Монтаж памяти

Монтаж памяти
Elian Julz

История-головоломка для интеллектуального и внимательного ума, способного узреть ключи там, где другие не заметили: тончайшие намеки, символы, игра слов и жестов. Готовы бросить себе вызов? В предновогоднюю ночь в самый разгар фейерверков произошло нечто странное. Позже на заднем дворе многоэтажки обнаружили тело девушки, прикрытое кружевной белой тканью и припорошенное пушистым, словно соцветия хлопка, снегом. Вокруг головы кровь растеклась подобием нимба со средневековых икон. Это событие дало начало рассказам четверых людей, хотя в праздничной безумной суете трагедия произошла без свидетелей. Дано: театр, XIX и XXI столетия, амнезия (или чей-то эксперимент с памятью?), трое неповторимых мужчин, дознаватель и психиатр с задатками детектива. Кто виновен? Можно ли верить собственной памяти? Что такое любовь? Запах, цвет глаз или пластинки, что слушал отец? Сколько стоит женская свобода? Эта история удивит, напугает, взбодрит внутреннего детектива, научит забавным английским фразам.

Elian Julz

Монтаж памяти

Часть первая

«Девушки представляют себе сильный пол по романам,

написанным слабым полом».

Д.К.Джером, «Досужие размышления досужего человека»

Глава 1

«Михаил, мы свяжемся с Вами по телефону и сообщим, когда нужно явиться в участок. А пока просим не покидать город», – слова, которые он никак не планировал услышать в эту праздничную ночь.

Высокий молодой мужчина-брюнет с легкой небритостью на лице лишь молча кивнул, растирая виски, будто запуская застывший часовой механизм в своей голове. Единственным желанием было всё отмотать хотя бы на один день назад, как это чудом происходит в фантастических фильмах.

1860 год

– Reveye, manma-a-an! Mesye blan yo pral fache,[1 - Слова были произнесены на креольском (гаитянском) языке, упрощенная разновидность для общения рабов и колонизаторов. Смешение языков на базе французского, английского с элементарной грамматикой и нередко искажённым произношением. Здесь фраза означала: «Просыпайся, мамушка. Белые господа будут сердиться».]– эти слова на незнакомом заморском языке были первым, что я услышала в темноте, чувствуя толчки в бок.

Я лежала на полу неведомо где. В чернющем мраке невозможно было хоть что-то разглядеть. Поблизости раздавались крики петухов. Ладонью нащупала сырую землю вместо пола. Тупая боль в затылке не позволяла собрать разбегающиеся в стороны, как муравьи, мысли.

Что за язык, неугомонно что-то требующий от меня? Где я?

С трудом поднялась на ноги, откинув отвратительную на ощупь тряпку, которая накрывала ноющее от сна на холодной земле тело.

– Где я? Что случилось? – сама удивляюсь своему неслыханному ранее голосу и протяжной манере говорить.

– Kisa?[2 - С креольского – «Что?»]

Повелительница неясных мне абракадабр суетливо ощупывала мою голову, прикладывая ладонь ко лбу.

– Почему я ничего не вижу? Включите свет. Немедленно! – накатила тошнота и паника от того, что я совершенно не помнила, как здесь оказалась, и кто эта женщина. Тяжесть. Будто на меня взвалили неподъемный мешок муки.

Женщина, лопочущая слова, которые я была неспособна даже повторить, не то что уж понять, вытолкнула меня наружу, отворяя кривую, грубо сколоченную деревянную дверь. В тот же момент в свете костра я поймала на себе несколько десятков испуганных взглядов кипенно-белых белков глаз, на фоне темно-кофейной кожи, покрывавшей их худощавые тела.

Тут до меня дошло, что мою речь здесь скорее всего никто не понимал. Но в полной панике я продолжала кричать на английском:

– Кто Вы? Это Африка? Меня похитили?

– Какая Африка, мамушка. Бог с тобой. Даже наши предки не видели родной земли. Ты, видно, больна. Ешь быстро. Рассвет скоро, – говорила с сильным акцентом по-английски всё та же заводила с белой тряпкой на голове.

Я начала бегать среди убогих хижин без единого окна, задыхаясь от страха неизвестности и дефицита информации. Картина перед глазами ничего не проясняла. Мчалась со всех ног и металась по сторонам, но впереди были лишь бесконечные поля и вдали какая-то вода. Река? Море? Что это? Ни одного проблеска воспоминаний. Куда бежать, если не знаешь, где ты.

Пришибленные и согбенные фигуры возле утреннего костра ничуть не удивились моему появлению в их обществе. Они меня знали.

Я набросилась на единственную разговорчивую женщину здесь, в попытке добиться правды, но с ужасом и пронзительным криком одернула руки от неё. Вновь завопила до одури, ведь моя кожа ровно такого же цвета, что и у всех. Начала осматривать себя: да я же дородная баба какая-то, на теле грубое хлопковое платье, на голове грязно-белый тюрбан, как и у остальных женщин. Меня чем-то накачали и продали в это племя? Может, я жена какого-то вождя?

