Ваше Сиятельство 11

– Представляем. Без деталей, но первичный план готов. Правда потеряем некоторое время. Зато со шведами немного пообщаемся, час-другой посмотрим на ночной город. Что касается границы, документы у нас в порядке. Почти в порядке, – я подумал, что если была утечка по нашей мисси с вылетом на «Орисе», то почему бы не быть ей по нашим фальшивым, но очень качественно сделанным документам? В них я значился как виконт Джеймс Макграт, а госпожа Стрельцова – Элизабет Макграт, то есть моя жена. Вот так: поженились мы с Элиз понарошку, тайком от княгини Ковалевской. Правда брак этот обещал быть очень кратковременным.

– По результатам экзосканирования область северо-восточнее Стокгольма – наиболее благоприятное место для высадки, – вмешалась штабс-капитан. – У нас могут быть сложности при вылете пассажирской виманой, но я уверенна мы сможем их решить.

– Хорошо, – недолго подумав решил Лосев. – Если вы так решили… Сейчас отдам распоряжение. Придется поспешить – Польша уже под нами, – быстрым шагом он направился в рубку.

– Александр Петрович, прошу заметить, вы не приводили меня в чувства, потому как я их не теряла, – сердито сказала Бондарева, едва стихли шаги командира корвета. – Не смейте выставлять меня в столь неприглядном свете, тем более используя ложь.

– Почему же неприглядном? – я повернулся к ней и стал так, что штабс-капитан оказалась между мной и ребристой стальной переборкой. – Слабость часто красит женщину. Создает ореол света очень приглядного.

Она не ответила, молча и пронзительно смотрела на меня, при этом я чувствовал сильное ментальное давление – штабс-капитан явно пыталась меня напугать, в какой-то миг показалось, что лицо ее пошло морщинами, и Наташенька стремительно превращается в ведьму со злыми волчьими глазами. Глубоко в сознании вспыхнул позыв: «бежать!».

– А ты красивая, – сказал я ей, опираюсь рукой на переборку. Наши груди слегка соприкоснулись. – Наташ, очень красивая. Я могу влюбиться. Или это уже случилось. Еще тогда, в твоем кабинете.

– Успокойся, корнет. И держи дистанцию, – она прекратила атаку и отвернулась. – Идем отсюда. Еще не хватало, чтоб нас увидели в таком неприличном положении. На «Орисе» меня многие знают, – она убрала мою руку, преграждавшую путь, и направилась в кают-компанию, где дожидался Бабский и Стрельцова.

– Как я поняла, по нашим подложным документам твоя Элиз значится как твоя жена? – спросила Бондарева, когда мы вышли в боковой проход. – Она же явно старше тебя. И даже меня.

Хотелось мне ответить, что Глория, намного старше Элиз, а если говорить об Артемиде, то… меня пробрал смех.

– Наташ, в нашем магическом мире возраст – это же такие пустые условности! – сказал я, проходя мимо закрытого стальной шторой иллюминатора.

– Условности, которые имеют значение, – штабс-капитан замедлила шаг, желая высказаться до того, как мы подойдем к двери. – В отличие от тебя, я знаю, что такое семейная жизнь, и что такое разница в возрасте. Причем в нашем человеческом мире, без всякой магии, хотя ее было столько! Намного больше, чем бы хотелось!

– Тяжело с Рыковым? Он же целый архимаг – человек крайне важный, – я остановился, не спеша открыть дверь.

– Тяжело или нет – тебя это не касается. И несложно догадаться: я живу своей жизнью, в которой… – Наташа не договорила: послышались шаги, дверь распахнулась, на пороге появился Бабский.

– А чего это вы здесь? Подслушиваете под дверью, как мы любезничаем с баронессой Стрельцовой? – он расхохотался, схватившись за живот. – Да, кстати, ваше сиятельство, с успешным понижением вас! Только что узнал, что вы теперь – виконт Джеймс Макграт. Виконт, как и я, – каштановая прядь упала ему на лоб, глаза были полны веселым блеском. – Мне это открыла ваша супруга – Элизабет. Кстати, она вас ревнует к Наталье Петровне, так что не заигрываетесь слишком.

– Если опираться на наши временные документы и новые правила игры, то вы, виконт, никакой больше не виконт, а всего лишь простолюдин шотландского происхождения. И моя Элизабет не ревнива – не вводите нас в заблуждение, – движением руки убрав Бабского с прохода, я вошел в кают-компанию.

Элизабет сидела в кресле с чашечкой кофе в руке. Завидев меня, она отставила чашечку, встала со своей великолепной, кошачьей грацией. Я подошел к Стрельцовой, обнял ее и поцеловал в губы.

– Мне так приятно, мой демон, – прошептала она. – И я, конечно, не ревную. Я просто твоя, неважно кто рядом с тобой еще.

Я поцеловал ее еще раз, понимая, что такие слова не скажет мне никогда ни Ковалевская, ни тем более Артемида. Элиз слишком склонна к самопожертвованию ради меня. Именно ради меня. И хорошо, что это не распространяется на других людей, иначе бы жизнь ныне Елизаветы Борисовны Стрельцовой стала печальной. Я так и не разобрался, во всей глубине перемен, случившейся в ней, после той роковой поездки в Лондон. Наверное, в этом могла бы помочь Бондарева, как менталист высокого уровня, разобраться в ментальных изменениях в моей подруге. Но нужно ли это? Элизабет получила необъяснимые способности и нашла свое место в этой жизни. Нет необходимости тревожить ее ментальную сущность, ведь в каждом человеке она очень сложна и полностью непостижима.

