Горизонтальная война. Снимая маски

– Совсем дура, да?

Так хотелось ей заехать, чтобы она, наконец, перестала таращиться своими коровьими глазами и начала думать головой. Вздрогнув, я сжала до боли ручку и продырявила нажатием бумагу, чиркнув по столу.

– Мелания Сергеевна, я… я правда не хотела, но ваш папа, он так ухаживал, он был таким хорошим, что я не смогла сопротивляться. Вы ведь женщина, должны понять, – расплакалась она.

– Женщина, а не потаскуха. – Я скорчила гримасу и отвернулась. – Я никогда не позволяю себе лезть в чужую постель. Неужели, ты надеялась получить его деньги? Или развести с матерью?

– Н-нет, никогда, – Люда отчаянно замотала головой. – Пожалуйста, Мелания Сергеевна, я бы никогда так не поступила с вами и Марией Александровной.

Она осунулась и сидела как мышка, всё время порываясь положить руку на живот. Заметив мой взгляд, Люда вздрогнула и поникла.

Да нет же.

– Ты беременна? – прошептала я в ужасе.

Она только кивнула.

– Т-ты… ты совсем дура, да?.. – Я ахнула и прижала ладонь ко рту. – Только не говори мне, что от… отца?

Новый кивок. Люда втянула голову в плечи и сидела не шелохнувшись. Так вот почему он доверил записку ей, он на самом деле… Кошмар.

– Какой срок? – Я вцепилась пальцами в стол и задержала дыхание.

– Третий месяц, – едва слышно прошептала она.

– Аборт. Делай аборт, ты поняла?!

– Н-нет! Не буду!

– Ты хочешь шантажировать нас?

– Я! Я не такая, как вы или Мария Александровна! – закричала она подскочив. – Это ребёнок Серёжи! Я ни за что не избавлюсь от него!

– И что? – Я нахмурилась. – Что ты намерена делать, Люда? Хочешь получить долю наследства? Рассорить нашу семью? Хочешь противостоять моей матери? Она же знает про вас, да? Я уверена, что уже знает.

– Не буду.

– Что не будешь?

– Я не буду шантажировать вас или Марию Александровну! Я просто хочу родить ребёнка от любимого человека! У вас же самой дочь, как вы можете говорить такие гадкие вещи?!

– У меня дочь, да. – Я кивнула и поджала губы. – Только теперь моя жизнь и жизнь моей дочери подчинены обстоятельствам, которые не все могут преодолеть, и ты в том числе. Отец, может, и был в тебя влюблён, но никогда бы не оставил мать. Он был слаб и предпочитал соглашаться.

– Не говорите так. Серёжа… он был самым замечательным, – всхлипнула Люда и всё-таки прижала руки к животу, словно защищала своё дитя. – Мне ничего от вас не нужно. Мы хотели уехать.

И тут меня накрыла истерика. Я смеялась сквозь слёзы и долбила ладонью по столу. Люда отскочила в сторону, смотря на меня как на сумасшедшую.

– Отец бы никогда в жизни не бросил холдинг. Ты такая… о, господи, – – я взорвалась новым смехом, – уехать… Ха-ха-ха!

Люда упрямо вскинула подбородок, словно хотела сказать что-то ещё, но я опередила её и подняла руку, требуя молчания.

– Ты уволена. – Я стёрла выступившие слёзы и прокашлялась. – И только попробуй кому-нибудь рассказать о вашей связи, вообще обо всём, что здесь происходит или происходило. И не смотри так на меня. Я дочь своей матери, если будет нужно пройду по головам. Скажи спасибо, что уходишь так.

– П-пожалуйста, Мелания Сергеевна. – Поток слёз усилился. В какой-то момент мне даже стало её жаль, но сцепив зубы, я затолкала это чувство очень глубоко и процедила: – Пошла вон. За расчётом придёшь завтра.

