Господин, которого убили дважды

– Я? Я, в самом деле, совершенно не понимаю вас, Алексей Николаевич – чего я должна хотеть? – с этими словами она удалилась, и провожали её раскаты грома.

***

«Ah, was zum Teufel ist passiert?»[4 - Что, чёрт возьми, происходит? (пер. с нем.)] – пожалуй, эта была первая мысль пристава Сафонова по пробуждении. Ночью ему снились огромные крысы, ходившие на задних лапах, и к ним почему-то примешался Павел Реутов – он громко кричал, а потом вместе с ним вопить начали и эти странные грызуны. Однако после того, как Андрей Петрович открыл глаза, крики не прекратились. Его   прошиб холодный пот, и сон окончательно ушёл. Быстро одевшись, пристав почти что слетел вниз по лестнице. Около дверей комнат Реутовых столпилась прислуга.

– Was zum Teufel ist passiert? – прошептал Андрей Петрович, прорываясь к постели сквозь напуганных слуг.

Кровать была застелена, а на ней лежал мертвенно бледный Павел. Рядом, скорчившись, стояла Юлия Михайловна.

– Паша! Паша! Пашенька!.. Что они сделали с тобой? Кто это сделал, кто?! Как человек может убить кого-то? – голос её надрывался. Заметив Сафонова, несчастная мать бросилась к нему.

– Скажите, что знаете, кто сделал это, прошу, скажите!

– Юлия Михайловна, примите мои соболезнования. Да пошлёт вам Господь терпения и стойкости в эту непростую минуту… – лицо пристава выражало сочувствие и усталость.

– Соболезнования? Да как вы смеете мне соболезновать?! Его убили из-за вас, потому что если бы вы нашли убийцу, то ничего этого бы просто-напросто не случилось! А я скажу вам, кто убийца, скажу! Та чернявая ведьма, Елизарова!

Словно по взмаху волшебной палочки в комнату вошла Софья.

– Что случилось? – испуганно спросила она. – О, боже мой, Павел Александрович…

– Как вы смеете появляться здесь после того, как убили моего сына?! Чем он перед вами провинился? Тем, что открыл всем правду о вас? Или же его убили не вы, а ваш драгоценный любовник?! – Юлия бросилась к Софье, и приставу с урядником насилу удалось её остановить.

– Пожалуйста, дайте Юлии Михайловне успокоительное лекарство, –  обратился к вошедшей Анне Васильевне Сафонов. – Прошу, дамы и господа, покиньте нас с Фёдором Ивановичем – нам надо осмотреть место преступления.

– Матушка, что произошло? – колокольчиком зазвенел голосок Марья. –  Паша? Боже мой, Паша! Он жив, Андрей Петрович, ведь правда? – девушка с надеждой посмотрела на пристава. В глазах её стояли слёзы.

– Марья Александровна, прошу вас, пойдёмте с нами, – робко предложила Анна Васильевна.

На негнущихся ногах сестра покойного подошла к постели, упала на колени и взвыла, взвыла подобно раненому зверю. Её оттащили от кровати и повели в другую комнату, а она лишь смотрела куда-то в пустоту стеклянными глазами.

Софья вышла из комнаты, утирая слёзы, и направилась к себе. Несмотря на их недавнюю ссору, ей было искренне жаль покойного. Бедный, бедный Павел, бедная Марья Александровна! А Юлия Михайловна? Как, должно быть, ужасно пережить своё дитя! Но кто мог это сделать? Неужели… Нет, это не мог быть Алексей, по крайней мере, Софье совершенно не хотелось в это верить. Внезапно Якунин вышел из-за угла, и от неожиданности она вздрогнула.

– Софья Константиновна, доброе утро! Что произошло, почему кто-то кричал?

– Оно вовсе не доброе, Алексей Николаевич. Павел Александрович… он мёртв, – слабым голосом проговорила Софья. Алексей шокировано отпрянул.

– Какой кошмар! – с ужасом проговорил он. – Его тоже убили?

– Пока это неизвестно, но Андрей Петрович и Фёдор Иванович уже пытаются в этом разобраться, –  женщина печально усмехнулась и сказала: – А вы знаете, что о нас пошли слухи? Юлия Михайловна обвинила меня в убийстве моего мужа и её сына, а вас назвала моим сообщником и любовником. Уверена, что все теперь считают так же. Что нам делать?

