Пандемия любви

– Куда вы уходите? – немного помолчав, спросил он уже несколько иным тоном.

– К Лёвику, – храбро ответила я, почему-то сразу решив, что это вызовет массу вопросов.

Селивёрстов выпустил подряд три кольца.

– Вот как. Я почему-то так и подумал. Отчего же он сразу не взял вас к себе?

– Место только что освободилось. Это чисто редакторская работа, она мне больше по душе. По крайней мере, я умею её делать. Так что остаётся ещё раз извиниться, что Лёвику пришлось побеспокоить вас… однако, дело решённое, и, если это возможно, я бы с понедельника уже не вышла, потому что…

– Поступайте, как вам удобнее, – неожиданно прервал меня Селивёрстов, поднося к губам рюмку с ликёром. – Только… вы абсолютно уверены, что с ним вам будет лучше, чем со мной?

Больше всего на свете мне захотелось сейчас вдохнуть запах его кожи, там, под воротником сорочки, уткнуться лицом где-то между плечом и ухом, попробовать на вкус, растечься, расплыться, растаять…

Вместо этого я сказала:

– Уверяю вас, что речь здесь совсем не об этом. Я знаю Лёвика с самого детства. Кроме того, вопрос стоит совершенно иначе. Поверьте, это не имеет ни малейшего отношения к тому, что вы думаете…

«Я словно оправдываюсь…» – с тоской подумалось мне.

– Откуда вам знать, что я думаю? – усмехнулся он, смерив меня долгим взглядом, затем, помолчав, добавил: – Однако же Поланский всегда был чрезвычайно настойчив в достижении своих целей. Это неизменно вызывало у меня уважение. Я знаю его с первого курса и ещё ни разу не видел, чтобы он не добился того, что желает. Ну вот если только не считать ваше замужество…

– При чём здесь моё замужество? – удивилась я неожиданному переходу, но он тут же, словно забыв эту тему, накрыл мою руку своей горячей ладонью.

– Не думайте об этом, Марианна, – сказал он примирительно, – как бы то ни было, я рад тому, что вы нашли работу себе по душе. Это, знаете ли, очень важно, когда дело, которым ты занимаешься, радует. Что же касается вас и меня, я не думаю, что это помешает нам лучше узнать друг друга. Скорее даже наоборот, – добавил он, поднимая на меня глаза.

Я моментально задохнулась, снова почувствовав опасность, как в детстве, когда неожиданно раздаются раскаты грома, и на голову падают первые тяжёлые капли дождя.

«Он играет со мной как кошка с мышкой, – тоскливо подумала я, вытягивая руку из-под его ладони. – В этой весовой категории у меня нет никаких шансов на победу…»

Я тоже подняла взгляд и словила пляшущие в его глазах весёлые искры.

– Счёт, пожалуйста, – бросил он проходившему мимо официанту, и тот склонился в почтительном поклоне.

Селивёрстов оперся локтями о стол и снова слегка наклонился ко мне. Инстинктивно я тоже подалась было вперёд, но с полпути опомнилась и напряжённо застыла, вертя в руках незажжённую сигарету. Он медленно поднёс к ней зажигалку и, щёлкнув, уставился на дрожащий язычок пламени.

– Это был хороший вечер, – сказал он наконец. – По крайней мере, для меня. А вам понравилось?

Я не смогла выдержать его взгляд и трусливо отвела глаза.

– Да, – выдавила я и нервно поправила подол платья. – Мне понравилось. Большое спасибо. Я хотела сказать вам, что…

Тут к столику подошёл официант и положил перед Георгием узкую кожаную папку. Он открыл её, пробежал глазами счёт, достал из внутреннего кармана пиджака уже знакомый мне коричневый бумажник и, отсчитав несколько купюр, вложил их в папку и протянул официанту. Тот поклонился с явным удовольствием, сделал шаг назад, затем снова поклонился и наконец ушёл.

– Так что вы хотели мне сказать, Марианна? – задумчиво протянул он, но тут же перебил себя: – А кстати… я вдруг сейчас подумал, вряд ли Поланский называет вас столь официально, верно? Тем более с детства. Так как же он зовёт вас, а? – Он снова нагнулся ко мне через столик.

