– Плавали – знаем, – оборвала я. – Ты, видимо, сотрудник месяца или начальник какой?
Мой друг в упор не понимал сарказма, поэтому от комплиментов его павлиний хвост раскрывался на все триста шестьдесят:
– Не, я рядовой сотрудник. Новичок, но уже побывал в военизированном мире на самом отшибе. Планета высокой категории опасности, между прочим!
«Ясно, выбрасывают в горячие точки, чтобы не мешался. И не жалко будет лишиться какого-то салаги, – подумала я, поглядывая на подпрыгивающие на ходу блондинистые кудри. – С тобой, Ян, что-то совсем не так, но я не могу взять в толк, что именно. Обычный разгильдяй…»
Впереди возникло какое-то движение. По мере приближения вырисовывались очертания движущихся лестниц. Одна вела в город, другая спускала вниз. Из-за проблем со сном я научилась дремать на эскалаторах: каждое утро две с половиной минуты наблюдала борьбу теней за закрытыми веками, пока механизм тащил тело на поверхность. Перила обгоняли лестницу, и я пробуждалась, чтобы переместить руку и вновь закрыть глаза.
Обратилась к Яну, от которого отстала на приличные метров пять:
– Это на моей станции. На моей станции есть эскалатор.
– Иголочка?
– На Измайловском парке я бывала, но никогда не спала на эскалаторе. Потому что кроме лестницы выходов в город нет.
Ян подтянулся ко мне:
– Не совсем понял тему со сном, но ты делаешь успехи. Если твое предположение верно, где-то здесь спрятан тумблер Сердца…
«А еще в округе прячется девушка с оттянутой челюстью…» – додумала я, воровато озираясь.
У подножья эскалатора, где ступени складывались в прямую линию, гордо стояла узкая будочка эскалаторщика. Мы заглянули внутрь. Хмыкнув, напарник провернул два рубильника из трех. Лестницы экстренно остановились.
– Говоришь, это у меня беда с подсчетами? – спросил Ян, смахнув пыль с третьего выключателя. Я разглядела под ним тоненькую цифру «6». Эскалатора два, выключателей три.
Консьерж материализовалась из воздуха. Я постучала по стеклу будки, обращая внимание напарника, и показала на дежурную. Лицо привлекательной девушки вновь походило на человеческое, а о метаморфозе рта напоминала лишь смазанная помада. Она облокотилась поясницей о корпус эскалатора и перекрестила ноги, надменно посмотрев Яну в лицо. Я ожидала, что Хранитель окажет сопротивление, завяжется драка за рубильник, но девушка сохраняла изящную собранность, как молодая березка под ураганным ветром.
– Это какой-то трюк? Почему я на Седьмом этаже? – спросила Консьерж, и Ян нахально ей поклонился:
– Да вот, заглянул в кабинет демиурга перед спуском и навел в его компе бардак. Только не надо мне лгать, будто ты капец какой первоклассный Консьерж. От тебя веет, – бог поводил ладонью у носа и противно улыбнулся, – слабостью.
Лицо Хранительницы исказила гримаса гнева, но она втянула носом воздух, опустила голову и улыбнулась одним краешком губ:
– Все шутить изволишь… Знаешь, я тебя сразу и не узнала. Неужто господин Белый Вейнит Инития перекрасил флаги и продался Агентству? Сколько воды утекло, милый мальчик с дв…
– Щелк-щелк-щелк, – пропел Ян и, надменно заглянув в глаза дежурной по станции, повернул последний рубильник. – Щелк.
Я зажмурилась, инстинктивно вжав голову в плечи. Представила взрыв, растворение пространства в белом или в черном, потерю ориентации. Думала, кровь хлынет из носа, а сердце скует спазм. Но картина осталась неизменной: существа сошлись в зрительной схватке. У Хранительницы дрогнули в усмешке губы:
– Ответь мне, какую игру ты ведешь? Ой, ну видно же, как глубоко обижен, мужское эго хрупко! Великий мусорщик из княжеского рода. – Девушка махала руками, как птица, которая не может взлететь. Ее лицо покраснело от гнева. – Будто тебе, лицедею, кто-то поверит. Большой начальник еще на Земле. Тебе, крысеныш, и твоей очаровательной мышке следует разбежаться по норам. Ты допустил ошибку еще на стрелочном переводе, и теперь твой поезд летит под откос.
О чем она говорила? Неважно, но уклон разговора мне не понравился. Я хотела вставить слово, но услышала его натужный смех – перед этим приторная спесь дала трещинку. Незначительную, но я заметила.
– Говоришь голосом создателя? В нее вшита речевая программа Великого Программиста вашего мира. Они ранимы до одури и вечно норовят нахамить ликвидатору, – объяснил мне Ян, тыкая в Консьержа пальцем, как в экспонат, чтобы отвлечь меня от слов, озвученных ею. – Он, не ровен час, сдох от старости, а эта цитирует стоит. Да и вообще, утомила ты меня. А твои стремные поезда шокировали мою протеже.
– Мы отключили Этаж? – спросила я.
– Ага.
– А… сущность?
Я переглянулась с Хранительницей. Она ответила лучезарной улыбкой.
