Смысл, Цель и Суть жизни человека

Правда лежит на ладони: большинство из нас поглощены эгоистичными желаниями почти непрерывно; наше внимание к нашей собственной боли и удовольствию вряд ли могло быть более острым; только самые пронзительные крики анонимного страдания привлекают наш интерес, и затем он быстро испаряется.

И тем не менее, когда мы размышляем над тем, что мы должны делать, ангел благотворительности и справедливости, кажется, простирает свои крылья над нами: мы действительно желаем справедливого и честного общества; мы желаем, чтобы другие реализовали свои надежды; мы желаем оставить этот мир лучше, чем он был, когда мы пришли в него.

Вопросы человеческого благополучия проникают в нас глубже, чем любой моральный кодекс. Мораль – то есть осознанное следование правилам, социальный контракт, представление о справедливости и проч. – появилась относительно недавно. Такие договорённости требуют, как минимум, развитого языка и желания сотрудничать с чужаками, они требуют от нас совершить шаг или два за пределы «состояния природы» Гоббса. Однако любые биологические изменения, которые поспособствовали тому, чтобы уменьшить степень несчастности наших предков, переводят всё в плоскость анализа морали как руководства в достижении личного или коллективного благополучия.

Другими словами: Генетические изменения в мозге дали начало социальным эмоциям, моральной интуиции и языку. Это позволило развиться более сложному кооперативному поведению, человек стал сдерживать обещания, заботиться о своей репутации и т. д.

Что стало базой для культурных норм, законов и социальных институтов, чья цель заключалась в том, чтобы сделать эту растущую систему сотрудничества стабильной перед лицом сил, препятствующих сотрудничеству.

Нечто подобное случилось с нами, и каждый из этих шагов невероятно способствует повышению нашего личного и коллективного благополучия. Да, катастрофический откат назад, к прошлому, всегда возможен. Мы могли бы, с умыслом или по небрежности, использовать с таким трудом заработанные плоды цивилизации, а также эмоциональные и социальные рычаги, разработанные за тысячелетия биологической и культурной эволюции, чтобы связать себя по рукам и ногам, да так, что природе в одиночку это было бы не по силам. Вот Северная Корея, где большая часть населения буквально умирает с голода, находясь практически в рабстве у безумца с хвалёной шевелюрой: да это хуже, чем мир, заселённый опасными австралопитеками. Что значит «хуже»? Ровно так, как подсказывает нам интуиция: больше болезней, меньше удовлетворённости, вселяет больший ужас и отчаяние, ну и так далее. Конечно, невозможно сравнить такие несхожие места обитания, но это не означает, что не существует истин, добытых в опыте, которые можно было бы сравнить. Помните, разница между ответами на практике и ответами в принципе – огромна.

Приложение № 21

Витрувианский человек-знаменитый рисунок Леонардо да Винчи

Витрувианский человек (лат. Homo vitruvianus), другие названия: (лат. Homo quadratus – Квадратный человек) и (лат. Domus Aeternus – Вечный Дом) – изображение, созданное Леонардо да Винчи в 1492 году, связанное с его записками о теории пропорций древнеримского архитектора Витрувия (Vitruvius), и помещённое в одном из дневников Леонардо. Однако структура рисунка не имеет непосредственного отношения к теории Витрувия о связи пропорций в архитектуре с размерами тела человека и не совпадаете системой пропорционирования Витрувия, поэтому «назначение и смысл, который придавал сам Леонардо этому рисунку, не вполне ясны». Единственное, что объединяет текст Витрувия и рисунок Леонардо да Винчи, это то, что рост «идеального человека» должен быть равен ширине его распростёртых рук. Такое отношение известно с глубокой древности, в частности, оно является одним из символов братства Дионисийских архитекторов, означающих ГАРМОНИЮ ВСЕЛЕННОЙ. Похожие рисунки часто встречаются в средневековых эзотерических трактатах, где их мог видеть Леонардо да Винчи. В средневековой теологии такие рисунки называли соответственно: DOMUS AETERNUS (ВЕЧНЫЙ ДОМ).

