Вместе обрести сейчас

Пришедших к нему за советом – не гонит, а дело гласит,

Бушующим в городе ветром – рушит стены и снова творит

Зачем нам гниющие стены, что в битвах сравнялись с землей

Для путников смелых и пленных, блуждающих мимо порой

Дозором свой град охраняет слепой и воинственный Храм

И факел все также зияет, тепло отдавая стенам и нам

И старец все так же не дремлет, взрывая страх и горечь обид

Бушующим в городе ветром возносит жизни и снова творит

Всё меняет свои очертанья простым взмахом жесткой руки

А Храм сохранит изваянье на дне пересохшей реки…

Дожидаться окончания летних каникул ради начала учебного года. Со мной такое впервые. Ольга с помощью своей тетради распахнула мне свою душу. Ольга, которую знала я, и та Ольга, чьи стихи не выходили из моей головы, казалось, не могли иметь между собой ничего общего. Перечитывая ее записи, мокрыми от слез глазами, у меня не оставалось и тени сомнения о правильности выбранного мною направления в медицине. – Господи, думала я, бедные девочки, какой ад пришлось пережить каждой из вас. H?lle auf Erden.[22 - Ад на Земле (нем.)] В одночасье повзрослевшие дети. В то время пока ты капризничаешь, выбирая, где и как тебе лучше жить, твои сверстницы не мечтают ни о чем кроме как просто жить.

Глава 6

Лето достигло своей середины. В саду закраснела малина. Зелень воспрянула от умывших землю дождей, идущих который день. Я стала бояться дождя, как плохой приметы, как предвестника надвигающейся беды. Тетя зачастила гостить у коллеги-соседки, оставляя меня в одиночестве. Алла Николаевна звонила напомнить о приближающемся дне рождении дочери, приглашая меня на обед. Я обещала быть.

Ближе к вечеру по обыкновению я ходила на колонку за водой мимо темного заросшего водоема. Мужичок недвижимо сидел в резиновой лодке, удя рыбу. В период дождей самый лучший клев, хотя, откуда в этом болоте может водиться рыба. Накачав воды в бутылки (попутно качая мышцы рук), я свернула к водоему убедиться в том, что мужик на лодке – не муляж и не местная достопримечательность. С полными пятилитровыми бутылками в руках, я спускалась к воде маленькими шажочками, намочив ноги в мокрой от дождя траве. Тишина в воздухе такая, хоть ножом на куски нарезай. Поставив одну бутылку на землю, я сделала из большого и указательного пальцев кружок, сузив его и подогнав под свое зрение, объект был взят на прицел. Живой! Этот способ всегда приходит ко мне на выручку, забудь я взять с собой очки.

Из разросшегося по берегу камыша в воду с плеском как чертик из табакерки вывалилось тело, до жути испугав меня. Бросив бутылку я, не колеблясь, побежала на помощь, поскальзываясь на мокрой земле.

– Э-эй, женщина, – закричала я, зайдя в воду.

Ухватив лежащую ничком женщину за подмышки, я вытаскивала ее из воды. Тяжелая зараза! Мы завалились вместе с ней на землю, и я больно ушиблась копчиком. И только выбираясь из-под придавившего меня груза, я увидела, что это была не женщина, а прилично одетый обросший недельной щетиной молодой мужчина. Его черные густые ниже плеч собранные резинкой волосы ввели меня в заблуждение. Я вовремя подоспела, он не успел сильно нахлебаться воды, но еще пара секунд и было бы поздно. Правду говорят, что пьяных Бог бережет.

– Мужчина, вы меня слышите? – спрашивала я, склонившись над ним, хлестав его по щекам, приводя в чувства. Жить, что ли надоело?

– Отвали пацан, – зарычал он, прокашлявшись и оттолкнув меня в сторону так, что я вновь упала на землю.

– Эй, вы что делаете? Я вам тут жизнь спасаю, а вы меня толкаете, – сказала я с обидой в голосе.

– Я не просил себя спасать, – лежа на спине в мокрой траве и возводя к серому небу глаза, рыдая, говорил он.

