Великолепие шелка

Однако оклики дрейфующего судна с помощью рупора ничего не дали. Никто не откликнулся, кроме возбужденных пожирателей падали, завидевших помеху своему пиршеству. И тогда капитан Крил коротко приказал подготовить к спуску шлюпку, на которую должен был погрузиться отряд вооруженных людей.

– Я еду с вами, – объявила Чина. Горацио отрицательно покачал головой.

– Там могут быть мертвые. И если так, то мы не знаем пока, что послужило причиной их гибели.

– Прошу вас помнить, что на борту могут находиться мои брат и сестра, – проговорила Чина безапелляционным тоном. – Вы не можете помешать мне отправиться туда вместе с вами.

– Нет, он вправе запретить вам это, – сказал сердито Дарвин. – Не будьте идиоткой, Чина! Представьте, что их могла убить холера.

– Холера?

Увидев испуганное выражение ее лица, он тут же пожалел о своих необдуманных словах и с чувством глубокого облегчения услышал, как капитан Крил решительно произнес:

– Никаких болезней на борту нет, дружище! Холера не обрежет снасти и не изрубит их в куски. Это сделали люди. Причем люди, которые не успели далеко уйти.

Чина побледнела.

– Вы предполагаете, что на них напали пираты?

– Я пока ничего не предполагаю, – хрипло ответил капитан Крил, хотя на самом деле он не мог не иметь этого самого предположения, что и отразилось на его обеспокоенном лице.

– Значит, я могу ехать с вами, – произнесла убежденно Чина. Появившееся на ее лице выражение живо напомнило Рэйса Уоррика на одном из его загадочных портретов, и Горацио Крил, глядя на девушку, почувствовал, как у него по спине пробежал холодок – порождение суеверного подсознания. Уголки его рта поползли вниз, и он несколько секунд стоял молча. Затем глубоко вздохнул.

– Садитесь в шлюпку. Но на палубу «Мальхао» ваша нога не ступит! Вам ясно?

– Вы, должно быть, сошли с ума! – закричал Дарвин с лицом, красным от бешенства. – Чина ни в коем случае не поедет с вами!

– Нет, поеду, – сказала спокойно Чина, и хотя Дарвин умолял ее и угрожал, пока не потерял в конце концов терпение, она не слушала его доводов. – Вы вовсе не обязаны ехать с нами, если вам этого не хочется, – указала она ему таким тоном, который был под стать ее посуровевшему лицу и ясно выражал ее убежденность в его трусости.

И Дарвин немедленно оставил свои аргументы.

Люди в переполненной шлюпке плыли в полном молчании, и потому плеск весел и скрип уключин казались неестественно громкими. Когда лодочка приблизилась несколько к шхуне, запах разложения, усилившись, стал просто невыносимым. Мускулистые парни, составлявшие вооруженную команду, отворачивали головы и крепче сжимали свое оружие. Чина, сидя на корме между капитаном Крилом и Дарвином, смотрела невидящими глазами в пространство. Ее лицо выглядело на фоне голубых волн белой маской. Руки с побелевшими ногтями, вздрагивавшие конвульсивно, выдавали ее состояние.

В тени просоленного корпуса шхуны воздух был прохладнее, а запах смерти не таким ужасным. Однако тишина наверху не могла не пугать. Она заставляла людей тревожно перешептываться и как можно быстрее прилаживать веревочную лестницу, чтобы узнать наконец, что же там произошло.

Первым на палубу вскарабкался дюжий матрос по имени Тимонс Макни, но когда он взглянул на развернувшуюся перед ним картину, то бросился назад к поручню и начал безудержно блевать в море. Вся команда «Мальхао» была изрублена на куски. Повсюду виднелись следы ужасающей резни: расчлененные и распухшие тела, отрубленные головы с черными, широко открытыми ртами и пустыми глазницами, над которыми уже потрудились пернатые пожиратели падали и тучи черных жужжащих жирных мух. Солнце и жара сделали свое дело, высушив кровь, залившую доски палубы, просочившуюся в щели и проникшую в водосточные желоба, однако Макни, схватившийся за поручень и пытавшийся отдышаться, чувствовал ее все же под своими подошвами.

