Отрарский купец

Утренний морозный ветер, спускающийся в город со снежных гор, рассеивал сизый дым, поднимающийся из домашних очагов и уличных жаровен. Салим надел шубу с лисьей подкладкой, подаренную вождем племени ягма, и отправился в рабат, к местным гончарам. С самого утра там кипела работа. Производство керамики из местной глины было отлажено столетиями и со временем совершенствовалось. Ремесленники быстро перенимали лучшие приемы, формы, новшества, когда с караванами в город привозили заморские изделия. Звонкая посуда, изготовленная путем обжига, ярко украшенная затейливыми орнаментами, ничем не уступала продукции прославленных центров производства керамики.

Салима пригласили в большую комнату, где на резных деревянных полках стояли готовые изделия и образцы: всевозможные кувшины для воды и вина, с изображением виноградной лозы, бугачи, сосуды с узким горлом и изящной ручкой, чаши разных размеров и предназначений, кружки с крышкой, плоские тарелки всех расцветок.

В углу комнаты ярким синим цветом его внимание привлекли большие сосуды-хумы для зерна и масла. Особенно выделялись своеобразные двойные кувшины с ручкой в форме мифических животных. Многие изделия покрывала золотистая глазурь с изображениями павлинов, фазанов, хищных птиц и животных.

– Посмотрите на эти глиняные игрушки! – воскликнул Хасан. – Наши отрарские дети будут от них в восторге!

Он взял одну свистульку, сделанную в виде петуха, и попытался извлечь из нее звук. Однако у него ничего не вышло. Тут же подбежал сын гончара и лихо продемонстрировал, как надо свистеть. Звук получился звонкий и веселый. Все рассмеялись, глядя на недоумевающего Хасана.

– Не переживайте, уважаемый, дети сами разберутся с этой игрушкой, – успокоил гончар растерянного Хасана.

Игрушек для детей, посуды и всяких других изделий из керамики тут было такое множество, что им не хватало места на полках. Большая часть лежала в плетенных ивовых корзинах.

Салим подивился выдумке и фантазии местных умельцев:

– Видно, что вы очень любите детей, раз придумали для них столько развлечений! Да будет доволен вами Аллах!

В этом городе закончился не знакомый Салиму маршрут каравана. В прошлые годы он путешествовал в этих краях, но дальше перевала, находящегося перед Тальхизом, он еще не бывал.

***

Звуки колокольчиков на вьючных животных отрарского каравана эхом отзывались в тишине горного ущелья, разделяющего Таласскую и Жетысуйскую долины. Наступившие холода поздней осени, сопровождающиеся утренними заморозками, заставляли людей все чаще согреваться кострами, кипятком и горячей едой.

Охранники Темира зорко наблюдали по сторонам, оглядывая неприветливые скалы, нависающие над дорогой. Ощущение тревоги придавал густой туман, который медленно полз по ущелью. Временами со склонов скатывались камни, словно злые духи гор бросали их под ноги идущих верблюдов и лошадей, пугая путников и животных. Салим оглянулся назад. Караван растянулся, последние вьючные мулы еще скрывались за горным выступом узкой дороги.

– Хасан, скачи назад, пусть поторопятся. – Салим подстегнул коня, направив его к голове каравана.

Догнав переднего верблюда, он увидел, что дозорный охранник поднял вверх ладонь. Этот жест означал команду «Остановиться!» Салим повторил этот жест, и караван встал. Верблюды недовольно засопели от неожиданной остановки, вытягивая вперед свои длинные шеи. Темир выехал вперед и через некоторое время вернулся, толкая древком копья, идущего перед ним худого и испуганного человека в заплатанном плаще.

– Этот презренный шайтан следил за нами из-за камней, наверняка это лазутчик разбойников. – Темир с силой ткнул незнакомца, тот упал под передние ноги лошади Салима.

– Аллах, Аллах, душа моя, Аллах, сердце мое, Аллах! Кроме тебя нет у меня защитника и покровителя! Клянусь Аллахом, я не лазутчик! Я дервиш Билге-Чигил из суфийского ордена Яссави. Если вы мусульмане, то должны выслушать меня. Я заночевал среди камней и услышал разговор лихих людей. Они говорили о том, как напасть на ваш караван. Их души окутаны туманом и темнотой, они сбились с праведного пути и нарушают Шариат…

– Где эти презренные? – Темир прервал причитания незнакомца, угрожая копьем.

– Они ушли вперед и ждут в засаде.

– Похоже, он говорит правду, – произнес Салим.

Он редко ошибался в людях и по виду дервиша понял, что тот честен с ним.

– Темир, организуй оборону! – Салим поправил свою саблю и достал лук.

Хасан отвел животных назад, и, оставив несколько погонщиков приглядывать за тюками, вернулся с теми, кто мог сражаться. Все еще не доверяя дервишу, Темир держал его рядом с собой. Потом доверил его одному из воинов и во главе охраны осторожно двинулся вперед. Дозорный доложил, что впереди среди камней притаились несколько разбойников. Темир приказал двум лучникам подняться на гору, чтобы напасть на них с тыла.

