Вторичка

До территории заброшенной текстильной фабрики добрались в сумерках. Седан развернулся на пустыре и затормозил. Свет фар облил стену разрушенного здания из красного кирпича.

Олег приказал водителю не глушить мотор, а ко мне обратился, боясь заглянуть в глаза:

– Вылезай. И без глупостей. Территорию окружают тысячи гектаров леса. Населенные пункты далеко. Сбежать при такой погоде не получится – а мы тебя быстро догоним на четырех колесах. Поняла?

Я отрешенно смотрела перед собой. Олежа ткнул дулом в плечо, и я кивнула, хотя ничего не услышала. Двигаясь, как механическая кукла, я переместилась на освободившееся место, когда начальник вышел из машины и, угрожая пистолетом, позвал за собой. Я опустила ноги в сугроб и встала на негнущиеся ноги. Телохранитель галантно подал мне руку. Не рассчитав глубину снега, чуть не свалилась. Из кармана вывалилось зеркало из Анапы и упало в сугроб. Глядя на стену из хвойного массива, я шагала под счет Олега, погружая ботинки в пушистый снежок. Вспомнила парня из подсобки.

«Извращенец из “Бургер Квин” – это последнее, о чем ты думаешь в жизни, Вера, у тебя явно крыша набекрень!»

– Два, один… Стой, – скомандовал Олег, и я повиновалась.

Щелкнул предохранитель. Я зажмурила глаза: за опущенными веками заиграл свет с тенью, заставив засомневаться в происходящем. Фары озарили лес, с елей сошел сумеречный деготь, и они окрасились в глубокий малахит. Захрустел снег, Олег закричал:

– Какого черта?!

Я развернулась на сто восемьдесят градусов и закрылась пятерней от ослепляющего света. «Мерседес» взбунтовался: магнитола включилась сама по себе, заиграл тот самый хит, который я по секрету любила, невзирая на искусственный вокал, да так громко, что у меня заложило уши.

«Лай-ла-ла-лай-ли-лай, с милым и в шалашике рай!»

Я ничего не видела из-за дальнего света фар, а надрывный голос поп-дивы заглушал все на свете. Вспомнилось, что в одном рассказе Стивена Кинга в машину вселился дух бывшего хозяина, и она превратилась в убийцу. Но когда фары перешли в ближний режим, а радио замолчало, убедилась, что дело не в призраках. Блондин, одетый в рубашку с глубоким вырезом, облокотился о капот и отвел руку в сторону:

– Эй, Иголочка, ты бога из машины вызывала?

Оглядевшись, заметила, что никого, кроме нас с Яном, на пустыре не осталось. Я сделала серию неуверенных шагов, а потом перешла на бег, пока не настигла его. Миллион вопросов роилось в моей несчастной голове – от «куда пропал Олег и его люди» до «что, черт подери, происходит»; но все, что я смогла выдавить из себя, глядя в ухмыляющееся лицо, было:

– Вызывала. – Отдышалась и состроила лицо кирпичом. – Но приехал почему-то парень из подсобки.

Я отложила ложку и, обхватив миску, выпила остатки горохового супа через край. Жадно вгрызлась в краюху хлеба и разделалась с салатом, для которого не пожалели доброй пачки майонеза. Все это время, пока я утоляла суточный голод в придорожной столовой, Ян любовался мной, как моя покойная бабуля, когда я уплетала ее пирожки с капустой. Подперев щеку и закинув ногу на ногу, он потягивал через соломинку молочный коктейль. Я думала лишь о том, как набить брюхо, поэтому меня мало волновала эстетическая сторона сложившейся картины.

Насытившись, я осушила стакан воды и откинулась на спинку стула.

В кафе были только мы, не считая официанта за барной стойкой со снеками и сувенирами городка, в который меня завез Олежа.

Ян заострил внимание на моем ужине:

– Корпоративная страховка на тебя не распространяется, – сказал он, собирая остатки коктейля соломинкой. – Так что не советую сажать желудок.

– Ты убил их? – спросил я.

– Кого? Тех макетов? – Ян изогнул густую бровь. – У них случилось выгорание на службе. Работенка нервная. Я отправил их в отпуск на море Лаптевых.

– Море Лаптевых?.. Но в январе оно… – Я потерла виски, укладывая в голове горячечный бред собеседника. – О’кей, отложим этот вопрос. О каких «макетах» ты все время говоришь?

Недолгое размышление Яна перетекло в азартную усмешку:

– Я ждал этот вопрос! Лови наглядное пособие.

Он подмигнул мне и свистнул заскучавшему официанту. Когда юноша со стрижкой-ежиком наклонился над нашим столиком, Ян спросил:

– Илья, скажи-ка мне, что тебе желанно больше всего?

Сотрудник потупил взгляд, оттопырил нижнюю губу, его голова задергалась, как в нервном тике. Не сводя с него взгляда, я обратилась к Яну:

– Что с…

Он с многозначительным видом выставил указательный палец, помеченный цифрой «VII», закрывая мне рот, и переспросил:

– О чем ты мечтаешь, Илья Живаков?

Илья зашелся дрожью, как мобильный телефон на виброрежиме. Глазные яблоки задрожали под веками, зрачки закатились, а «ежик» наэлектризовался. Я посмотрела на Яна, безмятежно наслаждавшегося ванильным коктейлем. Кто же он такой? Телевизионный фокусник, который гнет вилки силой мысли?