– Они мертвы, капитан! Все! – прокричал он, однако голос его напоминал скорее хрип. Находившиеся в шлюпке почувствовали при виде его лица, как волосы у них на голове зашевелились, потому что им показалось, будто они созерцают сейчас человека, который только что заглянул в ад.

– Нет!

Это был крик Чины, выведший Горацио Крила из состояния оцепенения, в котором он пребывал. Повернув голову, капитан увидел, что она начала карабкаться вверх по лестнице, и тотчас вскочил на ноги, чтобы удержать ее.

– Подожди, детка! – Его рука вцепилась в ее рукав, но тонкая ткань разорвалась, и прежде чем кто-либо другой смог ее остановить, она оказалась на палубе.

– Брэндон! Филиппа!

Ответом на ее безнадежные вопли стало только дружное хлопанье крыльев многочисленных птиц, которые с пронзительными криками поднялись в воздух. Чина не обращала внимания ни на них, ни на человеческие останки, разбросанные вокруг и источавшие ужасный запах тления.

– Брэндон! Филиппа! Где вы?

В горле распростертого перед лестницей тела застряла стрела, в широко открытых глазах отражалось солнце. Судорожно сглотнув, Чина переступила через него и начала спускаться в трюм, где только шорох крысиных лап да ее полный отчаяния голос нарушали тяжелую тишину.

Под одной из дверей в конце длинного, плохо проветриваемого коридора она увидела свет и, открыв дверь, оказалась в помещении корабельной кухни. В плите еще горели дрова, а в воздухе стоял удушливый запах подгоревших блюд. Кок – ибо скорее всего именно им было лежавшее на полу тело – готовил ужин, когда на него напали, потому что в окровавленной руке он все еще держал поварешку. Увидев, что у него отрублена половина пальцев, а по полу среди остатков еды ползают полчища тараканов, Чина, с усилием сдерживая рвотные позывы, отпрянула в страхе назад и споткнулась о другое тело, возле самой двери.

Девушка пронзительно взвизгнула и, поскользнувшись в разлитом масле и крови, едва не упала. Выскочив из камбуза, она столкнулась в коридоре с каким-то человеком, который только что спустился по трапу, услышав ее крики. Снова взвизгнув от ужаса, она набросилась с кулаками на стоявшего перед ней незнакомца, однако тот тут же схватил ее железной хваткой за руки.

– Тише, Чина, не пугайся, – прошептал ей в ухо знакомый голос.

– Этан! – выдохнула Чина с облегчением.

Он прижал ее крепко к себе, и она почувствовала вдруг, что ей уже не так страшно. Когда же через мгновение ее начала бить неудержимая дрожь, Чина подняла голову с его плеча и, обратив к нему заплаканное лицо, заглянула ему в глаза.

– Брэндом и Филиппа...

– Да, я знаю. Капитан Крил мне сказал.

– Я не могу их нигде найти, – продолжала Чина испуганным шепотом. – Всех, кто был на корабле, поубивали! О, Этан, ты видишь, что они здесь натворили?

Этан только мрачно кивнул головой. Губы его сжались, а глаза сузились от злости при виде того, что сделали с ней ужасы и потрясения последних двух дней. Чувствуя, как она дрожит, он поднял ее на руки и отнес в просторную каюту, которую занимал раньше капитан «Мальхао» и которая оказалась на удивление чистой и проветренной, так как в открытые окна залетал свежий ветерок.

