Комната грехов

– Эй урод, послушай сюда: ты сейчас же соберёшь все свои вещи, а именно две-три пустые бутылки, и свалишь из этого дома. Понятно!

Быстро и неуклюжим образом отчим встал на ноги. Шатаясь на месте, он схватился правой рукой за горло парнишки и начал яростно мычать пропитым хриплым голосом с примесью перегара:

– Ты, сопляк! Если тебя что-то не устраивает, сам выметайся, либо я тебя этими руками придушу! Тебя ясно, ЩЕНОК! – С этими словами он откинул Фрэнка в сторону так сильно, что тот ударился головой о стену.

Страх мальчишки очень медленно перерастал в злость. Пока этот изверг в очередной раз завалился в кресло, Фрэнк продолжал сидеть на полу, облокотившись спиной о стену. Он долго хныкал и протирал слёзы на щеках от бессилия, после чего медленно перебирая ноги, он отправился на кухню.

Через пару минут громко храпевший отчим проснулся от мощной пощёчины. Перед ним стояла фигура Фрэнка. В правой руке он держал кухонный нож, которым полоснул отчима по шее. Надрез на горле вызвал обильный фонтан крови, который не стихал, как бы отчим не пытался прикрыть шею ладонями. Пока кровавый напор пробивался сквозь щели между пальцами отчима, Фрэнк размахнулся левой рукой, в которой находился тесак, и резко опустил его, пробив череп от затылка до самой переносицы. Дождавшись, пока этот подонок свалится на пол, Фрэнк перевернул его на спину, заранее вынув застрявший тесак из черепа, наклонился, и продолжил наносить бесчисленные удары по голове. И так до тех пор, пока лицо отчима не было обезображено до неузнаваемости, превратившись во что-то непонятное красного оттенка с перемолотыми костями. Это произошло где-то в полночь. Сеньора Серра и Клаудио крепко спали. Тем временем, Фрэнк понимал, что увиденное шокирует маму, и легче ей не станет в отличие от него самого. Он принёс из сарая старую клеёнку, расстелил её около трупа, и стал его заворачивать. Обмотав верёвку вокруг плёнки в области щиколоток, Фрэнк начал вытягивать упакованный труп на задний двор через чёрный выход. Парнишка кое-как дотащил тело до сарая и бросил его в подвал, куда Сеньора Серра практически никогда не заходила. Фрэнк закрыл дверь подвала, после чего собрал все тряпки, которые только смог найти на стеллажах в сарае и отправился смывать кровь. Когда он вошёл в прихожую, то увидел, как со второго этажа по лестнице спускался Клаудио. Он не знал, что сказать. Вокруг скопились лужи крови, а ковёр больше, чем на половину, окрасился в её цвет.

– Он мёртв? – спросил Клаудио.

Фрэнк не ожидал услышать столь спокойную интонацию от своего братишки.

– Д… да. – ответил Фрэнк дрожащим голосом.

После полученного ответа Клаудио подошёл к брату и крепко обнял его вокруг талии, прижав голову к его груди. Тем временем, Фрэнк решил воспользоваться спокойной реакцией брата, пока мать не застала жуткую картину в прихожей своего дома:

– Слушай, Клаудио, сбегай в ванную и набери ведро воды.

За те пару минут, пока Клаудио не было, Фрэнк аккуратно свернул ковёр, который к счастью оказался лёгким, и братья смогли вдвоём оторвать его от пола, чтобы донести до подвала в сарае. Вернувшись в прихожую мальчишки приступили к уборке. Они тщательно протёрли кресло, дабы не оставить хоть малейшего запаха крови. С чистотой кресла заморачиваться им не пришлось, так как обивка была чёрного цвета. В конце Фрэнк рискнул включить свет на пол минуты, чтобы оценить состояние пола.

– А что мы скажем маме? – озабоченно спросил Клаудио.

– Ты молчи. А я скажу, что видел, как он вынес ковёр из дома, может продать, чтобы купить себе выпивку. А кресло давай перевернём на бок, чтобы мама наверняка поверила.