Неожиданный ветерок прокатился над головами, рассеивая туман. Теперь за камнями можно было разглядеть ожидавших в засаде разбойников. Они не ожидали, что вместо мирного каравана перед ними окажутся вооруженные воины и попытались отступить назад. Однако два лучника уже подкрались к ним с сзади и перешли в атаку, их тут же поддержали воины Темира. Развязка была короткой, все разбойники пали под градом стрел.

– Благодарю Вас, достопочтенный суфий! – Салим слез с коня и подошел к дервишу. – Не зря говорят, что святые люди приносят каравану счастье и удачу.

– Эх, мусульмане, много трудностей на этих дорогах. Невозможно от них избавиться, пока не выполнишь миссию Пира. Сто тысяч всяких неприятностей, бед, несчастий, трудов нескончаемых… – произнес дервиш Билге, подняв над головой свой посох.

– Если Вы странствующий дервиш, то куда сейчас держите путь, уважаемый? – Салим хотел помочь суфию и отблагодарить его.

– Мои ноги ведут меня к братьям суфиям в город Яссы.

– Наш караван следует в Отрар, мы можем взять тебя с собой.

– Если так угодно Аллаху, я не могу противиться его воле! – Суфий воздел к небу свои худые руки вместе с посохом.

Преодолев перевал, караван остановился на привал у родника. Он пробился близ березовой рощи, которая выделялась на фоне суровых серых скал своим ярким лимонным цветом осенней листвы.

– Расскажите нам о знаниях, которыми Вы обладаете, – Салим обратился к дервишу.

– С удовольствием.

Дервиш был рад, что у него появилась возможность поговорить.

– Знание бывает двух родов: божественное и человеческое. Божественное – это то, посредством чего Создатель знает все сущее и не сущее. Знание того, что хлеба насущного мне достается столько, сколько отпущено, ни больше, ни меньше. Потому то, я и перестал пытаться приумножить свою долю. Я знаю, что я должник перед Богом, никто за меня не заплатит этот долг. Поэтому я занят выплатой этого долга. И еще я знаю, что Бог следит за мной, вот я и стыжусь делать то, чего не следует.

– А какая разница между странствующими и оседлыми дервишами? – Хасан склонился, чтобы внимательно выслушать суфия.

– Странствия – признак ищущего, оседлость – черта достигшего. Поэтому те, кто обрел и осел, выше тех, кто еще ищет и странствует.

– А как Вы относитесь к тем, кто обременен мирскими заботами? – Хасан подал дервишу горячий травяной напиток.

– Ну, например, я ставлю Вас, молодой друг, выше себя, старика, потому что Вы меньше прожили и меньше согрешили, – дервиш взял деревянную пиалу негнущимися пальцами. – Нам подобает разговаривать искренне, поступать достойно. Наш главный принцип – относиться к человеку соответственно его достоинства: к пожилым относиться с почтением, как сын к отцу, к равным – с мягкой обходительностью, как к братьям, к младшим – с любовью, как к своим сыновьям.

– А могут ли торговцы приобщиться к вашему учению? – Хасан продолжал внимательно слушать.

– Если позволите, я расскажу вам притчу о торговце, – вместо ответа предложил дервиш:

«Один мусульманин, достиг больших знаний и решил обосноваться в Басре. Он занялся торговлей и процветал. Дервиш, знавший его ранее, обратился к нему:

– Как печально, что Вы оставили поиск и мистический путь.

Торговец улыбнулся ему и ничего не ответил. Дервиш продолжил свой путь и часто потом рассказывал людям об одном бывшем суфии, который прекратил странствия с низкой целью заняться коммерцией. Однажды он попросил своего учителя направить его к мудрецу, от которого он мог бы получить просветление. Учитель послал его к торговцу выполнять черную работу. Дервиш изумился:

– Как торговец может быть мудрецом?!

– Причина такова, – ответил учитель. – Он, достигнув просветления, также достиг объективного знания мира. Он сразу же увидел, что благочестивое поведение привлекает жадного и отталкивает искреннего. Он понял, что религиозные учителя могут быть погублены своими последователями. Поэтому он учит втайне и внешне выглядит как простой торговец.»

– Уважаемый, Вы все очень подробно растолковали любопытным и назойливым слушателям, – Салим укоризненно посмотрел на Хасана, потом перевел взгляд на дервиша. – Вы терпеливы и сдержанны, спасибо! У нас еще будет время для бесед.

Дервиш был растроган таким обращением к нему, и, хотя он отвык от мирской и загрубел вследствие долгой жизни в отречении, его душа все еще оставалась чувствительной к проявлению человеческой доброты, свойственной степнякам.

На следующей стоянке после обильной трапезы спутники расположились вокруг костра. В наступившей тишине Аяр обратился к Салиму:

– Господин, Вы сказали нам, что в отсутствии музыкантов и сказителей, мы можем развлекать себя сами. Конечно, мы не музыканты и не певцы, однако давайте попросим уважаемого Ибрагима спеть нам песню, которую пели в кочевьях наши соплеменники, а я сыграю на комузе.