– Этаж отключается ступенями. – Меня мягко подтолкнули в поясницу по направлению к выходу. – Консьерж увядает вместе с ним.
Неуверенными шажками я уходила вслед за напарником. Последний раз посмотрев на дежурную по станции, заметила, что она стоит и улыбается, как робот с застывшим в вечности взором. В уме всплыла увлеченная речь про Партизанскую: звучное название, и никто бы не запутался. Хорошая цель, мечта… или ее иллюзия. Когда я проходила мимо скульптуры Кузьмича на обратном пути, завязался узелок в животе – некрупный, но неприятный.
Рассвело, и люди-макеты отправились на работы-декорации. Под предлогом прогулки я оставила Яна наедине со шведским столом гостиничного ресторана и доехала до подземного перехода. Пока я спускалась по обледенелой лестнице, вспотели ладони. По тоннелю в два потока сновали прохожие, которые не замечали девушку, бродившую по подземке и касавшуюся стен.
Странная девчонка не нашла никого в углу, облюбованном вечно беременной женщиной, мечтавшей о кондитерской. Не обнаружила следов музыканта без голоса, который стремился познать тайны вселенной, самолично оказавшись частью гипотезы. По настенному граффити одиноко ползала муха. В конце концов, макеты пройдут мимо и исчезнут на периферии зрения, так как Этаж отключен. Вот, где сосредоточилась соль земли.
Решено – увольняюсь, Олежа. С меня довольно. Я ведь фигура из пластика – кукла, которая уснет и уедет в депо, как Эвелина, сольется с выхлопами, как Андрей, только не сегодня и не здесь. Мне нравится моя новая работа, Олежа, пусть бригадир – необязательный дурак, а душа его темнее ночи, но он все еще лучше тебя. И лучше моей мамы. Сегодня Ян похвалил меня: он сказал, что закатит праздник в честь посвящения в консультанты. Ты ни разу не устраивал такого для нас. Потому что ты – макет. А я еще жива. И мой напарник тоже.
– Можно мне пирожок с картошкой? – Бросила две монетки, что дал мне Ян, на прилавок ларька с выпечкой. Подумав, ссыпала еще парочку и сложила пальцы буквой «V». – Два. И вон ту газировку. – Я кратко улыбнулась буфетчице и оправдала свой заказ: – Корпоратив.
Глава III. Выставка
Наступило лето. На календаре, конечно, значилось десятое января, ведь вчера, когда мы подчищали Седьмой этаж, было девятое, но кого волновало легкое чудачество природы в сравнении с разрушением мироздания?
Комичная пара – щегольски разодетый парень в солнцезащитных очках-«авиаторах» и девчонка в белом кружевном платье с рюшами, смахивающая на его сестру-школьницу, – охлаждались в тени помпезной арки парадного входа, которую венчала золотая скульптура тракториста и колхозницы со снопом колосьев. Рекламные щиты при входе в парк с выставочными павильонами особенно потешно смотрелись в летний день с кричащими надписями вроде: «Всероссийский форум садоводства – 2004 пройдет с 10 по 15 января» или «С Новым годом и Рождеством!». Тридцатиградусная жара посреди зимы, надо сказать, не удивляла людей-макетов: семьи гуляли с детьми, перепачканными шоколадом, влюбленные ворковали на лавочках, над цветущими клумбами разносились мелодии паркового радио.
Я обмахивалась веером, купленным у бабули. Божок в шутку протянул мне руку, увлекая:
– Позволь пригласить тебя на пляску со смертью.
– Не дождешься, – ответила я, шлепнув по раскрашенным пальцам. – Ни танца, ни смерти.
– О, не зарекайся, Иголочка, лиха беда начало – спуск к Сердцу мира обещает и первое, и второе. Гарантирую тебе долгий и насыщенный путь, – вкрадчиво произнес Ян.
Россыпь мурашек заставила поежиться.
Гнетущий фон в одночасье сменился как сугробы – травяным ковром: напарник обаятельно улыбнулся, чтобы сгладить углы, и раскинул руки, охватывая пейзаж парка:
– Ты, я вижу, девчонка не глупая, так что точно просечешь каламбур выбранного мною места! Дошло?
Залитые солнцем пешеходные дорожки ассоциировались с последним воспоминанием об этом месте… Я не могла не узнать его и моментально нашлась с ответом:
– Макеты на Выставке[3 - Выставка достижений народного хозяйства (Всероссийский выставочный центр, ВДНХ) – выставочный парковый комплекс на Северо-Востоке Москвы, открытый в 1939 году. Является объектом культурного наследия федерального значения. Павильоны, представляющие отрасли промышленности и республики СССР, выполнены в архитектурных стилях советской эпохи. Выставочные макеты на ВДНХ – обыденное явление. (примеч. авт.)].
– В точку! – щелкнул пальцами Ян. – Остроумно?
– Обхохочешься.
Напарник, как водится, пропустил сарказм мимо ушей и продолжил:
– Давай прогуляемся. Корпоративный выезд пройдет без сучка и без задоринки, а, знаешь, почему? Потому что я подготовил активности на командообразование.