Свой рисунок Леонардо сделал в Милане, когда художник, сблизившись с математиком Лукой Пачоли, начал работу над трактатом «БОЖЕСТВЕННАЯ ПРОПОРЦИЯ» (лат. DIVINA PROPORTIONE), отсюда другая датировка рисунка: 1496 год). Похожий рисунок Леонардо сделал с изображением обнажённой фигуры со спины. Основной текст и математические выкладки, а также издание книги, осуществил Л. Пачоли в Венеции в 1509 году. Поэтому существует версия, что и концептуальным автором «Витрувианского человека» мог быть математик Пачоли.

На рисунке изображена обнажённая мужская фигура в двух совмещённых проекциях: с разведёнными в стороны руками и ногами, вписанная в окружность; с разведёнными руками и сведёнными ногами, вписанная в квадрат. (От себя добавлю, к этой статье, взятой, практически полностью, из Википедии, следующее. Кто-то из вас, мои уважаемые читатели, может сказать: вот зачем автор изобразил обнажённых мужчин на первой и четвёртой страницах обложки своей книги. Отвечу сразу: во-первых, СОЗДАТЕЛЬ Создал первого человека, Адама (а позже, из его ребра, и в таком же неодетом виде, Еву) нагим. А во-вторых, все люди приходят в наш, Материальный Мир, что называется, в чём мать родила. И даже другой великий гений Эпохи Возрождения, Микеланджело Буонарроти, расписывая Сикстинскую Капеллу в Ватикане, на одной из своих фресок изобразил, тоже обнажённым, самого себя, предстающего перед ТВОРЦОМ в Духовном Мире. Христианская церковь считает, что каждый человек возвращается в Информационный Мир, таким же неодетым, как и при приходе, в момент рождения, в наш Материальный Мир. – Э. К.). Многие похожие рисунки в истории искусства, начиная с задачи Платона по удвоению площади квадрата, объединяют термином «Квадратные фигуры» и включают в комплекс антропометрических задач пропорционирования по «закону квадратов».

Рисунок Леонардо да Винчи и пояснения к нему также относят к теме пропорционального канона. Рисунок выполнен пером, чернилами и акварелью с помощью серебряного штифта, размеры рисунка 24,5 ? 34,3 сантиметра. В настоящее время рисунок находится в собрании Галереи Академии в Венеции.

В трактате «Десять книг об архитектуре» (Книга III, глава I) Витрувий приводит следующие «идеальные» отношения частей тела человека:

• Длина от кончика самого длинного до самого низкого основания из четырёх пальцев равна длине ладони;

• Стопа составляет четыре ладони;

• Локоть составляет шесть ладоней;

• Высота человека составляет четыре локтя от кончиков пальцев (и соответственно 24 ладони);

• Шаг равняется четырём ладоням;

• Размах человеческих рук равен его росту;

• Расстояние от линии волос до подбородка составляет 1/12 высоты человека;

• Расстояние от макушки до подбородка составляет 1/8 его высоты;

• Расстояние от макушки до сосков составляет 1/4 его высоты;

• Максимум ширины плеч составляет 1/4 его высоты;

• Расстояние от локтя до кончика руки составляет 1/4 его высоты;

• Расстояние от локтя до подмышки составляет 1/8 его высоты;

• Длина руки составляет 2/5 его высоты;

• Расстояние от подбородка до носа составляет 1 /3 длины его лица;

• Расстояние от линии волос до бровей 1/3 длины его лица;

• Длина ушей 1/3 длины лица.

Исследование пропорциональных отношений человеческого тела в XV–XVI веках, которому уделяли внимание Леонардо да Винчи, Леон Баттиста Альберти, Альбрехт Дюрер, Лука Пачоли, Андреа Палладио и многие другие, продолжалось и в Новое время. В России этой проблемой занимались: Н. А. Львов, И. В. Жолтовский, О. И. Гурьев, И. П. Шмелёв. Однако единой системы выработано не было.

Как можно заметить, комбинация расположений рук и ног в рисунке Леонардо создаёт парную систему мер. Поза с разведёнными в стороны руками и сведёнными ногами оказывается вписанной в квадрат. С другой стороны, поза с раскинутыми в стороны и руками и ногами вписана в окружность. При этом основные отношения не меняются, хотя в одном случае центром окружности является пуповина фигуры человека, а в другом – центром квадрата – лобковое сращение таза. Такая двойственная мера отношений размеров мужской фигуры принята в антропометрии при работе и обучении архитекторов и дизайнеров в наше время. По схожей методике парных мер разрабатывал свою систему пропорционирования – Модулор – знаменитый архитектор-модернист Ле Корбюзье.