Он не на шутку разозлил меня.

– Да что вам сделала эта жизнь, что вы так бездарно хотели с ней расстаться? – отчитывала я его.

– Я сказал, отвали, – он отвернулся набок и захрапел.

Я подползла к нему на коленях.

– Что у вас случилось, я могу вам помочь? – спрашивала я, слыша храп в ответ.

Мои совесть и воспитание не позволяли мне оставить человека в таком состоянии. Мало ли что ему пьяному еще в голову взбредет. Мужичок на резиновой лодке даже не пошевелился.

Темнота сгущалась.

– Мужчина, – дергая его за руку, говорила я. Где вы живете, какой номер вашего участка?

– Зеленый забор, – еле ворочая языком, сказал он.

Вывозившись по уши в грязи, я растолкала пьяное тело, заставив принять вертикальное положение. От вымокшей одежды у меня зуб на зуб не попадал, а ему хоть бы хны. Зеленый забор, и где его сейчас искать? Я вспомнила про большой дом с мезонином за высоким тёмно-зелёным забором из металлочерепицы в пяти домах вверх от нашего участка, не сродни нашим нарошечным домишкам. Я видела тот дом в свой первый приезд на дачу. Конечно, маловероятно, что он может жить в том доме, ну а вдруг. Облокотив на себя тяжелую тушу, я потащила его в обход нашего участка, чтобы не попасться тете на глаза.

– Пацан, слышь, пацан, закурить дай, а пацан, – бормотал он, заплетаясь ногами и языком.       Коротким путем я дотащила его на себе до дома. Ворота зеленого забора были открыты настежь.

– Э?то ваш дом? – спрашивала я, снимая его тяжелую руку со своей шеи.

– Зеленый забор, – отвечал он, склоняясь к земле.

Вырвавшись из моих рук, он упал на колени и пополз к крыльцу. Закрыв за ним ворота, я мчалась за оставленными у водоема бутылками с водой. На мое счастье тетя еще не вернулась из гостей. Пулей умывшись в бане ледяной водой и переодевшись в сухую одежду я посмотрелась в зеркало висевшее в предбаннике. На моем левом ухе недоставало золотой сережки. – Посеяла. Сняв вторую сережку, я убрала ее в карман. Добежав до домика, я села в кресло отдышаться от марш броска.

– Тетя? Вы уже вернулись? Как сходили?

– Хорошо сходила, – сказала тетя, положив на стол сверток со свежей рыбой.

– Откуда рыба?

– У дороги за участком Тамары Александровны продают. Карпики свежие.

– Здорово. Я не услышала, как вы вошли, – сказала я, не услышав привычного скрипа калитки.

– Калитка открыта была. Ты чего взъерошенная вся?

– Я?

– Ты. Мне мама твоя звонила сейчас, говорит, ты на звонки не отвечаешь весь вечер.

– Телефон наверху остался, а я в саду на качели читала, – выкрутилась я. Два пропущенных от мамы, четыре от Чингиза.

По крыше всю ночь стучал дождь. Промочив ноги, я сидела в своей комнате, закутавшись с головой в одеяло, трясясь от холода. Я сидела и покусывала нижнюю губу, переживая о том мужчине. Лишь бы глупостей не натворил. А что, если он один в доме, и ему никто не поможет? Ничего, пусть проспится, нашел пацана, тоже мне, – сказала я вслух, сменив милость на гнев.

Утром меня разбудил все тот же стук по крыше. Походу надорвалась, подумала я, ощущая ноющую боль в спине и руках. Вдобавок ко всему еще и сережку потеряла, а это подарок брата на совершеннолетие.

– Девочка, ты уже проснулась? – нежным голосом спрашивала тетя. Спускайся, умывайся и будем завтракать.

– Guten Morgen, tante, – сказала я, высунув ноги на лестницу, постепенно показавшись полностью. На сковороде шкворчала яичница.

– Guten Morgen, Madchen, как спалось? Ты кашляла ночью.

– Да, холодно было, не обращайте внимания, – шмыгнув носом, сказала я.