Бегониевая лавка. Секрет яйца

Попробуй отказаться.

– Кто еще знает о смерти Лосева? – спросил Капитонов на правах старшего.

Савва очутился в положении неформального лидера. Женщина, которая приходила убираться на даче у председателя, застала хозяина мертвым и позвонила Локтеву, потому что его визитная карточка попалась ей первой. Она не хотела иметь дело с полицией и позвонила Савве, который взял все в свои руки. Он договорился с Варским, чтобы сохранить смерть Лосева в тайне. Потом он передал новость Капитонову, а тот придумал одну хитрость, на которую при здравом уме мало кто решился. Она состояла в том, чтобы вытащить фонд ассоциации из Швейцарии, куда их перевел Лосев.

Варский, тоже бильярдист, поэтому его посвящают в план. В целом, он идею одобрил. Имелся еще один нюанс, который делал эту авантюру вполне осуществимой: генеральная доверенность, выданная перед смертью Лосевым на мое имя. Впрочем, свидетельство о смерти сводило это преимущество к нулю. Теперь придется полгода ожидать открытия наследства, а завещания Лосев не составил, как и наследников. Допустим, найдутся претенденты, но вряд ли ассоциации что-либо перепадет. Поэтому смерть председателя решено держать в тайне.

Полозов отвернулся, я чувствую исходящую от него волну раздражения. Оказалось, он считает, в школе у него всегда хорошо шел устный счет. Он плюсует ежегодные поступления и высчитывает сумму на счету ассоциации, которая обрастает процентами – и ему все равно. Что Лосев профукал фонд, когда перегнал его в Швейцарию.

– Виноградову нельзя поручать деньги, – обиженно говорит он.

– Почему? – Локтев поднимает брови.

– Он их даже не сможет сосчитать

Диму так часто хвалили, что он уверен, что устный счет – необходимая предпосылка для успешной карьеры.

Капитонов, Варский и другие смотрят так же, как он, и даже Локтев готов идти у него на поводу. Когда выясняется, что Полозов ехать не может, на меня смотрят с укоризной, как будто я в чем-то виноват.

Полозов не собирался оставаться в стороне и настаивал, чтобы в заграничном вояже меня сопровождали. Не потому, что это может быть опасно, а лишь для того, чтобы не возникло искушения присвоить деньги. Есть такие люди, которые привыкли всех мерить по себе.

Вскоре выяснилось, что известие о смерти Лосева стали быстро распространились среди узкого круга, так что придется устроить гражданскую панихиду и прощание с телом. Главное – скрыть это событие от широкой общественности и предотвратить утечку в СМИ. Этим мы сейчас и занимались.

Все пятеро мы встречаемся на следующий день в актовом зале на церемонии прощания со старейшим леном бильярдной ассоциации, до самой своей кончины бывшим ее председателем. Он успел устроить свои дела, и если с преемником все понятно, то с наследством оставалась полная неясность, хотя своим распоряжением он оставил свои деньги бильярдной ассоциации.

Устроители аферы позаботились о том, чтобы смерть председателя прошла без излишнего шума: никаких объявлений и некрологов. Даже прощание проводилось ночью по списку. В полумраке актового зала я получил инструкции.

Выбранный для панихиды зал не имеет отношения к бильярдной ассоциации, его арендовали у дома культуры авиационного завода, где работал покойный Лосев. Он находится на Таганке, и ребенком я бывал там на новогодних утренниках. Потом в особняке организовали казино, после его закрытия особняк с колоннами простаивал, но потом его стали сдавать в аренду под корпоративные мероприятия. Сейчас проход осуществлялся по именному списку, так что это посторонние сюда попасть не могли.

По случаю траура стены затянуты бордовым и черным полотном, в тех же цветах задрапировали и сцену. Бильярдисты любили все торжественное. Играла тихая музыка, и члены ассоциации обменивались воспоминаниями. Семьи у Лосева не осталось, зато друзей хватало. Я несколько удивился, когда встретил здесь Лёшу, для него не существовало преград. Гражданская панихида проводилась в обстановке строгой секретности, но он откуда-то узнал о времени и месте проведения.

Сейчас в ассоциации всем рулит заместитель председателя Капитонов. Когда полиция обыскивала дом Лосева (они всегда приезжают в случаях неожиданной смерти), он присутствовал на правах хозяина и забрал ключи.

Кого не ожидал встретить на гражданской панихиде, это Исмаила Азаева, он явился вместе с Резедой и дедом Чилимом. Роза Ардалионовна приехала сама по себе, она в его свиту не входит. Я тихо спрашиваю, зачем приглашать банкира, если он даже не играет на бильярде, но Савва объясняет все большой политикой. Полозов лично пригласил Исмаила, но тот усилил эффект в разы, сказав, что пришел бы без приглашения. Ведь на похороны можно являться всем, кто захочет.

Громких речей не предусмотрено, мы встречаемся втайне и разговариваем при закрытых дверях. Я стою у гроба и слушаю рассуждения Капитонова, со временем он станет первым человеком в ассоциации, если удастся её сохранить. Так что мы стоим у гроба и говорим о деньгах. Другие бы осудили наш разговор, но о деньгах можно говорить везде. Речь шла об

ограничениях 14-го пакета санкций ЕС против России, и котором предлагалось ввести запрет на все операции российских граждан с недвижимостью за рубежом, и только вето Кипра позволило сохранить статус кво. Нет гарантий, что эти меры не появятся в 15-м пакете.

