Кавиан. Альфа

Уф, но что я могу с собой поделать? Это всё моя сестра! Пошли-пошли-пошли к тому камню. Если меня поругают, это будет на её совести.

– А нас не увидят? – спросила Айлис. Что-то она там высматривала через лепестки. Неужто кто-то там летает? Было страшно, но сестре ли показывать свой страх. Я только хихикнула в ответ.

– Раньше никогда не замечали. Не будем подниматься над садом, и никто не узнает, что мы здесь.

Нам бы дальше пойти, но сестрице захотелось помечтать.

– Скоро, Нэ’Тус… Скоро мы тоже будем летать в небе. Только представь: не будет никаких ограничений на высоту и дальность полёта. Надеюсь, нас не заметят. Не хочется расстраивать госпожу Эффис. Хоть она уже и не наша учительница, но подставлять её некрасиво.

– Ага, я только об этом подумала. Но сама вспомни: мы столько раз бывали здесь, но никто нас не замечал. И сегодня никто не увидит. Расслабься. Если что… если что говори это я тебя подговорила.

– Ещё бы, так и скажу, – посмеялась она, но добавила, – шучу, конечно. Сдурела такое предлагать?

Всё, идём дальше!

Айлис опять подняла подол платья. Но, зараза, я пока смотрела на сестрицу, сама зацепилась за корягу и чесанула по нежной живой ткани своего иинэ.

– Не порвала! – выдохнула я.

– Везучая ты сегодня, Нэ’Тус. Даже платье у такой непоседы не рвётся, а коряга какая острая была, видела?

– Я могла себе бок порезать. Ужас! Фух. Но хоть платье цело, так бы точно приговор на пожизненные лекции от Эффис.

– Да, —смеётся сестра, – будет к тебе в Агма летать и ночью будить для лекций.

– Там у меня будет своё капоа, и никаких больше платьев.

– Капоа, фу. Тугое, облегающее, жмёт по всем щелям.

– Зато красивое.

– Не, я хочу ходить в иинэ. Оно лучше. Всегда мне нравилось. Как в детстве начали носить такое так сразу. Кстати, я вот не пойму никак – мы когда вообще тут были в последний раз?

– Полегче что-нибудь спроси. Я не помню, не знаю.

– Ты и «не знаю» – неразрывная пара на уроках.

Не поняла.

– Чего?

– Погоди, пытаюсь вспомнить. Кажется… кажется это было, когда нам всем нарисовали символы семей, в которые нас определили. Когда мне сказали, что моя будущая семья – Агха, – вспомнила Айлис.

– А моя – Агма, – досказала я, – Да. Точно! Тогда мы пришли сюда и думали – всё, улетаем из Амми в другие семьи. Больше не увидим ни сестёр, ни нелле Эффис.

– Да. Нам по девять дождей было. Пять дождей назад.

– Короче половина первого цикла.

Я помню тот момент. Вроде обычный был день. Мы, кажется, учились основам смешивания нектара, а в полдень прилетело много кавианок из других садов. Нас, совсем малых, вызывали по одной. Когда подошла моя очередь, меня осмотрели старшие сёстры, потом вывели на лбу узорчатый символ, на тот момент ни о чём мне не говорящий.

– Семья Агма, – сказала за меня сестра, – будущая защитница. Жаль, что у нас разные семьи.

Такая грусть наплыла, что мы остановились. Мы разлетимся сегодня по разным местам и ни больше тебе подколок, ни шуток моей умницы-сестры и лучшей подруги. Вместо нашей Эффис будут какие-то незнакомые тётки. Как же убрать это волнение перед неизвестным?

Стояли как дуры и молчали. Сестра подошла и прильнула к моему лбу, наши усики-сяжки щекотали друг друга. Мы улыбнулись, но было заметно, как Айлис сдерживала слёзы.

– Почти пришли, – сказала я.

Вышли на цветочное поле, раскинувшееся в тени высоких иплисов. Приблизились к подножью небольшого холма. Пробрались через высокую, почти по шею, траву, раздвинули ещё одни стены из стеблей цветов. Оказались на прогалине. О, деревья без листьев! На бесконечных тонких ветках висели иинэ-мембраны, растягивающиеся между самими ветками, специально так делают, чтобы питаться солнечным светом. Эффис учила:

«…Но эти иинэ местные, растут на деревьях и не позволяют себя трогать – жгут. Есть другие, теневые, из которых мы делаем себе платья. Мембрана, наклеенная на грудь, растёт и может принять любую угодную нам форму. Для них мы, кавианки, – единственный путь к постоянному источнику света, они для нас – одежда, подчёркивающая фигуру, и способ омолодить кожу, благодаря обмену веществ»

А сестра что-то там шутит про меня и «не знаю». Не все уроки Эффис были скучными.

Айлис вырвала из раздумий:

– Слышала историю, как одна кавианка пыталась вырастить на себе местное иинэ?

– Неа, – призналась я, – и что случилось?

– Ну я точно не знаю. Это была нелле, учительница. Она вроде поспорила с кем-то, потом взяла иинэ с дикого дерева и попыталась сделать на себе из него платье.

– Нелле? Взрослая кавианка занималась такой ерундой? Что за спор был дурацкий? И что дальше было?

– Так а ты догадайся. Сделать платье из местного иинэ не получилось, а вот лечиться от ожогов нелле пришлось очень долго.

– Ха, дура!

Айлис засмеялась вместе со мной. Но недолго. Вообще делать что-то, когда пробираешься через высокую густую траву очень трудно. Но мы выбрались из этого кошмара.

– Почему эти иинэ жгут? – спросила я. – Это единственный организм, который делает нам неприятно и больно.

– Уф, Нэ’Тус, если бы ты, сидя в «тайном» месте, не прогуливала уроки Эффис, то знала бы: много чего делает нам неприятно и больно. Есть разные растения, организмы, которые не могут вступать в положительный контакт с нашей кожей.

– Почему?

– Переизбыток витаминов. Иинэ жгут не потому, что хотят делать больно, это наша кожа так остро реагирует на резкий скачок поступающих микроэлементов. Это знания семьи Уэкко, а те понимают в растениях, организмах и во всём, что имеет витамины. Местные иинэ всю жизнь проводят на солнце, питаются светом и вырабатывают огромное количество веществ. Для нашей кожи они полезны, даже важны, но в меру. Когда прикрепляешь местное иинэ к коже, она не успевает усваивать поступающий из них сок, отсюда ощущение острого жжения.

– Это как?

– Ну вот смотри… ой ну тебя!

Ха, она попалась на мою шутку – заваливать глупыми вопросами. Но Айлис молодец, уже редко попадается на это. Но почему-то Айлис ответила мне с обидой.

– Не прогуливала бы уроки Эффис, знала бы всё сама.

– Тьфу, я прогуливала их не просто так. Скука-а-а.