На следующее утро Сеньора Серра не задала детям ни единого вопроса, так как ей самой пришла в голову мысль, совпавшая с идеей Фрэнка. Она была уверена, что этот бездельник вот-вот вернётся. Но дни шли, а парни так и продолжали сохранять беззаботный вид. Мать не придавала этому значения. Спустя пару недель Сеньора Серра уже свыклась с мыслью, что этого мерзавца ни она, ни её дети, больше не увидят.

Через пару дней после убийства, пока мать была на работе, Фрэнк поднял труп из подвала сарая и оставил его лежать на верху, после чего отправился на ту самую автопарковку, где стояли автомобили, принадлежавшие представителям зажиточных слоёв населения. Фрэнк знал, что все автомобили были закрыты. В связи с этим он понимал, для того чтобы открыть дверь и тут же завести двигатель потребуется много времени. И поэтому он прибыл на парковку не один, а вместе со своим другом Генри, который жил через несколько домов напротив него. Отец Генри был автомехаником и занимался ремонтом автомобилей на дому. Конечно же Генри от своего отца не отставал, и в свои пятнадцать лет мог запросто вскрыть замок любого автомобиля. Парни остановили свой выбор на «Chevrolet Eagle» небесного цвета. Это был наименее дорогой, и наиболее незаметный автомобиль среди тех, что стояли на парковке. Генри подобно виртуозу расправился с автомобилем сорок второго года выпуска. На то, чтобы взломать замок на двери и завести двигатель без ключа ему потребовалось около тридцати секунд. Они с Фрэнком уселись в салон и Генри дал по газам. На парковке остались следы протёртой резины после того, как Генри чуток дрифтанул. Генри выехал на окраину города, где было меньше полицейских. Пару часов они колесили по шоссе. Как и договаривались, после бурного веселья Генри оставил машину Фрэнку. Он ни медля отправился домой и подогнал машину к сараю. Погрузив труп в багажник, Фрэнк вывез его на полупустую улицу в районе, где в дневное время все были либо на работе, либо в школе. Фрэнк притормозил на дороге так, чтобы задний бампер встал перед канализационным люком. Отодвинув люк, он открыл багажник и начал выволакивать труп, пока клеёнка не стала скользить по краю багажника и тело свалилось в канализацию. Затем он сбросил пропитанный высохшей кровью ковёр. После того, как Фрэнк избавился от трупа, он отъехал на десяток километров от того места, где располагался люк, и оставил машину около заброшенного склада металлолома.

После этого поведение Фрэнка сильно изменилось. В первую очередь поменялось его отношение к конфликтам. Если в школе кто-то говорил в его адрес какие-нибудь оскорбления, Фрэнк не отвечал словами. Он видел лишь одно решение – схватить из-под парты стул и вломить со всей силы. Каждый конфликт для обидчиков Фрэнка заканчивался плачевно. Когда Клаудио попал в больницу с открытым переломом правой ноги, в чём ему помог старшеклассник, Фрэнк не раздумывая схватил гаечный ключ из сарая. Они с Клаудио учились в одной и той же школе, и поэтому он знал того, чьё имя назвал младший брат – Саймон. Фрэнк отправился домой к Саймону, который учился в выпускном классе. Когда Фрэнк учился в школе, Саймон учился в школе на два класса меньше.

В тот день у Саймона дома праздновали знаменательную дату – его день рождения, и поэтому его дом был полон гостей. Фрэнк, никого не стесняясь, прошёл на задний двор. Он спрятал инструмент за поясом сзади, под футболкой, после чего подошёл к отцу Саймона и спросил:

– Здравствуйте, Мистер Коулман. Где сейчас Саймон. У меня для него подарок.

– Здравствуй. Он, должно быть на веранде, на втором этаже. Там вся молодёжь собралась.

Получив исчерпывающий ответ на конкретный вопрос от главы семейства, Фрэнк вошёл в дом и поднялся по скрипящим ступенькам деревянной лакированной лестницы. Оказавшись на втором этаже, он слышал доносящиеся до него голоса подростков, развлекавшихся на веранде. Он узнал Саймона, стоящего в дверном проёме спиной к нему. В спешке, Фрэнк подошёл, достал ключ, после чего хлопнул Саймона по плечу со словом:

– Эй!