Полковника Варского включили в правление, отсюда его особенный интерес к нашим делам. Он докладывает о результатах вскрытия:

– Сделали анализы, никаких следов яда. Повышенные лейкоциты, но это могла дать и обычная простуда.

Вот только от простуды не умирают, а после Лосева осталось большое наследство. В свете этого у Варского обострился интерес ко мне.

– Нам надо поговорить.

Для доверительной беседы место слишком людное, здесь невозможно уединиться, и мы договорились встретиться позже. Меня ищет генеральша Прянишниковой. Сама она не имела отношение к бильярду, но ее покойный супруг являлся одним из основателей ассоциации, а потому она получала приглашения на все церемонии. От нее все могло стать известно Миле, с которой состоял в дружбе Лёша, а может их связь и более тесная, как знать.

Кукаркин не отставал от меня ни на шаг. Ему показалось, что с момента его прихода охранники следят за каждым его движением. Требовалось его успокоить.

– Не напрягайся. Я на тебя не в претензии. Узнал, значит, узнал. Какая разница каким образом, это твое дело.

Меня ждал Варский, а я никак не мог распрощаться с Лёшей, у которого возникали дела, требовавшие срочного решения.

– Я спешу. Или тебя наняли задержать меня? Что-то должно случиться? – пришлось на него прикрикнуть.

– Вечно вы шутите.

К счастью, ему потребовалось сделать фото. Он украдкой снимал интерьеры, со времен казино тут осталось немало интересного – люстры, канделябры, полы из наборного паркета, и он старался ничего не пропустить. Неужели он и вправду завидует красивой жизни. Посчитав это личным делом, я не стал расспрашивать, и мы расстались.

Он исчез на время, и я нашел время для генеральши Прянишниковой, вместе мы выпили португальского портера.

– Вам передает привет моя подруга Роза, но она вынуждена уйти, так передаю ее поручение. Для вас оставлен сверток у охраны.

Антонина Ивановна едва успела это произнести, как ее увели к столу для почетных гостей. Я решил, что мое участие в траурном мероприятии закончено, но тут ко мне снова подошел Лёша Кукаркин, хотевший кое-что обсудить.

– Вадим Владимирович дал мне одно поручение относительно женщины в Раменском.

– Что про нее известно?

– Она и сняла дом поблизости, чтобы быть рядом с ним. Она прекрасно знает о том, что такое Лосев. Богатые мужчины – ее цель.

– Чем все закончилось?

– Не знаю, меня больше в Раменское не приглашали. По телефону никто не отвечает.

– Подозреваешь убийство? – спросил я.

– Нет. Сердечный приступ, – Лёша смотрел на меня удивленно.

На выходе я спросил о посылке на свое имя. В ней оказался пакет с черным жилетом, на груди которого была вышита красным моя фамилия. Покрой точно соответствовал международной форме бильярдистов. В молодости Роза Ардалионова неплохо шила, так утверждала история. Она любила делать неожиданные подарки.

На кладбище я не поехал. Никто не поехал. Из соображений секретности. Лосева похоронили тайно.

Как и все следователи, Варский страшно загружен, поэтому назначил встречу в своем кабинете. Чтобы туда пройти, мне пришлось пройти мимо его помощника, блондина с голубыми глазами. Он походил на актера Олега Видова, если бы не глаза, придававшие ему вид удивленного хищника. Он сказал, что меня ожидают, но придется подождать.

Несмотря на неоценимую (и пока неоцененную) помощь, меня не пропустили в кабинет, где заперся Варский со своими консультантами, обсуждающими мою кандидатуру. Я надеюсь, что все решится в мою пользу, но это неточно. Не скажу, что не имею изъянов и устраиваю всех без исключения. Я подходил лишь частично.

Наконец, дверь открыли, я проник в святую святых.

Варский плотно угнездился за своим столом с наркомовской лампой, окруженный этими атрибутами власти хозяин мог бы принадлежать эпохе сталинской элиты. Одной шпонированной мебели ему не хватало, не давал покоя мои бильярдные выигрыши. Я не вносил их в налоговую декларацию, но ведь и он не из налоговой службы. Когда я заметил это, Сергей Владимирович произнес укоризненно: «Вы же понимаете, Иван Павлович, но ваше новая идея никуда не годится. Везде, где угодно, только не в Москве».

Речь шла об офисе на Солянке.

– Вы ведь тоже работаете на Старой площади, – пытался я воззвать в его совести.

Тот смеется. Он много знает и живет широко. Начальство от него в восторге. Я успел побывать на его прежнем месте работы. Меня заставили ждать в крохотном помещении, которое служило кладовкой. Там хранили рулоны туалетной бумаги, чистящие средства, ящик пустых бутылок из-под водки. Вероятно, меня посчитали кем-то вроде курьера-доставщика. К слову, с Варским тогда увидеться не удалось.