Якунин почувствовал, что ему становится жарко.

– Простите, но мне кажется, что Юлия Михайловна сейчас далеко не в здравом уме: подумать только, она лишилась сына! Не стоит принимать её слова близко к сердцу. Однако, мы с вами не виновны, а значит, тревожиться не о чем – правда восторжествует над ложью.

– Ах, Алексей Николаевич! Как непростительно вы наивны!.. Мы живём в мире, где ложь побеждает только ещё более ужасная ложь.

– Вы ошибаетесь. Ложь может победить только правда… правда и любовь. До скорой встречи, Софья Константиновна, – чувствуя, что он сказал лишнего, Алексей покраснел и направился к себе.

Алексей Николаевич Якунин

Глава 5

*

– Следов борьбы нет. Надо отправить тело на экспертизу. Сдается мне, что и он был отравлен, – закончив осматривать место преступления, заявил Андрей Петрович.

– Кому мог помешать Павел Александрович? – с недоумением спросил урядник Филимонов.

– Много кому, мой дорогой Фёдор Иванович, много кому. Неужели вы забыли о вчерашней ссоре? Теперь же займитесь, пожалуйста, формальностями, связанными с экспертизой, а после этого я предлагаю приступить к допросу подозреваемых.

Спустя несколько минут полицейские уже сидели в комнате Якунина.

– Андрей Петрович, в этом доме решительно что-то не так, – сказал Алексей, нервно постукивая пальцами по столу.

– Осмелюсь напомнить, Алексей Николаевич, что в этом доме убили двоих человек. Разумеется, тут что-то не так.

– Нет, я вовсе не про это! Дело в том, что… – часы пробили полдень, и Якунин замолчал. – Вы слышите это? Опять! Каждый раз, когда бьют эти проклятые часы, мне становится дурно! Раньше они решительно били по-другому.

Прокашлявшись, в разговор вмешался Фёдор Иванович:

– Я бы рекомендовал вам не замечать подобные мелочи либо обратиться к часовщику.

– Мой дорогой Фёдор Иванович, сдаётся мне, что тут дело в чём-то другом, – на лице Андрея Петровича читалось оживление и, вместе с тем, задумчивость. – Алексей Николаевич, вы не будете возражать, если я осмотрю эти часы?

– Буду крайне рад, если смогу хоть немного отдохнуть от их проклятого тиканья.

Следующие минуты тянулись невероятно долго: мужчины копались в замке больших деревянных часов с маятником, стараясь открыть коробку. Но вот что-то щелкнуло, и спустя несколько секунд в руке пристава оказался пистолет.

– Что это? Откуда? – шокировано спросил Якунин.

– Пистолет, Алексей Николаевич, пистолет. Ваши часы неспроста так странно били – в часовом шкафу лежал этот чудесный трёхлинейный наган, из которого, судя по пуле, и застрелили Дмитрия Сергеевича. Теперь же я хочу поинтересоваться, Алексей Николаевич: что делает у вас в часах орудие убийства?

– Я этого не знаю. Поймите, если бы мне взбрело в голову кого-нибудь застрелить, то я бы использовал его, – Якунин похлопал себя по правому карману.

– Пистолет? Зачем он вам при себе, Алексей Николаевич?

– Привычка, не более того. В конце концов, я офицер.

– Занятные  у вас привычки, Алексей Николаевич, очень занятные… Что же, с вашего позволения я оставлю вас и отправлюсь побеседовать с Софьей Константиновной. Будьте осторожны: говорят, что найденное в комнате подозреваемого орудие убийства не сулит ничего доброго.

Выйдя из комнаты, пристав покачал головой и шёпотом обратился к своему помощнику:

– Фёдор Иванович, мне не нравится это дело, ужасно не нравится. Теперь надо быть ещё более осторожными. Нельзя упустить из вида ни одного действия Алексея Николаевича – мы не можем допустить ещё одного убийства.

На другом конце коридора показалась Софья, быстрыми шагами направляющаяся к полицейским.

– Здравствуйте! Андрей Петрович, я искала вас. Мне нужно в город, чтобы забрать траурное платья – на завтра назначены похороны. Могу ли я уехать?