Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса

– Да. Но в голове пустота, и я ничего не вижу, точно ослепла.

– Не говори глупостей, маленькая рани. Нагнись и разорви проклятые цепи.

– Моими тонкими пальцами?

– Они крепки, словно сталь.

Сурама склонилась над пленником, ухватилась за цепи и рванула их. На миг маратхе показалось, что она действительно разорвет их.

– Слушай меня. Ты сильна, как молодая львица. Приказываю тебе. Ты чувствуешь в себе силы?

– Сильнее, – рявкнул пария. – Порви их, и я разгоню туман, что застилает тебе разум. Сегодня же ночью ты будешь мирно спать рядом со своим мужем.

Сурама дернула так, что приподняла с пола пленника, но цепи не поддались. С губ парии сорвался яростный крик:

– О горе! Я не могу внушить тебе силу слона! Что ж, тогда ты останешься в моей власти.

– Чего ты еще хочешь? Говори скорее… отпусти меня… я устала, устала… скоро вернется мой муж.

– В таком случае поторопимся. Ты меня слышишь?

– Да. Твой голос отдается в голове, точно удары грома.

– Тогда иди к себе, возьми бутылку пива и своего сына. Пиво принесешь мне, а ребенка бросишь марабу. Когда они насытятся, я смогу уснуть.

– Моего сына? – непонимающе переспросила Сурама.

– Да, да, твоего Соареса. Его так, кажется, зовут?

– Ты хочешь, чтобы он умер?

– Я хочу спать. Иди! Приказываю!

Сурама, двигаясь, как лунатик, пошла к выходу. Она на минуту остановилась против марабу, глядя на их страшные клювы, которые должны были впиться в нежное тельце малыша, и покинула подвал.

– Крысолов, за ней, – велел Каммамури. – Поднимай тревогу. И запри двери, чтобы госпожа не смогла их открыть.

Сам же он кинулся к парии и набросился на того с кулаками. Подбежавший раджпут занес над подлецом обломок пики.

– Не убивай его! – предупредил маратха, продолжая избивать пленника. – Смерть – слишком простой исход для таких, как он. К тому же проходимец еще не заговорил. Клянусь всеми богами, я заставлю его признаться!

– Ты сам его сейчас прикончишь, приятель, – усмехнулся раджпут.

– И то верно. Что-то я разошелся… Ну и рожа у него теперь.

– Ох и тяжелы же твои кулаки.

– Кто бы говорил. Не хотелось бы мне сойтись с тобой в драке.

– Как-то раз я одним ударом убил зебу.

– Охотно верю. – Каммамури повернулся к парии. – Хватит с тебя или продолжить?

– Да падет на тебя проклятие Брахмы! – крикнул пленник, напрягая мускулы в тщетной надежде порвать цепи.

– С Брахмой я незнаком и боюсь только проклятий своего Бога.

– Тебя проклянет и он!

– Почему это?

– Потому что ты посмел поднять нечестивую руку на брамина.

– Кончай ломать комедию, прохвост. Прикажешь каждые четверть часа напоминать тебе, что ты пария? Надоело, знаешь ли.

– Вы все ошибаетесь!

– Брось, браминов можно узнать с первого взгляда. Будешь говорить или нет? Если надеешься дождаться рани, то напрасно. Она не вернется, все двери заперты.

– Мне безразлично. Главное, рани знает, что надо сделать, чтобы очнуться от сна.

– Тебе мало побоев? – взревел маратха, занося кулак.

– Бей, бей. Может, убьешь наконец.

– Даже не рассчитывай. Сдохнешь, если захочешь, но после того, как во всем признаешься. Жалкий ублюдок! Ты велел рани скормить ее собственного сына птицам, чтобы те насытились и замолчали! У тебя нет сердца.

– Я хочу спать.

– Так спи.

– Убери марабу. Их карканье сводит меня с ума.

– Птички останутся здесь до тех пор, пока ты не раскаешься, мучимый голодом, жаждой и бессонницей.

– Убийца!

– Сам ты подлый убийца, отравивший троих человек. Не отпирайся, это бессмысленно. – Маратха поднялся. – Раджпут, тебе, случайно, не мешают птичьи трели?

– Мне? Мои уши привыкли к пушечной канонаде.

– Что бы ни случилось, не убивай этого человека. Помни, махараджа пока не желает его смерти.

– Тогда я, пожалуй, спрячу пику подальше. Боюсь не устоять перед искушением.

– И кулаками не размахивай. С виду они у тебя как кузнечные молоты.

– Обещаю, приятель, – осклабился раджпут.