Ватной куклой я подошла к Илье, которого трясло, словно он наступил на контактный рельс. Подбиралась к официанту то справа, то слева. В медицинской передаче, которую я смотрела по выходным, не рассказывали, как оказать первую помощь жертве черного мага. Официант расставил руки и выпрямил спину, а ноги в прыжке соединил вместе. Веки распахнулись, взгляд застекленел, и он перестал подавать признаки жизни.

– Что с ним? – спросила я, почувствовав тошнотворную вязкость в животе.

– Макет принял Ти-позу, – ответил Ян. – Смотри, что будет дальше, Иголочка.

С телом Ильи Живакова начали происходить странности: «ежик» врос в череп, пальцы слиплись между собой, сделавшись похожими на ласты, одежда потеряла цвет и вскоре стала частью туловища, глаза, нос и рот растеклись в лужу и просто перестали существовать. На моих глазах человек превратился в деревянную куклу на шарнирах. Я коснулась шарика-плеча, манекен зашатался, но устоял. Как живой. Отдернув руку, отошла – это было жуткое зрелище.

– Испугалась, милая? – спросил Ян над самым ухом, и к его удовольствию я подпрыгнула на месте. – А я ведь только начал.

– Ян, – сказала я с интонацией педагога и обняла себя за плечи, стараясь не терять самообладание. – Когда я не могла решить задачу по алгебре, перечитывала ее вновь и вновь. Хочу начать заново. – Я серьезно посмотрела на собеседника, пытаясь по новой оценить черты его лица. – Кто ты? Откуда? Почему вопрос про мечту вызвал у Ильи такую реакцию? У моей коллеги сегодня произошло нечто подобное, – меня озарило, – она тоже заражена? Куда делась банда Олега Лысого? Как ты оказался на заброшке посреди тысячи гектаров глухого леса?

Пулеметная очередь вопросов, заданных с дотошностью следователя, возымела успех. Ян стер с лица издевательскую ухмылочку. Откинув скатерть вместе с посудой, чем изрядно помотал мои неокрепшие после событий нервы, он взошел по стулу на столик, как по ступеням – на сцену. Его уложенные с гелем волосы окружал ореол света люстры, лицо я видела слегка затемненным, а глаза светились инопланетной лазурью. В тот момент он окончательно перестал восприниматься мной как человек.

– Третья планета в системе Солнца, названная последним населением Землей, – начал рассказчик, – была перепродана. Три оборота вокруг вашей звезды назад раса новых жильцов, пожелавших сохранить анонимность, заключила с Агентством Иномирной Недвижимости договор купли-продажи, по условиям которого подрядчик обязуется обеспечить чистоту для комфортного переезда клиентам.

– Каким клиентам? А как же люди?.. – спросила я отстраненно.

– Людей убил взрыв невидимой энергии. Он не касается избранных вроде тебя. Максимум – ты испытала небольшую встряску. Население стерлось, а биороботы АИН, именуемые макетами, моментально заменили его, подгрузив внешние данные и основные характерные черты прототипов.

Я почувствовала, что мое лицо потяжелело. Конечности наполнились свинцом – я обмякла и ощутила покой, доступный разве что искусственному интеллекту с расщеплением личности, который отыгрывал тысячи ролей ради меня. Среди масок мелькала мама, забившая на меня ради интрижки с Олежей, который тоже был макетом. Уму не постижимо.

– Что, прям все стали макетами?

– Да, – прямо ответил Ян, – почти. Макет – это манекен, демонстрирующий существование в декорациях Земли. Как в «Икее», посреди кранов, из которых не льется вода, и фальшивых книжных корешков на полках. Бродят по планете, в иллюстрации одного из вариантов, как использовать местную инфраструктуру. Но человечество – лишь куклы со знакомыми тебе лицами. Мир, который ты помнишь последние три года, – имитация жизни.

«Перечитывают книги и газеты, теряя смысл строк…»

– Выходит, мир уничтожен твоим Агент…

Ян с цоканьем покачал пальцем перед моим лицом:

– Не-не-не. Мир екнулся по естественным причинам, а макеты – Агентский софт, вшитый в механическое сердце, которое питает энергослои планеты. – Палец перестал колебаться и ткнулся мне в кончик носа. – Все во имя экологии, Иголочка. Планета не должна погибать вместе с паразитами. Новые будут прибывать, пока не истощат земли окончательно.

– Понятно, вторичка типа, – сказала я, поведя плечом.

– Вторичка? – Ян был, видимо, озадачен моей реакцией, но безразличие всяко лучше, чем биться в истерике. – Люди оставляют в наследство вторичное жилье иномирцам… Ну да, смысл в сравнении имеется. Не совсем, конечно, верное определение, учитывая, что и до людей «квартирку» топтало временное население млекопитающих, а до них – стегозавры с трицератопсами, поэтому Земля – пятеричка, не меньше. Но можно сбиться со счету, – Ян сцепил руки за спиной, улыбнувшись, – ведь за века человеческого развития появлялись и квартиросъемщики – пришлые цивилизации шумер, майя, египтян… Вторичка так вторичка, условимся на этом.