Сын героя

– Чего-чего, а этого добра у нас хватает. Выйди на улицу после десяти, сам узнаешь. Так вот они и действуют: ножом в живот, – упрямо гнул свою линию малознакомый парень.

Он был из числа очевидцев, все видел своими глазами.

– А ты всех здесь знаешь, Серов, – уважительно сказал участковый Костя.

– Может быть, – неопределенно ответил тот. – Эти ребята со стройки, работают с таджиками. Мне у них форма нравится – оранжевое с серым. Я так думаю, что это от Зайцева. Стиль!

На улице случайная компания распалась: парни, которых никто не знал, куда-то ушли, а Вика, простившись с Костей, подхватил под руку Ивана Иваныча и предложил ему прогуляться. Душа жаждала сердечного разговора.

– Поди-ка, вот умер наш Полковник, а ведь и сорока не было, в этом году бы исполнилось, – бормотал он.

– У него не оставалось ни малейшего шанса, – сказал Иван Иваныч.

– Еще какой шанс! Сорок лет – и уже Полковник, трижды герой Советского Союза, – продолжал Вика. – Разве он не был изумителен?

– В своем роде. Позвольте уточнить у вас одну деталь, оставшуюся для меня неясной. Ваш операционный сон мне понятен, но эзопов язык годен для слабых людей. Я хотел бы говорить с вами открыто. Это касается моего матроса Саши и шутки, которую сыграл с ним Полковник.

Вика курил в темноте, отворачиваясь, чтобы не была видна кровь на белой рубашке. Одной рукой он пытался вести велосипед, задняя шина которого так и осталась ненакачанной, что для настоящего гонщика было недопустимо. Из-за последних событий он терял форму.

– Полковник украл пистолет у иностранца. Я думаю, что он встречался с ним раньше и узнал его, когда они случайно встретились на корабле. Личность его установят, но чутье подсказывает мне, что Полковник имел дело с опасным убийцей. Он украл у него пистолет. Так убийца оказался в глупейшей ситуации, ему ничего не оставалось, как осматривать городские достопримечательности в надежде встретить его еще раз – не мог же он сказать Милке, что он ищет Полковника. Скажите, если бы я тогда сообщил вам про Сашу, вы бы поверили?

– Я постарался бы найти смягчающие обстоятельства. И обязательно бы вмешался в это дело.

– Знаете, а я так и думал, поэтому не стал вас информировать. К чему было подвергать вашу жизнь опасности!

– Я знаю, почему Полковник не отдал пистолет вам, Вика,– сказал Иван Иваныч. – Он не хотел подводить вас. Сорокин, подозреваю, тоже искал пистолет. Если бы он нашел его, то вас обязательно бы посадили. Полковник этого не хотел, он вас любил.

– Саша заливал насчет продажи. Пистолет ему был нужен самому, – покачал головой Вика. – Но кто-то сдал его бывшему участковому. Ума не приложу кто.

– Если вы догадались, значит, и другому это было вполне по силам, – уклончиво ответил Иван Иваныч. – Не беспокойтесь, Костя разберется, Костя классный.

– Беда с вами, интеллигентами. Вы, как и все, не привыкли разоблачаться, – усмехнулся Вика. – Даже сейчас, когда вы увидели торжество разоблачившегося, вы не смеете. Ах, дорогой мой, представьте, какое это облегчение, когда мир, окружающий вас, перестает существовать. Синий свет заливает все вокруг, я люблю синий, но это не синее небо насилия, но что-то вроде пятна – очень синее, просто синее, радужно-синее. Чистота цвета будет зависеть от вашей способности ловить ощущения. Вы растворяетесь в нем, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, ни тепла, ни тяжести, вы теряете чувство веса постепенно и медленно или внезапно.

Ясное дело, это не может произойти сразу, – но только Вика не намерен ждать, когда полдень станет сумерками и зажжет свое синее солнце. Упираясь спиною в заплеванную стену он первым зажигает спичку.

– Тело исчезает, растворяясь в синем, – продолжал он, – и сознание обретает себя в точке – вот он путь в себя – пульсирующая точка. Она может сжиматься и расширяться, охватывая собою то, что вы только пожелаете.

– Думаю, что проблема заключается в другом. Не в душе, а в теле, которое не любят. Оттого ему и отказано от пространства, – ответил Иван Иваныч.

– Может, и верно, дело в теле, – усмехается Вика.

Иван Иваныч промолчал. Ему было душно несмотря на тень, словно яркая белизна набережной на оранжевом небе источала жар во много раз сильнее того, что могла вынести душа. Вика, однако, был категорически против того, чтобы этим и закончить, считая отступление наносящим ущерб их репутации, а, впрочем, не меньше здесь было раздражения и усталости.