Час с небольшим полета по дуге над Польшей и Балтикой, прошел в нашей каюте в обсуждении изменившихся планов. Когда я почувствовал, что вимана теряет скорость и высоту, дверь открылась, на пороге появился молодой лейтенант и огласил:

– Пятнадцать минут до высадки, ваше сиятельство! Если требуется время на подготовку, скажите сразу, мы скорректируем курс.

– Нет, все в порядке. Мы готовы, – отозвался я и отодвинул штору иллюминатора. За толстым бронестеклом была ночь: ни звезд, ни Луны, ни единого огонька внизу.

– Может я возьму хотя бы «Гарант»? – спросила Элизабет. – Знаешь, как неуютно без оружия?

– Дорогая, какой смысл? Тебе его придется где-то оставить при посадке в рейсовую виману, – ответил я, наблюдая за Наташей – она торопливо перебирала вещи в дорожной сумке. Вернулся взглядом к Стрельцовой и добавил: – Пока мы великолепны и без оружия. В Лондоне купим, все что пожелаешь.

Возникла мысль, что можно было бы пойти навстречу капризу Стрельцовой, ведь у нас минимум один превосходный менталист. При проверке вещей Наташа могла бы оказать необходимое влияние на проверяющих, но это связано с риском. Пока нет необходимости рисковать. Эта необходимость появится позже и ее будет много.

– Идем? – глянув на часы я сделал шаг к двери и бросил взгляд на Бабского: – Не волнуетесь, Алексей Давыдович?

– Я?! Что вы, что вы, ваша милость! – он заулыбался во все белые зубки.

И понимаю, что «ваша милость» из его уст, было шуткой, продолжавшей тему, будто теперь я вовсе не граф, а виконт Джеймс Макграт, и обращаться теперь ком не следует именно как «ваша милость». Я люблю шутки и меня, как Астерия, невозможно всерьез обидеть, а вот прежний Елецкий во мне задергался, завозмущался.

– Отлично, Сэм, тогда бери мою сумку, – продолжил я наше дурачество, ставя на место шутника, который теперь был как бы Сэмюель Синклер. – И не забудь сумку миссис Макграт, – я требовательно указал на саквояж Элизабет.

Так мы и вышли из каюты: Бабский обвешанный дорожными сумками, баронесса Бондарева, которая упрямо делала все сама, и я налегке, под руку с Элизабет.

Когда добрались до выходного тамбура, Лосев был уже там. Теперь еще яснее чувствовалось, что корвет идет на снижение, при этом часто меняет курс подстраиваясь под складки местности. Стальную громаду слегка потряхивало пение вихревых генераторов стало на тон ниже. В тамбуре замигали тусклые оранжевые лампы.

– Заставляете волноваться, ваше сиятельство, – сказал капитан-лейтенант Лосев после некоторого молчания и пояснил: – я привык доставлять людей в обозначенную точку начала операции. А тут, видите ли, какой-то Стокгольм, – он развел руками.

– Не какой-то, а столица Швеции, – ответил я.

– Слегка вражеского государства, – влез в разговор Бабский.

– Слегка вражеского, за то с удобным воздушным портом и частыми рейсами в Лондон, – продолжил я. – Так что вы, Тихон Семенович, за нас ни капли не волнуйтесь. Главное, уйдите назад со всей возможной скрытностью. Надеюсь, нас еще не засекли?

– Нет. Здесь все глухо. Локационных дирижаблей в воздухе нет, и снизились мы вовремя. Кстати, пристроились за «Heavenly Sweden» – это их гигант – грузовой перевозчик между Римом и Стокгольмом, – пояснил командир «Ориса». – Назад тоже уйдем без проблем. Должны.

– Хранит вас Артемида! – негромко сказала Бондарева.

Я чувствовал, что Наташа немного волнуется, что было неожиданно для меня. И эту фразу – «Хранит вас Артемида» – на моей памяти она повторяла второй или третий раз. Пусть эта девочка (для меня, Астерия, она девочка) всей душой верит в мою возлюбленную богиню. Быть может когда-нибудь случится так, что я познакомлю ее с Арти на самом деле.

– Сейчас будет касание, – предупредил Лосев, догадавшись по гудению вышедших недавно опор. – Темно, невидно, что под нами, и прожекторы не включишь. Может тряхнуть.

Тряхнуло. Так что с Бабского слетела сумка Элизабет и откатилась в коридор.

– Вы там поосторожней с моими вещами, Сэм! – в шутку сердито сказала Стрельцова.

– Да ваша милость! Нижайше прошу прощения! – Бабский – еще тот шут, ему в самом деле нравилась эта игра.

И мне бы очень не хотелось, чтобы он оказался засланцем враждебных нам сил. Ведь я его уже начал всерьез принимать как своего. А со своими расставаться всегда тяжело.

«Орис» сел под небольшим наклоном. Выехал трап, загудел механизм открытия люка. Стальная створка отъехала – в лицо дохнуло сыростью, прохладой.

Я первый ступил на трап, оттесняя рукой Элизабет. Замер на несколько мгновений, выходя вниманием на второй план, сканируя. В этом мои навыки были куда эффективнее способностей менталистов – те слишком медлительны, чтобы оценить близкие угрозы.

– Идем! – решил я, глянув на мерцающий огнями поселок и дорогу на Стокгольм – до нее было пару километров.

В разрыве туч появились звезды.

– Перун вам в помощь! – негромко сказал Лосев.

Ну вот, у Тихона Семеновича свои небесные покровители. Знал бы он, об моих отношениях с некоторыми из них.

Мы пошли по высокой траве, черной в ночи, как и все кругом.