Люда побледнела и едва не упала со стула. Я было дёрнулась ей помочь, но вовремя остановилась. Сожрёт её мать и не подавится. Да ещё и искалечит самым извращённым способом.

Поёжившись, я вспомнила последнюю любовницу отца, о которой узнала мать. Нет, я конечно, её не выгораживаю, в конце концов, она должна была осознавать опасность переходя дорогу Марии Звягинцевой. Но то, как поступила с ней мать… врагу не пожелаешь такой судьбы.

Задержав дыхание, я следила за тем, как эта девочка, сгорбившись словно древняя старуха, ползла к выходу. Она едва волочила ноги. Тёмные волосы рассыпались по спине, и солнце заиграло на них золотом. Прелестный ребёнок. Был.

Когда дверь кабинета в очередной раз была закрыта, я сжала виски и тяжело задышала. Мне нужно воздуха, хоть немного свежего воздуха.

Глава 8

После того, как меня оставили одну, я сбегала в свой кабинет и сменила блузку на запасную. Ловить заинтересованные взгляды сотрудников мне совсем не хотелось. Да и сама мысль о том, что пальцы Глеба касались моей груди, доводила до тошноты.

В течении нескольких часов я разгребала почту, папки и скрытые файлы на компьютере, которые мне не удалось открыть.

Вздохнув, я отодвинулась от стола и поднялась. Большое помещение, служившие отцу многие годы вторым домом, было почти пустым. Несколько стеллажей с папками, большой шкаф с документами, кофейный стол с креслами у окна, и несколько картин на пустых стенах. За одной из них и был ограбленный сейф.

Завещание. Я вновь осмотрела полки, будто за это время оно каким-то образом могло вернуться, возникнуть из воздуха. Сейф не повредили, а значит вор знал код. Это кто-то из своих или профессионал, которого наняли.

С размаху хлопнув дверцей, я стукнула кулаком по стене и прикрыла глаза. Потом вытерла тыльной стороной руки пот со лба и вернулась за стол. Растянула руки по столешнице, будто собиралась объять необъятное и, упёршись лбом в холодное дерево, завыла. Моя жизнь катилась под откос. Если не найду документы, мне конец.

– Мелания. – В дверь громко постучали.

Мама.

Поднявшись как пьяная, я поправила одежду и подняла ворот блузки. Нетерпеливый стук повторился. Бросив последний взгляд на стену, я залпом выпила стакан воды и закашлявшись пошла открывать.

– Проходи.

Мама стянула бархатные перчатки и размотав шёлковый шарф, прошла мимо, к кофейному столику. За ней в кабинет вошёл Домогаров. Второй. Ещё не выветрился запах первого, а тут уже второй нарисовался. Неужто разминулись?

Сглотнув, я посторонилась и малодушно дёрнулась в сторону рабочего стола. Сейчас он был единственным монументальным предметом в этом кабинете, и хранил остатки отцовской уверенности.

Странная парочка уселась в кресла. Сегодня на маме было тёмно-фиолетовое платье с небольшим вырезом, маленькая шляпка в тон и золотая брошка-колибри над левой грудью. На столик лёг внушительный портфель.

– Боря, покажи Мелании наше предложение. – Мама ласково потрепала Бориса по плечу, отчего у меня спёрло дыхание. – Не стой истуканом, Мелания, – резко сказала она. – У меня слишком много дел, я не могу тратить на тебя весь день. И где эта сука безродная?

– Какая сука? – нахмурилась я, усаживаясь напротив.

– Секретарша эта, – процедила мать.

Вовремя, значит. Мало приятного было в том разговоре с Людой, но это лучшее, что я могла для неё сделать. Пусть лучше я буду стервой и недочеловеком в её глазах, чем она наткнётся на мать. Нельзя допустить, чтобы она узнала о ребёнке. Не простит.

– Уволена. – Я расслабленно откинулась на спинку, снисходительно наблюдая за Борисом.