Черная «Волга» стояла у подъезда. Дверь открылась, из нее вышел следователь прокуратуры и направился к Вике.

– Вы меня извините, товарищ, если что не так. Служба у меня такая.

– А допрос вы умеете вести, – похвалил его Вика. – Это, любопытствую, был допрос четвертой степени?

– Да что вы, это так, без степени. Ознакомительная беседа. Человек вы хороший, наш человек, интересы государства защищаете. Вот зашел сказать вам спасибо.

– Вы убийцу взяли? – спросил Иван Иваныч, немножко любопытствуя.

– Какого? – лукаво ответил следователь, а сам и глазом не сморгнул.

– Я вам скажу какого, – взвился Вика. – Лучше скажите, чем вы тут занимались, пока мы с Полковником международного шпиона обезвреживали? Хоть Сорокина взяли?

– В больнице ваш Сорокин, – ответил следователь. – Избили его ребята в темноте. На переносице след от велосипедного руля, череп чудом не проломили.

– И сам видели, как он глотал кровавую соплю? – переспросил Вика.

– Была и сопля, все было. Не жалуют Сорокина ребята с речвокзала. А если бы не боялись огорчить вашего нового участкового, то ноги бы он сегодня протянул. Бесполезный, между нами, демарш. Мы бы его и без того взяли. А вот международного шпиона мы, товарищ Серов, упустили. Но вы не волнуйтесь, его ищут наши люди. Не может быть, чтобы они его не нашли.

Вика открыл рот от удивления. Следователь отметил, что у него не хватает переднего зуба, причем дырка совсем свежая, сделал выводы – это у него было профессиональное.

– Скажите, а я могу считаться невиновным?

– Да какая вам разница, товарищ? Если родина попросит, чтобы вы своим именем скрыли секрет государственной значимости, что скажете?

– Установить истину – дело святое. Но прикрывать собой тайну – на это я не согласен.

– Тогда живите, Серов. Кланяйтесь своему участковому. Костя собрал показания соседей гражданина Салькова, они подтверждают, что Сальков, то есть Полковник, имел дела с бывшим участковым Сорокиным. О характере этих дел мы можем только предполагать. В последнее время между ними возникли серьезные разногласия, они ссорились. Так что Сорокин и станет прикрывать собой тайну. А вы дадите расписку о неразглашении – как положено.

Глаза следователя смотрели на него, как дуло орудия. Перед лицом фактов Вика чувствовал себя беззащитным. Страшная вещь – это установление истины.

– Кстати, Иван Иваныч добровольно явился к следователю и дал показания о том, что Сорокин взял у вас в тот день нож… Вас подвезти?

– Да я с велосипедом, – сказал Вика. – А как насчет взрывчатки?

Следователь смотрел серьезно, уважая его право задавать вопросы. Вика долго ждал ответа, глаза слипались. А когда он открыл глаза, то увидел, что силуэт следователя обрел удивительную похожесть с деревом. Необычная складывалась ситуация. Но ведь и Полковник, согласитесь, тоже необычным был человеком.

Утром он проснулся ни свет ни заря. Пренебрегая утренним туалетом и гимнастикой, он сел на велосипед и покатил в сторону железнодорожного вокзала. По пути он миновал автобусную остановку, от которой отъезжал перегруженный автобус, и обогнал его.

На платформе стояли люди, ожидающие поезда в Москву: старухи, несколько семей с детьми и человек в штатском, застегнутый в пальто на все пуговицы. Осанка выдавала в нем военного. Вика решительно направился к нему.

– Ну чего, уезжаете, Евгений Николаевич?

– Обознались. Мы не знакомы, – тот сделал попытку увильнуть от разговора.

– Ошибаетесь, подполковник. Мы с вами познакомились вчера. Здравствуйте, меня зовут Вика, – сказал он, протягивая для рукопожатия руку.

– Я помню, – ответил человек в гражданском. Даже во время рукопожатия, свою вторую руку он держал в кармане. «Пистолет», – догадался Вика.

– Вы вообще откуда? – поинтересовался он. – В смысле, из какой страны? Из России?

– Не знал, что есть человек, которому я должен докладываться, – строго ответил тот, не убирая руку из кармана.

– Знаете, о чем вы думаете? – пустился в наступление Вика. – Что успел мне сказать перед смертью Полковник, а что нет. Мне так показалось, что эта мысль привела вас в тревогу. Скоро поезд?