Опустив Чину в мягкое кресло, он нашел где-то гравированную серебряную фляжку и налил ей оттуда в стакан какого-то питья. Она выпила с готовностью напиток, но тут же закашлялась, ибо крепкое зелье обожгло ей горло. Через минуту, однако, по ее телу пробежала приятная теплота, Чина перестала дрожать и посмотрела на Этана глазами, в которых уже не отражался страх. И тут ей пришлось пережить новое потрясение: она заметила, что вид у Этана был до крайности изможденный и затравленный. Но времени анализировать свои чувства у нее не оказалось, поскольку Этан, облокотившись на стол прямо перед ней, спросил требовательно:

– Что, черт возьми, хотела ты доказать, когда убегала поспешно из моего дома? Разве тебе не ясно, что сингапурские улицы не место для женщины, тем более в таком одеянии, как у тебя?

Чина в ответ могла только хлопать глазами, а он все читал и читал нескончаемую лекцию, которая призвана была ее запугать и образумить, и казалось, что его гнев только усиливается оттого, что она слушает его с полной покорностью.

Внезапно дверь в каюту с шумом распахнулась и на пороге появились взбудораженные Дарвин и капитан Крил.

– Вы не имеете права разговаривать с мисс Чиной в таком тоне! – закричал Дарвин с искаженным от презрения лицом. – Если кого-либо и можно обвинять в том, что случилось, так это вас и ваше недостойное, эгоистическое поведение! Разве это не вы утащили ее к себе в дом из сингапурского порта?

– Успокойся, парень, – коротко приказал капитан Крил, не замечая, как странно вытянулось и застыло лицо Этана в ответ на слова Дарвина. – Вы были правы, Бладуил, – продолжал он сумрачно, как будто Этан что-то сказал вслух, – малышей на борту нет.

Лицо Этана как будто в тот же момент постарело. Чине неожиданно представилось, что, наверное, вот так он будет выглядеть лет через двадцать. Закусив губу, она отвернулась в сторону, удивляясь самой себе, почему это вид Этана как старого усталого человека такой болью отозвался в ее сердце.

– Как вы предполагаете, куда их могли увезти? – громко спросил капитан Крил Этана Бладуила.

– Кто их увез? – потребовал разъяснений Дарвин. Его раздражало, что дородный капитан «Авроры Д.» начал внезапно испытывать если не расположение, то уж, во всяком случае, доверие к Этану Бладуилу. И еще больше вызывало у него чувство досады то обстоятельство, что Чина не находила в присутствии Этана на корабле ничего странного, а ведь вряд ли она могла видеть, как «Орион» подошел к «Мальхао» и как капитан Бладуил и его люди перешли на борт злополучной шхуны. – Кому они могли понадобиться? – снова обратился он к капитану Крилу. – Вы что, хотите сказать, что кто-то забрал их с корабля? Может быть, это тот самый китаец, о котором так много разговоров в последнее время?

Горацио, проявляя недюжинное терпение, постарался объяснить, что по просьбе капитана Бладуила его люди обследовали самым тщательным образом буквально все дыры на корабле, но не обнаружили ни шелка, закупленного на Бадаяне два дня назад, ни детей. С другой стороны, осмотр стрел, извлеченных из тел капитана «Мальхао» и его команды, показал, что они монгольского происхождения, – что подтвердил и араб Раджид Али, – а это могло означать только то, что нападение было совершено по приказу известного мандарина Ванг Тох Чен Арна.

– Почему вы так решили? – не успокаивался Дарвин. Теперь настала очередь Этана пуститься в объяснения.

– Потому что, насколько мне известно, Ванг Тох – единственный китаец, который использует монгольских лучников в качестве личной охраны. Говорят, император не доверяет этим стрелкам и посему запретил им под страхом смерти появляться в Кантоне, однако Ванг Тох всякий раз берет с собой именно их, куда бы ни отправился.

– И именно их он использует при проведении своих грязных пиратских операций, – добавил с отвращением Горацио. – Я плаваю по китайским морям двадцать два года и никогда не видел ничего подобного. Проклятые дикари!

– Можете ли вы быть уверены, что они действительно взяли детей с собой? – спросила Чина, с трудом сдерживая всхлипывания. – Откуда вы знаете, что они их не убили и не выбросили за борт?