Рабы Парижа

Автор

Эмиль Габорио

Год написания книги

1868

<< 1 ... 77 78 79 80 81 82 83 84 85 ... 198 >>

На страницу:

Перейти

81 из 198

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

Адвокат сделал паузу, ожидая хорошо подготовленного им взрыва.

– Что?! – воскликнул Норберт, стукнув кулаком по столу так, что посуда полетела на пол, а его стакан разлетелся вдребезги.

– Что вы сказали? Кто посмел так меня назвать? Кто? – кричал юноша, сверкая глазами.

– Кто же, если не ваши враги? – спокойно ответил месье Доман.

– Я никому не сделал зла!

– Зато его много сделал герцог. Не вы один пострадали от деспотизма господина де Шандоса. Трудно сказать, кто ему не враг в этих местах.

– И все эти люди – враги мне?…

– Нет. Вы, господин маркиз, имеете здесь только друзей, искренне сочувствующих вам в ужасном несчастье, которое вас так незаслуженно постигло.

Последние слова адвоката несколько противоречили тому, что он говорил раньше, но юноша был слишком наивен, чтобы заметить это.

– Все женщины в округе от вас без ума. Даже первая красавица, мадемуазель Диана де Совенбург, краснеет при одном лишь упоминании вашего имени. Вы, конечно, знакомы с мадемуазель де Совенбург?

Норберт и сам покраснел, как девушка. Он видел Диану в церкви и во время обедни не раз искоса поглядывал в ее сторону. Она показалась ему прекрасной и недосягаемой.

– Все радости жизни ожидают вас, – вкрадчиво продолжал Доман. – Надо лишь вырваться на свободу. Раз уж вы так торопитесь избавиться от родительской опеки, господин маркиз, то не соблаговолите ли приступить к составлению необходимой бумаги?

Он взялся за перо, но в этот самый миг часы с кукушкой пробили двенадцать раз.

– Боже мой! – воскликнул молодой человек, поднимаясь с кресла. – Я опоздал! Ровно в полдень у нас садятся за стол. Что скажет отец?

Он, не прощаясь, выбежал из дома адвоката, вскочил на телегу и погнал лошадь галопом.

Глава 30

Сообщая молодому маркизу его прозвище, месье Доман сказал полуправду. Юношу в самом деле называли шандосским дикаренком, но никто не думал его этим унизить.

В Пуату, где деньги почитались едва ли не превыше Господа Бога, никому бы не пришло в голову оскорбить человека, имеющего двести тысяч ливров годового дохода.

Правда, когда Цезарь де Шандос еще только начинал заводить в своем замке крестьянские порядки, его одежда и образ жизни доставляли немало работы досужим языкам. Но постепенно насмешки прекратились: все привыкли к его странностям и преисполнились уважения к его денежным сундукам.

Богатый и знатный человек, который умеет содержать свое хозяйство в идеальном порядке, может себе позволить чудачества.

Так герцог в глазах местного дворянства превратился из горохового шута в почтенного оригинала.

Его сына ожидало завидное будущее: громкое имя и внушительное состояние. Все матери, имевшие взрослых дочерей, мечтали о таком зяте. Отцы действительно ставили его в пример сыновьям-вертопрахам.

Сами вертопрахи были о Норберте совершенно иного мнения. Но кто их спрашивал?

Все попытки девушек и их матерей познакомиться с Норбертом поближе разбивались о ревнивую подозрительность герцога де Шандоса. Никто не должен помешать юноше повторить судьбу своего отца! Он женится на денежном мешке, произведет на этот свет наследника, отправит на тот свет жену, а затем проследит, чтобы все это проделал и его сын.

Но нет ничего невозможного, как показывает человеческий опыт.

Нашлась смелая девушка, которая решилась помериться силами с герцогом.

Это была Диана де Совенбург.

Она получила блестящее образование в знаменитом монастыре Ниордок. Отец и мать хотели, чтобы она там и постриглась в монахини. Однако родители слишком плохо знали свою дочь.

Узнав о предстоящем пострижении, Диана приняла решительные меры. Уже через несколько дней трудно было найти требование монастырского устава, которое она была еще не нарушила. Затем девушка пригрозила, что если ее не заберут немедленно домой, то она убежит сама.

Испуганная настоятельница просила маркиза де Совенбурга забрать дочь, поскольку ее дурные наклонности несовместимы с монашеством и совращают прочих послушниц с пути истинного. Если же она действительно сбежит, то будет скандал, который ляжет несмываемым пятном на безупречную репутацию святой обители.

Пришлось маркизу изменить свои планы и вернуть домой очаровательную бунтовщицу.

Когда Диана приехала, разъяренный отец напомнил ей, что все его состояние достанется сыну, который наследует имя и титул маркиза де Совенбурга.

– А ты, непокорная дочь моя, изволь завоевать себе богатство и имя самостоятельно, – сказал в заключение достойный дворянин. – Господь щедро наделил тебя женским оружием. Одни глаза твои стоят миллиона. Но помни: не выйдешь замуж без приданого – будешь всю жизнь старой девой и нахлебницей у брата.

Де Совенбург, некогда громче всех осуждавший герцога за то, что тот принес сына в жертву деньгам, считал не только возможным, но и естественным жертвоприношение дочери.

Диана твердо решила, что пробьет себе дорогу сама.

Однажды при ней говорили о шандосском дикаренке.

– Почему бы мне не поймать его в свои сети? – подумала она. – Недаром же я Диана-охотница!

В этот момент вездесущий Доман и подметил краску на ее щеках.

На следующий же день девушка начала собирать сведения о будущем муже. Это было непросто: ведь она должна была узнать о нем все и при этом ничем не выдать своего интереса к Норберту. И ей это удалось, хотя в монастыре обучали чему угодно, только не самому непостижимому из всех искусств – искусству быть женщиной.

Результаты расспросов превзошли все ее ожидания.

Однако прекрасная охотница не стала предаваться мечтам и восторгам, а принялась тщательно взвешивать все плюсы и минусы предполагаемого брака.

Если бы она владела бухгалтерией, то, вероятно, записала бы дебет и кредит приблизительно так.

Плюсы:

– титул герцогини,

– двести тысяч годового дохода,

– дворец в Париже, где она создаст самый блестящий салон и станет его звездой,

– замок и земли де Шандоса при Пуату.

Минусы:

– сверхъестественная скупость герцога.

Плюсы явно перевешивали. Цезарь де Шандос уже стар. Сколько он еще проживет? Ну, шесть-семь лет, не больше.