Рисунок сам по себе часто используется как универсальный символ симметрии человеческого тела и Вселенной. Леонардо да Винчи был современником известнейшего итальянского математика, которого звании Лука Пачоли. Леонардо и Пачоли познакомились в Милане, когда Лука написал герцогу Лодовико Сфорца послание «О божественной пропорции». А затем, вместе с Леонардо да Винчи, Лука Пачоли работали над трактатом под таким же названием «Божественная пропорция» (лат. De Divina Proportione). В ходе этой работы Леонардо и создал свой знаменитый рисунок, вошедший в историю под названием Витрувианский человек. В 2011 году ирландский художник Джон Квигли изобразил на льдах Северного Ледовитого Океана гигантскую реплику знаменитого рисунка Леонардо да Винчи для того, чтобы привлечь внимание к проблемам экологического равновесия.

В 2012 году, однако, были опубликованы сообщения о том, что первым наглядное изображение «витрувианского человека» нарисовал не Леонардо, а его друг Джакомо Андреа да Феррара (итал. lacomo Andrea da Ferrara), детально исследовавший труды Витрувия, – хотя его рисунок и несоизмеримо уступает рисунку Леонардо в отношении художественных достоинств.

Я же привёл в своей книге (и поместил его на четвёртой странице её обложки) этот знаменитый рисунок гениального живописца, чтобы подчеркнуть нерушимую связь между СОЗДАТЕЛЕМ и главным его Созданием: человеком. По той же самой причине, на первой странице обложки этой книги, изображён Мыслитель – главное творение великого скульптора Огюста Родена. А над ним, отражая мысли думающего человека, угадывается силуэт Витрувианского человека, как символа ГАРМОНИИ человечества, СОЗДАТЕЛЯ и Вселенной. Ведь Гармония и Любовь, это, по сути, одно и то же.

А ещё на первой странице обложки изображены два наиболее узнаваемых созвездия ночного неба над нашей планетой. В Северном полушарии это Большой Ковш, или Большая Медведица. По ней люди отыскивают Полярную Звезду. Чтобы не блуждать в поисках Истинного Пути. А в Южном полушарии – это Созвездие Южный Крест. На Кресте был распят СЫН СОЗДАТЕЛЯ. А ещё, это символ того, что каждый человек несёт, по жизни, свой собственный крест. Подобно тому, как Спаситель нёс на Голгофу крест, на котором его казнили римские солдаты. Сделавшие это, фактически по настоянию Синедриона перед Понтием Пилатом, наместником Иудеи.

Приложение № 22

Божественная простота

Божественная простота – один из божественных атрибутов, в теистических учениях обозначающий, что Бог есть абсолютно простое существо, в котором совершенно отсутствует какая-либо метафизическая сложность. Согласно общепринятому пониманию, простота Бога эквивалентна его тождественности любому из своих атрибутов[246 - Фокин, 2018, с. 71–73.].

Учение о божественной простоте является непосредственным следствием представления о Боге как об обладающей различными ментальными состояниями личности и его самодостаточности (англ, aseity). Согласно Августину и Ансельму Кентерберийскому, поскольку зависимость от чего-либо является несовершенством, Богу должна быть присуща самодостаточность, то есть его бытие проистекает из самого себя (лат. a se).

В христианстве

В раннем христианстве и в схоластической философии

Согласно американскому философу Алвину Плантинге, идея божественной простоты возникла в глубокой древности и восходит к представлению Парменида о реальности как о недифференцированном пространстве (лат. plenum)[247 - Plantinga, 1980, р. 27.].[248 - Morris, 1985, р. 299.]