Незнакомка закрыла мой рот рукой и, озираясь по сторонам, начала вполголоса говорить мне в ухо:

– Ч-ш-ш. Успокойся, Нелли, ты же не хочешь получить 200 плетей от массы Харриса. Если они подумают, что ты сошла с ума, то продадут или пристрелят, как больную скотину.

Отбивалась от неё, молотя со всей силы кулаками. Двое мужчин оттащили жертву моих тумаков, что-то приговаривая на своём осточертевшем языке.

Закрыв лицо руками, я продолжала кричать, словно заживо сжигаемая на костре. Где я была вчера? Тщетно, всё напрасно. Мозг мне не подчинялся. Пустота. Ни единой догадки.

Они что-то сделали с моей головой – ничего не помню, ни имени, ни цвета глаз и волос. В беспомощной, отчаянной ярости срываю тряпье с головы, пытаясь отыскать следы травмы или чудовищной операции. Но вместо этого пальцы нащупали коротко остриженные мелкие жёсткие кудряшки.

– А-а-а-а, – единственное, что было способно выразить моё несогласие с внешним естеством и средой обитания.

Это не я, не моё тело, волосы, голос. Всё будто чужое. Такого просто не может быть. Но кто тогда я? Этого я не помнила.

В неугомонных криках и метаниях я не сразу заметила, как высушенные до костей незнакомцы с глазами навыкате внезапно разбежались. В этот момент жуткий удар проник точно под самую кожу спины, будто гадкий монстр отхватывал куски моей плоти.

– Чего развопилась, черномазая кляча? Соскучилась по кнуту? Так я с удовольствием тебя угощу, – этот говорил без малейшего акцента.

Ещё один адски жаркий укус хлыста прошелся по ягодицам, заодно ужалив живот и предплечье. В гневе обернулась к садистскому порождению. Передо мной, облизывая от удовольствия губы, стоял белый здоровяк с покрытыми короткой светлой щетиной щеками и в шляпе. Он продолжал щелкать кнутом по земле, словно погонщик скота. В глазах кипели огненные котлы ярости, ноздри раздулись, как у быка, от злости и какого-то явного отвращения.

– За работу! Марш в большой дом. Живо. Мисс Хьюз на ногах раньше твоей ленивой задницы.

Свои слова он приправил очередным щедрым ударом кнута.

2014 год

Михаил

– Михаил, для целей терапии наш разговор будет записан на диктофон. Это позволит не упустить важные детали и тщательно всё проанализировать. Вы можете начать с любого момента. Всё, что посчитаете важным рассказать. Особое внимание уделите ярким эмоциональным моментам, – тихим, но не терпящим возражений голосом сказала приятная блондинка средних лет напротив брюнета.

«Так вот, как всё выглядит в реальной жизни. Раньше видел подобное только в кино. Никакой мягкой кушетки, уютного старинного ковра и журнального столика с дымящейся кружкой кофе», – подумал Михаил, сидя на стуле и разглядывая через окно без штор кирпичный забор с облупившейся штукатуркой. Он не знал, с чего начать. Как же неловко оживлять такие личные воспоминания перед совершенно чужим человеком, видя его впервые.

Брюнет продолжал сидеть молча.

– Михаил, начните с первого впечатления, – решила помочь Татьяна, облаченная в белый халат.

– Тем летом увидел её впервые. Понятия не имею, с какой стати всю школу в июне согнали на земельные участки станции юных натуралистов. То ли рук не хватало, то ли очередной образовательный эксперимент провели. Строго говоря, я вовсе не обязан был там вкалывать. Мы в том году выпустились из школы. Только аттестат не выдали, пока не вернём долг государству общественными работами. Тащили с приятелем по ведру навоза в сторону выделенного нам участка. Накануне всю ночь бушевал дождь. Повсюду валялись жирные черви. Балбес из средних классов бегал за девчонкой с этой полуживой дергающейся тварью в руках. Ничего необычного в принципе, всем знакомо.

Другая же, её величество, стояла со скучающим видом, не дернув ни одним мускулом. Не видел эту чудачку раньше – видимо, они все со второй смены. Насытившись по горло криками своей подруги, черноволосая тощая девчонка, важно двинулась в сторону озорника.

И тут я остановился понаблюдать, что же предпримет эта «небожительница». Всё думал, как бы не споткнулась, вышагивая с гордой осанкой и надменно поднятой головой между кустами. Она властно коснулась плеча мальчишки и что-то шепнула. Тот моментально бросил червя. Уж не знаю, какую милость она сулила оказать пацану, только шалопай вдруг крикнул своей жертве:

«Сударыня, приношу свои извинения за эту вольность и прошу простить меня… – тут мальчишка сделал нерешительную паузу, но брюнетка подтолкнула его локтем, заставляя завершить фразу, – засранца».

И все трое одновременно засмеялись, как и я. Впрочем она меня не заметила – скрылся с глаз, потому что ведро навоза в моей руке никак не вписывалось в эту театральную постановку в духе дворянской эпохи.