Пандемия любви

– Какой красивый! – восхитилась Лена, залюбовавшись неожиданным зрелищем.

– Кр-расивый! Ар-рсюша! – заявил попугай и нахохлился, приподняв на затылке перья.

– Жако. Ещё один подарок отцу. Он у нас уже пятнадцать лет. Так что воспринимаю его почти братом. Кстати, с собаками он ладит, привык. Зовут Арсений. В честь Тарковского. Мамин любимый поэт.

– Мой тоже, – улыбнулась она слегка застенчиво.

– Я почему-то так и подумал, – кивнул Коновалов. – Уж не знаю, что навело меня на эту мысль. Садитесь. – Он поставил на стол тарелки с едой. – Сардельки. И горошек по маминому рецепту, с мукой и сахаром. Обожал в детстве. К тому же ценю за быстроту приготовления. Ешьте. Вот горчица. Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, что вы! – испугалась Лена. – Я тогда немедленно свалюсь со стула. Это, знаете ли, не моё средство…

– И это я тоже понял. Собственно, это очевидно. Сам-то, пока готовил, сделал пару глотков, в голове сразу прояснилось.

– Странно, – улыбнулась она, – а я всегда считала, что от этого наоборот…

– Это от большого количества наоборот, а от полстакана проясняется, это я вам как врач говорю.

– Но полстакана для меня и есть большое количество… – тихо сказала она.

Коновалов задумался, слегка приподняв брови.

– Пожалуй. Этого я как-то не учёл. А вот для меня как раз два глотка и будет.

Лена кивнула. Ни шутить, ни улыбаться сил совершенно не было, поэтому вздохнула и взялась за вилку. Они принялись жевать, но тут зазвонил телефон, и Коновалов поднялся за трубкой.

– Да, – бросил он отрывисто. – Ничего. Ну что там? Вы хоть думаете, что делаете? У больного кровоток не восстанавливается, вы так до ампутации доведёте. Что? Так какого же чёрта вы мне раньше… ах, да… я же сегодня без мобильного… Недавно появился. Ну и что, вы сняли повязку? Понятно. Ладно, начинайте антибиотики и уколите, чтоб уснул. Завтра буду. Да, с утра. – Он отключился и, уже обращаясь к Лене, сказал: – Извините. Это с работы.

– Что-то случилось? – спросила Лена, чувствуя себя виноватой за то, что отвлекает его от чего-то важного.

– Да нет. Как всегда. Просто ведь мой телефон остался у Игоря. Я с ним уже созвонился. Завтра он захватит с собой мою сумку.

– Вы ему… всё рассказали? – почему-то похолодела Лена.

– Нет, – ответил он помолчав. – Придумал что-то на скорую руку.

У неё отлегло от сердца. Почему-то было ужасно стыдно перед незнакомым Игорем, к тому же несостоявшимся соседом. Коновалов, очевидно, это понял, поэтому сказал:

– Мне пока совсем не хочется никого развлекать этой историей. Оставим до лучших времён.

– Спасибо, – кивнула она с облегчением, потом спросила: – Где мы хоть находимся?

– На Фрунзенской набережной, – улыбнулся он. – Абсолютно женский вопрос. Вы что, совсем не смотрели в окно, пока мы ехали?

– Да как-то, знаете… не до того было, – смутилась Лена. – И вообще… я не очень хорошо ориентируюсь, особенно в темноте. Да ещё водитель трещал без умолку, так что я совсем плохо соображала.

– Да. Я и то с трудом выдержал. А вы сами не водите?

– Нет.

– Но у вас ведь была машина? – спросил Коновалов. – Я заметил в квартире чехлы для сидений. Лежали в коридоре.

– Да, была… у мужа. Первый «гольф». Он не вылезал из сервиса.

– И что же, он возил вас на работу?

– Нет, конечно. Но мне недалеко было. Я пешком ходила. К тому же нам в разное время. Он выходил позже.

– Понятно. И он не учил вас водить?

– Нет, – замотала головой Лена. – Да я и боялась. У меня, знаете, реакция не очень, и дорог не знаю. Как-то пробовала, ещё до свадьбы, но потом он сказал: хватит, а то все столбы на дороге соберёшь.

Коновалов пожал плечами.

– Ну что ж, если у вас не было уверенности, то рисковать действительно не стоило. Хотя… с другой стороны, я думаю, что ещё не всё потеряно. Всё зависит от того, как учить. А вас, вероятно, нечасто хвалили. Я прав?

– Правы, – улыбнулась Лена, – «хвалили» – это антоним. Муж на похвалы был скуп.

Коновалов хотел сказать, что легко догадался об этом по увиденной утром мрачной физиономии, но потом решил лишний раз не расстраивать девушку, напоминая неприятную сцену.

– Да. Как странно… почему мне кажется, что я всё знаю о вас, Лена? – сказал он вместо этого.

Очевидно, ответа на этот вопрос не предполагалось, поэтому она слегка улыбнулась, не зная, как правильно реагировать. Он хочет поддержать её, попавшую в дурацкую, унизительную ситуацию. И она была благодарна ему за это.

Коновалов собрал пустые тарелки, отнёс их в раковину и принялся разливать чай. Он видел, что она стесняется его и чувствует себя неловко, словно неожиданно навязалась ему на голову и теперь не знает, как вести себя. Хотя он всячески старался сделать вид, что ничего особенного не происходит. Очевидно, плохо старался, думал он, потому что и сам чувствовал, что происходит что-то особенное, никак не вписывающееся в его прежнюю жизнь и неизвестно что обещающее в будущем.

– Вам с сахаром?

– Нет, – ответила она, – я пью несладкий.

– Вот видите! – отозвался он. – Я был готов дать руку на отсечение, что вы ответите «нет». Я сам не выношу сладкий чай, поэтому был уверен, что и вы…

– Разумно ли при вашей профессии так разбрасываться руками? – засмеялась Лена. – Тем более по столь пустяшному поводу. Из-за какого-то чая.

Коновалов состроил притворно серьёзную мину.

– Я был уверен, что вы не подведёте меня. И не ошибся.

«Какой он, в сущности, добрый. А внешность громилы». – Лена вздохнула. После еды и горячего чая её снова потянуло в сон, глаза ужасно слипались, и в голове шумело.

Он опять внимательно посмотрел на неё. Совсем девчонка. Одинокая и испуганная. Вовсе не похожая на замужнюю женщину, прожившую почти пять лет в браке, судя по всему, неудачному и тягостному. Она не выглядела недовольной и разочарованной, только растерянной и усталой.

– Вам надо лечь, Лена. И выспаться. Вы очень бледная. И вот ещё что… Конечно, легко советовать, но постарайтесь ни о чём не думать. Хотя бы до завтра.

Она печально кивнула.

– Именно такой совет я дала себе, пока ждала вас в комнате. Да и сил у меня на это, если честно, никаких…

Смешные лохматые ресницы слегка подрагивали, опускаясь под собственной тяжестью, а тонкие пальцы теребили на шее коротенькую цепочку с крестиком. Он с трудом отвёл от него глаза, от этого крошечного крестика между тонких ключиц.