Стратификация

Из открытой двери повеял холодный воздух.

– Знаешь, территория какой страты самая большая? Страта равнодушных. Их большинство, – озвучил свои размышления Михаил Петрович.

– Чтобы быть рядом с семьёй многие переезжают в нижние страты, – проговорил Роман.

– Что, прости? – Михаил Петрович не ожидал в данный момент каких-то пояснений от Романа.

– Ну, чтобы быть с семьёй. Если по результатам тестирования член семьи определялся в нижнюю страту, другие следуют за ним, чтобы не разлучаться. Так моя тётя переехала в страту Р, после тестирования моей кузины.

– А, ну, да, наверно. – неохотно согласился конвоир. – Но всё равно, равнодушных большинство.

До страты Л поезд добрался к вечеру. Роман тепло простился с Михаилом Петровичем и даже вышел на перрон, чтобы проводить его с «товарищем».

Столбы были обклеены объявлениями, призывающими взять в долг, освободиться от долгов и взыскать долги.

Когда Роман вернулся в свой вагон, то ощутил, как сердце на мгновение сжалось от образовавшейся пустоты. Он остался один на один с гнетущей стратой Л. Почему «гнетущей» Роман не мог дать разумный ответ, но ощущал это кожей, тем что находится вне сознательного и называется предчувствие.

Становилось всё более зябко. Роман поёжился и надел вязаный свитер.

С каждым метром поезд становился всё ближе к «земле Н». За окном сменялись панорамы мелких озёр, болот, скудных лесопосадок. Лежащее на горизонте солнце играло малиновыми лучами. Среди деревьев чаще всего встречались берёзы и лиственницы. Пролетали стаи диковинных для жителей юга птиц. Роман смотрел в окно почти завороженно. В голове пульсировала негожая для моралиста мысль: «почему такую красоту отдали негодяем, им бы больше подошла безжизненная пустыня юго-востока…».

Роман не сомкнул глаз до конечной станции. Мелкие озёрца, по краям покрытые льдинками отливали всем радужным спектром и пленили взор неповторимыми красками. Сопки, видневшиеся вдали сложно было так назвать. Это были целые горы с заснеженными вершинами, подножия которых облачились в мягкие зелёные кроны миллионов деревьев. Была ночь, но солнце будто самовольно отказалось сойти с живого холста этого великолепия. Показался Кольский залив, воды которого вели к Северному ледовитому океану. Баренцево море, такое же как Чёрное, но более холодное, величественное и чистое. По крайней мере именно так тогда воспринял его Роман.

Время приближалось к двум ночи, но за окном не темнело, а, наоборот, светало. Через некоторое время начали мелькать одноэтажные кирпичные и деревянные постройки – хижины. В окнах некоторых таких хижин горел свет – там жили люди. Постепенно постройки становились всё гуще, а их этажность росла. Зачарованный природой Севера Роман не сразу обратил внимание на проводницу, предупредившую его о скором приближении.

Наконец поезд сбросил скорость, затормозив проскользил по рельсам, фыркнул и остановился.

Закинув рюкзак за спину Роман вышел из вагона и спрыгнул с подножки поезда. Воздух был приятно свежим и влажным, ощущался запах лесного массива. Народа на перроне было немного – не более двух десятков человек. Солнце светило так, будто была не глубокая ночь, а только лёгкие сумерки. Огни города – вывесок, зданий, автомобильных фар искрились световой какофонией.

Роман пробежался глазами по толпе в поисках знакомого силуэта, но никого напоминающего Кирилла так и не нашёл. Его взгляд на несколько секунд застопорился на мужчине средних лет сосредоточенно барабанящего ногой по напольному контейнеру для мусора, из которого с каждым ударом что-то выскакивало. Роман так увлёкся этим зрелищем, что вздрогнул от неожиданности, когда к нему обратились.

– Вы ищете… – произнёс подошедший к нему мужчина контратенором.

Роман оглядел незнакомца – невысокого роста, на голову ниже самого Романа, худощавый, с рыжей копной волос и белёсыми бровями, резво переминающийся с ноги на ногу.

– Моего друга, – закончил предложение Роман с вежливой полуулыбкой.

– А, это такой вот молодой человек, – незнакомец сделал жест рукой описывающий рост, сантиметров на 10 выше своего собственного.

– Да, Кирилл, вы его знаете? – оживился Роман.

– Кирилл. Кирилл меня и прислал, – закивал незнакомец, продолжая усердно переступать с одной ноги на другую.

– Где он? Он сказал, что встретил меня на перроне.

– Возникли сложности, – незнакомец в такт своим движениям закачал головой, – Его мусора замели, штраф требуют.

– Кто? – растерялся роман.

Рыжий на секунду оторопел и даже перестал переминаться.

– Ну полицейские, – возобновив маятниковые движения пояснил незнакомец.

– За что? – оторопел Роман.

– За хулиганство. Витрину разбил.

– Кирилл? Разбил витрину?

– Разбил. Так вот, штраф нужен. Я всё улажу. Всё могу уладить. Оплачу куда нужно.

Роман машинально начал снимать рюкзак.

– Десять тысяч, – оживился незнакомец.

– Вы за него заплатите и Кирилла отпустят? – Роман потянулся к заднему карману рюкзака.

– Да, да, отпустят.

Движения незнакомца с ноги на ногу стали более ритмичными, и он почти что потерял равновесие от внезапного резкого толчка в бок.

– Сдрысни, чучело! – Подбежал к ним Кирилл и с размаху ударил обладателя контратенора в область грудины.

Рыжий ретировался с завидной скоростью сухого листа.

– Кирилл! – Расплылся в улыбке Роман, похлопывая друга по плечу.

– Надеюсь, ты ещё не успел передать здешним проходимцам данные своей банковской карты?

На Кирилле была надета чёрная кожаная куртка, из-под которой выглядывала клетчатая фланелевая рубашка.

– Он сказал, что тебя задержали полицейские за хулиганство, – попытался оправдаться Роман, на что Кирилл только усмехнулся.

– Ядрёна вошь, это же негодяи, Ромик, не забывай в какой ты страте.

– «Ромик»? – с улыбкой переспросил Роман, друг его ещё никогда так не называл.

– Знаешь, здесь стрёмно называть приятелей полным именем.

– А тебя как называть? Кирюша?

– Не, – сморщился Кирилл, – лучше не надо. Ладно, погнали в мою горе-квартиру.

Роман шёл то завороженно вглядываясь в величественные рельефы холмов, освещаемые незаходящим солнцем, то с недоумением смотря под ноги, чтобы обойти рытвины, разбросанный на дороге мусор и собачьи экскременты. Они дошли до небольшого двухэтажного здания с изрядно облупившейся грязно коричневой краской, неподалёку возвышалась гора мусора, под которой угадывались очертания мусорного бака. По пути к подъезду Роман чуть было не вляпался в увесистую кучу собачьих (а может и не собачьих) фекалий.

– Это отвратительно, – с брезгливостью выдохнул моралист.

– Красота в глазах смотрящего, – парировал Кирилл.