О том, что Бог прост, писали ещё ранние отцы Церкви. Во II веке, опровергая манихеев, Ириней Лионский в своём трактате «Против ересей» утверждал что в отличие от людей, которые «по природе сложны и состоят из тела и души», Бог «прост, несложен, равночленен, всегда Себе равен и подобен, весь будучи разумение, весь дух, весь мысль, весь чувство, весь разум, весь слух, весь глаз, весь свет и весь источник всякого блага»[249 - Ириней Лионский, Против ересей, 11.13.3.]. В IV веке, полемизируя с язычниками, Афанасий Великий писал, что Бог христиан, в отличие от богов язычников, «есть целое, а не части; Он не из различных составлен вещей, но Сам есть Творец состава всякой вещи»[250 - Афанасий Великий, Слово на язычников, 28.]. Таким образом, характеристики Бога определялись в положительных терминах, а не через отсутствие или отрицание присущих конечным существам свойств. В ходе арианских споров божественная простота возникала при обсуждении догмата о Троице. Различным образом о простоте Бога писали никейские богословы Маркелл Анкирский, Афанасий Великий, Иларий Пиктавийский, Григорий Нисский и Григорий Богослов, обосновывая равенство лиц Троицы. В трактате «О Троице» Августин опровергает «махинации» ариан, приписывавших Богу Отцу одни акциденции, например, нерождённость, а другие Сыну (рождённость). Из разницы в атрибутах ариане выводили различие по сущности. Согласно Августину, это не так, и все божественные проявления равны: «ибо если в Нём любовь менее велика, нежели премудрость, то и премудрость возлюблена менее того, что она есть; следовательно, любовь равна настолько, насколько должна быть возлюблена премудрость»[251 - Августин, О Троице, VI.7.]. В трактате «О граде Божьем» Августин сформулировал учение о божественной простоте следующим образом: «Он есть то, что имеет» (лат. quod habet hoc est)[252 - Августин, О граде Божьем, XI.10.]. В дальнейшем подход Августина развивали Пётр Ломбардский, Фома Аквинский и реформатские схоласты. С философских позиций объяснял учение о простоте Троицы Боэций.

Заданное в святоотеческом богословии направление было продолжено в Средние века схоластами. Ансельм Кентерберийский (ум. 1109) в «Монологионе» разъяснял, что Бог в своём совершенстве должен быть простым, поскольку иначе бы зависел от своих частей. Далее, в «Прослогионе» он утверждает, что «жизнь и мудрость и всё остальное не части Твои, но все вместе они – одно, и каждое из них целиком есть то же, что и Ты и что всё другое из них в отдельности». Гильберт Порретанский (ум. 1154), в своих комментариях на Боэция допустил, что сущность Бога отлична от его лиц, бытия и атрибутов. На Парижском соборе 1147 года его взгляды были осуждены, а в следующем году на соборе в Реймсе была принята формулировка Бернарда Клервоского о неотделимости Бога от божественных атрибутов и нераздельности атрибутов между лицами Троицы. Сложившееся к XII веку учение о простоте было суммировано Петром Ломбардским в его «Сентенциях». В XIII веке выделились три основных подхода к пониманию вопроса, принадлежавшие Фоме Аквинскому, Дунсу Скоту и Уильяму Оккаму.

К проблеме простоты Бога Фома обращается в вопросе 3 своей «Суммы теологии». Вначале он показывает бестелесность Бога на основании того, что он, как первопричина, неизбежно актуален и не может быть потенциален. Телесность же потенциальна, поскольку предполагает возможность деления. Далее он утверждает, что Бог, как первый действователь, есть форма своей же субстанции, и потому не состоит ни из материи, ни из формы. Бог совпадает со своей сущностью, поскольку природа и сущность отличаются от субстанциальной формы только для материальных вещей. В результате, «так как Бог не состоит из материи и формы, Он необходимо есть Своя собственная божественность, Своя собственная жизнь и всё прочее, что подобным же образом предицируется Ему».

В том же вопросе Фома доказывает совпадение в Боге сущности и существования, непринадлежность Бога ни к какому роду, отсутствие в нём каких-либо акциденций и, наконец, его абсолютную простоту.

В завершение рассмотрения вопроса Фома заявляет, что «всё составное вторично по отношению к составляющим его частям и зависит от них. Но Бог есть первое сущее, как показано выше [а значит он ни от чего не зависит]»[253 - Фома Аквинский, Сумма теологии, 3.]. В то же время Фома не считает, что из сказанного следует отсутствие в Боге различий. В конце концов, отрицание реальных различий (trinitas realis) между лицами Троицы ведёт к ереси савеллианства[254 - Duby, 2016, рр. 13–15.].

Дунс Скот, принимая учение о божественной простоте, вносит в него некоторые нюансы. Прежде всего, он постулирует действительные различие в божественных совершенствах, существующие до всякого познания (лат. distinctio in re ante operationem intellectus).

Напротив, согласно Оккаму, существует только одно божественное совершенство, идентичное божественной сущности. Таким образом, оккамовский подход отрицает первые два как умаляющие концепцию божественной простоты.

Литература