружённые слуги Нери.

Монбар и Сольё, возглавлявшие кортеж, когда приходилось пробираться по узким парижским улицам, вдруг оказались рядом с подругами, едва они выбрались за городские стены. Причём, как давно заметила Лоренца, Амори гарцевал на вороном жеребце, а белая лошадь была у барона.

– Вы прекрасно выглядите, мадемуазель де Нери, – сделал тот комплимент девушке, пытаясь приноровиться к размеренному шагу её мула.

– Благодарю Вас, сеньор. Но, вероятно, на турнире будут присутствовать дамы гораздо красивее и знатнее меня, – громко ответила Лоренца, бросив быстрый взгляд на Амори, ехавшего рядом с её подругой.

– Уверяю Вас, что многие из них с удовольствием поменялись бы с Вами местами.

– Вы, должно быть, смеётесь надо мной,

– Вовсе нет. Ведь Вы – единственная дочь и наследница одного из самых богатых людей в Париже!

Не зная, как ей реагировать на слова Монбара, Лоренца промолчала. Тем временем Амори обратился к Жанне:

– Прекрасная погода, не правда ли, демуазель?

– Да, мессир, сегодня чудесный день, – согласилась с ним та.

После чего, взглянув на подругу, лукаво добавила:

– Жаль только, что с нами нет моего брата.

– А что с ним?

– Остался в лавке вместо отца. Он торгует грубым сукном и шерстью.

– Ну, что же, вполне достойное занятие.

– Самое достойное занятие для мужчины – это война, – неожиданно вмешался в их разговор Монбар.

– А Вы кого бы предпочли, мадемуазель де Нери, воина или торговца? – прищурясь, спросил он затем у Лоренцы.

– Мой отец считает потерянным день, когда не может трудиться, а он – настоящий мужчина.

– Я согласен с Вами, – Амори улыбнулся девушке.

Заметив это, барон сдвинул брови:

– Вы еще слишком молоды, чтобы судить об этом, Сольё.

– Хотя и молод, но отвечаю за свои слова, – спокойным и, в то же время, твёрдым тоном ответил ему молодой человек.

– В таком случае, решим наш спор во время турнира! – подхлестнув лошадь, капитан ускакал вперед.

– Вероятно, сеньор де Монбар обиделся на Вас, – обеспокоенно посмотрев ему вслед, заметила Лоренца.

В ответ Сольё беспечно махнул рукой:

– Ничего, мы быстро помиримся, он – хороший друг.

Постепенно к Лоренце вернулось прекрасное настроение. Весело болтая с подругой и Амори, она одновременно с удовольствием озирала окрестности Парижа. Вдоль дороги с одной стороны тянулись огороды с работавшими на них горожанами, а с другой – блестела серебристая лента Марны. Вначале им навстречу попадались только крестьянские телеги и повозки торговцев, реже – пешие пилигримы. Ближе к Мо стали появляться и вооружённые отряды. Вскоре впереди показались городские остроконечные башни и флюгера.

Возле ворот путешественники расстались. Путь двух друзей лежал в королевский замок, а остальных – в дом племянника Доруа, где их ждал обильный обед. Не успели ещё хозяева и гости подняться из-за стола, как лакей доложил, что Нери спрашивает некий «сеньор д’Аржантан». Живо подскочив, банкир через несколько минут вернулся в сопровождении полного пожилого блондина с золотой цепью на груди.

– Мессир Филипп де Коммин, сеньор из Аржантана, советник короля и мой старый друг оказал нам честь своим визитом, – радостно сообщил отец Лоренцы.

– Да, мы с господином де Нери давние приятели, поэтому, узнав о том, что он в Мо, я не мог не навестить его, – подтвердил советник, быстро обведя глазами присутствующих.

После чего добавил:

– А Вы, госпожа де Нери, почти не изменились.

В ответ донна Флери смущённо поправила накидку:

– Я не думала, монсеньор, что Вы ещё помните меня.

– Признаться, нигде больше мне не доводилось пробовать таких вкусных пирогов, какими Вы потчевали меня в своём доме.

– А это – наша дочь.

Девушке показалось, что Коммин слегка вздрогнул.

– Значит, это – Ваша дочь, господин де Нери? – переспросил он. – Сколько же ей лет?

– Четырнадцать.

– Как быстро летит время…

Самому сеньору из Аржантана из-за морщинок, лучами разбегавшихся от уголков светлых глаз, складок вокруг красиво очерченных полных губ и солидного брюшка можно было дать не меньше пятидесяти. Однако взгляд у него был проницательный и живой.

После того, как новоприбывшего гостя усадили на почётное место, Коммин поднял кубок с вином и с чувством произнёс:

– Пью за Ваше здоровье, господин де Нери!

– Отвечаю Вам тем же, монсеньор!

Видя, что давним приятелям хочется поговорить, хозяева и их родственники после обеда удалились с сад. За столом, кроме советника и банкира, осталась только донна Флери с Лоренцей.

– Вы ещё не подыскали мужа для дочери, господин де Нери? – поинтересовался советник, который ел и пил за двоих.

– Нет, монсеньор.

– А я вот недавно выдал свою дочь за графа Пантевьера.

– Да, мы с Вами и в самом деле давно не виделись, – вздохнул Нери.