Екатерина I: от прачки до самодержицы

– Марта, мне кажется, ты боишься меня, – продолжил государь, чуть помедлив. – Мне…

– Вовсе нет, – перебила я его.

– Я ведь не слеп, вижу, что ты напугана и, скорее всего, даже испытываешь ненависть ко мне.

– Ваше Величество, признаюсь, я нахожусь в неясном положении. Видите ли, только я начала жить с поручиком, как вдруг появились Вы. И вот спустя время после нашей встречи, я вынуждена переехать в другой дом. Будем честны, я не хотела проводить с вами ночь. Очень неблагородным с Вашей стороны было шантажировать друга тем, что лишите его вашего расположения, если он не одолжит вам меня.

– Господи, Марта, неужели в твоих глазах я такое ничтожество? Я не шантажировал Меншикова. Я лишь грозно попросил его.

– Но он умолял меня согласиться, говорил, что от моего ответа зависит его жизнь и репутация.

Я поймала себя на мысли, что почти кричу на царя, меня одолевает чувство возмущения.

– Да, Меншиков всегда боится моей суровости, но откажи он мне настоятельно, я бы успокоился и не стал настаивать, – государь был спокоен, в то время как я все больше выходила из себя от злости.

– Хотите сказать, что всего этого могло не быть? Меншиков не был бы наказан за отказ?

– Нет, конечно. Да, я был изрядно пьян, и, возможно, мой тон показался ему слишком суровым. Не помню точно, что тогда было. Но, поверь, я не стал бы предпринимать мер, если бы Меншиков отказался.

– Боже мой.

– Не плачь, Марта. Уверяю, здесь тебе будет намного лучше, чем у него.

– Прошу простить меня, Ваше Высочество, – всхлипнула я заплаканным голосом. – Я хочу побыть наедине с собой, – с этими словами я помчалась, что есть сил вглубь парка.

Пётр Алексеевич быстро догнал меня и схватил за руку, а когда я стала пытаться высвободить свою руку из его крепкой ладони, он поднял меня на руки и просто пошел дальше, не обращая внимания на мои брыкания. Дождавшись пока я пойму, что мои телодвижения не принесут положительного результата, он остановился и продолжил наш разговор.

– Не обижайся на него. Он правильно делает, что боится меня, ведь я бываю жесток со своими подданными.

– Он же Ваш друг.

– Да, но он остается моим подданным. За отказ предоставить мне тебя он не оказался бы в немилости, но за отказ выполнить другое поручение, он был бы немедленно осужден.

Меня передернуло от его слов, а его моя реакция развеселила.

– Ты можешь быть спокойна, я никогда не казню мать моего ребенка. Я должен был бы отправить мать Алексея на эшафот, но сослал её в монастырь. Я надеюсь, Марта, ты будешь благоразумной и тогда проживешь жизнь в достатке и не обделенная вниманием.

Я кивнула в ответ. Он опустил меня на землю, и мы отправились обратно.

– Долго Вы здесь собираетесь пробыть, Ваше Высочество?

– Неделю. Потом поеду на поле боя.

– Зачем Вам нужна была эта война? Чего Вы хотите добиться?

– Я хочу вернуть некогда утраченные Новгородские земли, а также получить выход к морю. А ещё Швеция, Англия и Польша давно вынашивают план колонизации России. Они считают, что мы слабы. Со стороны Востока у нас тоже много врагов. Османский визирь делает попытки провоцировать крымских татар выступить против России.

– Насколько я знаю, император Карл сильный противник и просто так он не сдастся.

– Все верно. Карл, хоть и молод, все же хороший дипломат. И армия его очень мощна. Но мы постараемся доказать, что с русскими им не сравниться. Сейчас мы плохо готовы к войне, поэтому наша главная задача – задержать шведскую армию в Польше. Это даст нам достаточно времени для подготовки.

– Все ясно, спасибо, что уточнили.

– Тебе и правда интересно обсуждать войну? – засмеялся Пётр Алексеевич. – Я думал, женщин мало волнует политика.

– Я не разбираюсь во всех этих делах, но хочу понимать хотя бы главное. По крайней мере, если бы не эта война, я бы не оказалась здесь.

– Жалеешь о том, что приехала в Россию?

– Не знаю. Пока что одни разочарования.

– Разочарования? Родить ребенка от царя – это лучшее, что может случиться с женщиной.

– Я никогда не стремилась добиться успеха столь сомнительным путем. Я ценю искренние чувства, а уж царь он или бедняк – совершенно не важно.

– Впервые вижу женщину, которая не гордиться тем, что была со мной.

– Гордиться тут нечем.

– Ты бы предпочла остаться в Ливонии?

– Нисколько. Но там моя жизнь была стабильна, а здесь нет, я не знаю, что меня ждет завтра. Вынуждена жить в постоянном страхе. К тому же, здесь я совсем одна, мне не на кого положиться. Я бесконечно доверяла Меншикову, но обманулась в нем.

– Ты можешь доверять мне и всем, кто живет в этом доме.

После этого разговора и в последующие дни пребывания подле государя я открывала для себя этого человека с новой стороны, и он нравился мне все больше. Я не переставала удивляться тому, как его грубый голос и жуткие манеры могут нравиться. Тем не менее, за это короткое время до его отъезда мы часто оставались наедине и подолгу разговаривали на всевозможные темы. Беседы с царем выматывали меня, я узнавала много нового.

Когда пришло время прощаться, Наталья Алексеевна заплакала, все остальные тоже ходили с поникшими лицами, а царевич Алексей не слезал с шеи отца и просил его задержаться ещё. Погода была ветреная, но Пётр Алексеевич приказал седлать коня, он наотрез отказывался ехать в карете. Со мной он простился в первую очередь.

– Марта, прошу тебя, береги себя и наше дитя, – сказал он и поцеловал меня в лоб.

Я ему поклонилась.

Затем он обошел всех дам, почтительно поцеловав каждой руку. Сестру и сына государь обнял.

Он ускакал быстро. Через несколько секунд от него на горизонте не осталось даже тени. На душе стало как-то грустно. Наталья Алексеевна тогда спросила меня: «Скажи милая, ты любишь моего брата?». Вопрос застал меня врасплох. Он заставил меня задуматься.

– Спроси Вы меня об этом неделю назад, я без промедления с полной уверенностью ответила бы, что нет. Теперь же я не знаю, что сказать.

Женщина улыбнулась. Она взяла меня за руку и повела в дом.

– Я думаю, что спустя ещё неделю ты сможешь ответить сама себе на этот вопрос, и тебе не нужно будет даже ничего говорить. Скучающие глаза все скажут сами.

В её словах таилась мудрость. А ведь она права. Я поймала себя на мысли, что не хотела расставаться с Петром, и я уверена, что очень скоро стану скучать по нему. От этой мысли стало печально на душе.

VIII

Пётр Романов