– Ведь это же какой идиотизм! – вдруг сказал Сергей Сергеевич. – Это же надо быть таким кретином! Руки-ноги пообломать, честное слово! Ехать семнадцать часов – так обязательно надо сделать так, чтобы с утра до вечера! Ребёнку же грудному понятно, что лучше уехать вечером, по-человечески выспаться и утром приехать!
– Только у тебя не спросили! – сказала Анна Павловна.
– А я, кажется, не к тебе обращаюсь! – резко, испугав этим Аню, сказал Сергей Сергеевич. – Я обращаюсь к молодому человеку.
Юра сидел напротив Сергея Сергеевича, откинувшись к стенке, и смотрел вверх. Он ни о чём не думал, но он находился в том напряжённом состоянии, в котором был последние два дня и от которого, между прочим, получается задумчивый внешний вид. Он опустил глаза, пустым взглядом оглядел Сергея Сергеевича и снова стал смотреть поверх его головы.
Поезд тронулся.
– Наконец-то! – с презрением сказал Сергей Сергеевич. – Это ты тоже скажешь порядок! Две минуты задержки в отправлении!
– Ну что за невозможный человек! – сказала Анна Павловна. – Что ты всем недоволен?! Что ты ко всему придираешься?! У тебя просто часы спешат.
– Это ты невозможный человек! – ответил Сергей Сергеевич. – Тебе слова нельзя сказать!
– Не буду я с тобой разговаривать! – сказала Анна Павловна. – С тобой невозможно спокойно разговаривать.
– И не надо! Ха-ха-ха! Мне же лучше, – сказал Сергей Сергеевич и посмотрел в лицо Юре.
Юра снова пустым взглядом осмотрел Сергея Сергеевича, потом Анну Павловну, вздохнул и поднялся.
– Я пойду покурю, – сказал он Ане.
Он прошёл в маленькое отделение в конце коридора, закрыл за собой стеклянную дверь, открыл окно и закурил.
Поезд шёл с грохотом, весело, бодро. Вагон интенсивно раскачивался.
Юра выкурил сигарету, дав окурку щелбана, выстрелил им через окно, сложил руки на груди и долго стоял, щуря глаза и позволяя ветру шевелить ему волосы.
Он закрыл окно и пошёл к купе. У окна напротив купе стояла Аня.
– Ты что выскочила? – спросил Юра.
– Они там стелятся, – сказала Аня.
– Спать ложатся?
– Да.
– А ты спать не хочешь?
– Хочу. Я не доспала. К тому же делать нечего и сидеть негде. Они заняли обе нижние полки.
Юра прошёл в служебное купе, взял у проводницы два комплекта белья и вернулся к купе.
– Давно они укладываются? – спросил он.
– Да уже заходи, наверное, – сказала Аня.
Юра вошёл в купе.
Анна Павловна и Сергей Сергеевич лежали на нижних полках. Анна Павловна лежала на боку, отвернувшись к стенке и укрывшись простынёй. Сергей Сергеевич лежал на спине, не укрывшись, и читал «Футбол-Хоккей». Он был в зелёном спортивном костюме. Сергей Сергеевич подтянул под себя ноги и сказал:
– Пожалуйста, садитесь.
Юра рассеянно посмотрел на него, положил постели на столик, раскатал на верхних полках матрацы и постелил на них бельё.
Аня была в платье. Чтобы залезть на верхнюю полку, ей надо было переодеться. Её одежда была в чемодане. Чемодан был под полкой. На полке лежал Сергей Сергеевич.
– Вы не подниметесь? Я достану чемодан, – сказал Юра.
– Пожалуйста, пожалуйста, – сказал Сергей Сергеевич.
Он был тяжёл не пропорционально своей физической силе. Поэтому, чтобы подняться из положения «лёжа на спине», ему было нужно работать не только мышцами живота, но и руками и ногами. К тому же он был очень неловок. Он неправильно подставил под себя руки, не удержал на них корпус и повалился на спину.
Анна Павловна повернула к нему голову и сказала:
– Да быстрее же ты, о господи! Человек же ждёт.
– Лежи ты, ради бога! – сказал Сергей Сергеевич.
Он встал.
Юра достал Анину одежду – джинсы и с красной отделкой синюю кофточку, туалетные принадлежности, две книги, пакет с едой, бутылку пива, бутылку лимонада, поставил чемодан назад в ящик и опустил полку. Сергей Сергеевич снова лёг. Юра поставил бутылки и положил пакет с едой на столик, туалетные принадлежности и книги положил на свою постель, Анину одежду взял с собой и вышел из купе.
Аня стояла у окна. Она думала в этот момент о дочке. Точнее, она ничего не думала. Просто воспоминание о дочке вдруг возникло в ней и заполнило её как нечто материальное, слегка тёплое и очень лёгкое. Ей захотелось спросить у Юры, соскучился ли он по дочке. Дело было не в том, что она сомневалась, что он соскучился. Она не сомневалась. Дело было в том, что в тот момент, когда она думала о дочке и увидела мужа, естественным и, значит, единственно возможным, о чём у неё могло возникнуть желание поговорить с ним, было желание поговорить о дочке. Но это было так естественно и так интимно, что она постеснялась говорить это в коридоре вагона, в присутствии чужих людей.
Она взяла одежду, пошла в туалет, переоделась, вернулась, вошла в купе и закрыла за собой дверь.
Юра остался у окна напротив купе. Окно было закрыто, и звук идущего поезда не был таким жёстким и мощным, как когда он стоял у открытого окна. Но ощущение силы, бодрости, скорости, радости было хотя и не сильным, но ясным и приятным.
Он стоял и смотрел в окно примерно час. Потом он вошёл в купе.
Все трое, Сергей Сергеевич, Анна Павловна и Аня, спали.
Аня лежала на боку, отвернувшись от стенки и очень близко к краю полки.
Юра был такого роста, что, когда он подошёл к Ане, их лица оказались близко друг от друга. Он ощутил её дыхание. Он просунул руку ей под бок и сделал так, что её тело перекатилось по руке и улеглось на другой бок подальше от края полки. Она не проснулась и что-то пробормотала.
Он залез на свою полку, туалетные принадлежности и одну из книг, лежавших на постели, переложил на сетчатую полочку, вделанную в стенку, а другую книгу, улёгшись на спину, стал читать. Примерно через четверть часа в нём словно сработал часовой механизм, отключивший мозг и закрывший глаза. Он успел только положить книгу на сетчатую полочку и мгновенно и очень крепко уснул.
Поезд ровным, монотонным движением усыпил почти всех, кто в нём находился. По вагону шла проводница. В тамбурах и коридоре никого не было. В тех купе, двери которых не были закрыты, были видны спящие люди.
Поезд шёл неутомимо, мощно, ровно. Был мягкий, тёплый, немного тяжёлый день в конце лета. В вагоне было душно.
Проводница открыла три окна в коридоре и ушла в служебное купе. Ей тоже хотелось спать, но она привычно преодолела сон и сидела на полке, откинувшись к стенке, сложив руки под грудью и напевая.
2