Саймон развернулся и увидел перед собой Фрэнка, крепко держащего увесистый инструмент из стали в правой руке.

– А ты на хрен сюда при…

Его речь прервал увесистый удар с примесью касания холодного металла. Фрэнк заехал гаечным ключом по левой половине лица. Удар пришёлся где-то между верхней и нижней челюстью. Несколько зубов, буквально, вылетели, оставив на полу несколько кровавых капель. Саймон рухнул на пол веранды, а изо рта начала сочиться кровь. Фрэнк сделал пару шагов и появился на веранде, стоя перед лежащим на спине Саймоном. Все друзья именинника пристально смотрели своим робеющим взглядом на гаечный ключ в руке безызвестного гостя. Наблюдая за тем, как с обильно покрытого кровью ключа стекают на пол капли свежей крови, все парни и девчонки стали кричать от страха и в панике забегать домой. А Фрэнк, тем временем, наклонился, и продолжил кромсать лицо Саймона, как он сделал это со своим отчимом при помощи тесака. Услышав истерические вопли молодёжи, отец Саймона в панике отправился на верх. Он в спешке подбежал к порогу веранды, но было уже поздно. «Грязный Фрэнк» вбивал гаечный ключ теперь уже в лужу крови. Это было всё, что осталось от головы парнишки, прожившего ровно шестнадцать лет. Ни днём больше, ни днём меньше.

– АХ ТЫ МЕРЗАВЕЦ! – С этим криком отец Саймона устремился к убийце своего сына. Как только Фрэнк услышал крик, доносившийся до него откуда-то из-за спины, он тут же встал на ноги и развернулся лицом к набегавшему главе семейства. Мистер Коулман на ходу вцепился руками в футболку Фрэнка. Они оба пролетели до самых перилл. Фрэнк по-прежнему не выпускал из рук ключ. Отец покойного в ярости схватил убийцу за воротник, приподнял и прокричал в лицо:

– НУ ВСЁ, СОПЛЯК! А ТЕПЕРЬ ВЫМЕТАЙСЯ!

Переполненный ярости и слепого гнева отец Саймона пытался сбросить Фрэнка со второго этажа через периллу. Но он не успел сделать этого так же, как не успел закончить речь его сынок перед тем, как незваный гость проломил его челюсть. Фрэнк ударил ключом по бедру Коулмана старшего. Тот упал на спину, в паре метров от обезглавленного трупа своего сына, и вопил от невыносимой боли, схватившись обеими руками за ногу. Фрэнк наклонился, схватил самонадеянного папашу за рубашку левой рукой, а после сказал:

– Последний, кто просил меня выметаться из дому, сейчас кормит крыс в городской канализации. – После этих слов Грязный Фрэнк поднял ключ над головой и с одного удара вырубил отца Саймона, разворотив лицо от переносицы до нижних резцов. Папаше не пришлось долго ждать, чтобы ещё раз увидеть горячо любимого сыночка. Фрэнк отправил на тот свет обоих. После этого на веранду прибежал дядя Саймона. Они дрались несколько минут. С начала Фрэнк руками нанёс серию хороших ударов по лицу, уложив его на пол. После этого он вновь добрался до гаечного ключа. Третья жертва получила от Фрэнка два удара ключом и четыре сломанных ребра. Дальше дело не дошло. Прибыла патрульная машина. Копы схватили Грязного Фрэнка и нацепили браслеты. Фрэнк сделал тот день рождения незабываемым. Это были похороны на празднике. Тогда Грязному Фрэнку было девятнадцать лет.

На суде приняли во внимание тот факт, что Саймон не был арестован полицией после избиения Клаудио, что послужило причиной возникновения состояния аффекта у подсудимого, а также поводом для возбуждения уголовного дела в дальнейшем против детектива полиции по статье «получение взятки», которую он по всей видимости ему вручил покойный глава семейства Коулманов. Также были выслушаны показания свидетелей, которые утверждали, что видели с улицы, как отец Саймона и его дядя первыми напали на обвиняемого. Судья предложила Фрэнку альтернативу: два года в тюрьме, или шесть лет в армии. Фрэнк выбрал второй вариант.