– Здесь ужасно душно, – пролепетала я, принимаясь разглаживать и без того абсолютно безукоризненную скатерть.

– В самом деле? – поднял он бровь. – Не заметил. По-моему, достаточно прохладно. Работают кондиционеры. Так как же?

– Ну… Марьяша… или Мара… – Язык мой вёл себя совершенно безобразно, предательски прилипая к гортани.

– Мара… – очень нежно произнёс Селивёрстов, и чёртовы муравьи возобновили своё восхождение по уже проторённой дорожке. – Итак, что же вы хотели сказать мне?

– Уже не помню… – пробормотала я, берясь за сумочку. – Кажется, сейчас довольно поздно. Думаю, нам пора ехать домой.

– Домой?.. Куда?.. – задумчиво спросил он, а муравьи ускорили свой бег.

– В каком смысле? – испугалась я. – Домой – это значит домой.

– Несомненно, – улыбнулся Георгий. – Конечно, я отвезу вас домой.

Я обречённо осознала, что сейчас снова окажусь в прохладных недрах салона дорогого автомобиля, в опасной близости с ним, и у меня противно засосало под ложечкой.

Всё так и было. Водитель распахнул перед нами заднюю дверцу, Георгий пропустил меня вперёд и забрался следом. Мы ехали молча, и я старалась не думать о том, что он рядом, прислушиваясь к почти бесшумно работающему двигателю и разглядывая через стекло бегущие навстречу и исчезающие под колёсами машины огни.

Внезапно он придвинулся ко мне, и я ощутила на щеке его тёплое дыхание. Я замерла, потом чуть повернула голову в его сторону. Его лицо было совсем близко, и я могла разглядеть едва заметные морщинки у глаз и маленькую царапину на подбородке. Совершенно неожиданно для себя я прикоснулась к ней пальцем.

– Порезался утром, когда брился, – произнёс он очень тихо. – Вы устали?

– Пожалуй, – ответила я, почти не разжимая губ.

– Тогда вам следует прямо сейчас лечь в постель, – сказал он ещё тише, – как вы думаете?

– Да, конечно, – беззвучно ответила я, но тут же поправилась, испугавшись глазами: – Нет, я хотела сказать, что…

Он тихо рассмеялся и очень медленно погладил меня по щеке тыльной стороной ладони.

Тут машина въехала во двор и остановилась около подъезда. Георгий молча вылез из салона и протянул мне руку.

– Я провожу вас до квартиры? – ровным голосом спросил он, передавая мне возвращённые официантом розы.

– Нет-нет… у нас, знаете ли… очень спокойный подъезд… – пробормотала я, принимая у него из рук цветы.

Он явно заметил, как в моих глазах заметался страх, и его губы тронула лёгкая усмешка.

– Вы, право, совсем дитя… – Он взял мою руку и повернул ладонью вверх. – Когда я смогу снова увидеть вас? Надеюсь, этот вопрос не испугает вас так, как предыдущий?

Слава богу, в наступившей темноте он вряд ли разглядит мои дурацкие пылающие щёки! Ну уж нет, никаких больше встреч! Никаких «поматросит и бросит». Всё гораздо серьёзнее и в результате грозит обернуться для меня большими проблемами. Сегодня я поняла это совершенно чётко!

– Я пока совсем не представляю свою будущую неделю, – храбро начала я. – Новая работа и вообще… столько дел накопилось…

Он почти незаметно шевельнул бровью.

– Я и сам её пока смутно представляю, – сказал он довольно хмуро, внимательно рассматривая моё лицо. – Но впереди выходные и…

– А в выходные меня как раз не будет в городе, – не дала я ему договорить и выразительно взглянула на свои часики. – Ой, уже совсем поздно!

– Я не стану спрашивать, где вы будете. – Георгий наклонился и поцеловал мою ладонь. – Ну что ж… до свидания… Мара… Таким образом я, по крайней мере, смогу оставить за собой право позвонить вам.