Грязный Фрэнк и Бабник познакомились при встрече в казарме на военно-морской базе в заливе Гуантанамо на Кубе. Тони положил свои вещи на нижнюю койку. На верхней койке лежал Фрэнк, который тут же спустился, как только увидел новичка. Он протянул руку:

– Франческо. Можно просто Фрэнк.

– Тони.

– Ну, рассказывай. Тебя отправили сюда принудительно, или ты сам изъявил желание?

– Желание изъявил мой отец – недовольно вымолвил Тони.

Облокотившись локтем о край койки, с небольшой насмешкой Фрэнк спросил:

– И в чём же вы не нашли взаимной гармонии?

– Ему не понравилось, что я не посещал занятия в колледже. Вместо этого я кувыркался с девчонками из соседнего блока по общежитию.

– Дело плохо. То есть – это хорошо. Ну, в смысле, что здесь такого не светит. Хотя ты об этом и не вспомнишь.

– Это почему?

– Потому что к концу дня ты уже ничего не будешь чувствовать. Наш командир даёт такие нагрузки, что тебе покажется, будто тебя самого изнасиловали.

Спустя неделю Тони смирился со словами Фрэнка. Ранний подъём. Многокилометровые пробежки. Преодоление барьеров. Стрельба из автомата. Многочасовая вахта на границе под солнцепёком. Он возненавидел эту военную базу и всю армию. Впервые за долгое время у него не возникало никаких мыслей о женщинах. Его организм, не привыкший к подобным нагрузкам, был истощён.

В один день Фрэнка и Тони отправили на один и тот же пост у границы. Тони по-прежнему был потухшим, как перегоревшая лампочка. Фрэнк, уже вполне привыкший к армейскому садизму, стоял как ни в чём не бывало, и решил завести разговор, дабы убить время, как они с остальными солдатами делали всё время:

– Столько сил мы тратим на то, чтобы охранять это место, которое находится в восьми ста километрах от ближайшего американского города. Из нас выжимают все соки. И где гарантия, что ничего не произойдёт. По мне, так все эти старания просто пустая трата сил, денег и времени. На той неделе я слышал, что русские скоро завершат разработку оружия, которое превосходит по своей мощи бомбу, сброшенную на Хиросиму. После этого стоит ли суетиться здесь, если всю эту базу может разворотить всего лишь один заряд?

Вытирая капли пота у себя под носом, сидя под узкой тенью деревянного столба, Бабник ответил:

– Наших властей это не беспокоит. Спорю на что угодно, что все эти чиновники сидят в своих роскошных кабинетах, попивают виски, а их детишки никогда не отправятся туда, где мы сейчас сдыхаем от зноя. Этих бюрократов не волнует, если кто-то погибнет, охраняя границу где-то далеко за пределами Америки. Даже если сдохнет тысяча таких, как мы – им плевать. Какой смысл хвастаться тем, что сделали в Хиросиме, если они до сих пор продолжают расширять свои военные базы и увеличивать численность армии? Зачем тогда вообще нужно ядерное оружие?

Лицо Фрэнка сохраняло задумчивый вид несколько секунд, после чего он продолжил:

– Представь, если бы ты знал, точное время, когда начнётся ядерная война, человечество вымрет и весь этот мир превратится в пепел. Что бы ты сделал, зная, что это произойдёт и в какой именно день?

Долго не раздумывая, Бабник ответил:

– Я бы отправился к командиру, приставил дуло этого автомата к его узкому лбу, а потом с большой радостью разрядил бы весь магазин. После этого я бы отправился поскорее домой, чтобы в последний раз увидеть свою семью и вспомнить, что такое нормальная жизнь. Мне бы не хотелось, чтобы последним, что мне запомнится, оказалась эта дыра в жопе мира.

Фрэнк внимательно прислушался к тому, с какой интонацией Тони произносил эти слова. Сколько ненависти в них прозвучало.