Забытые всеми

– Она приходила в галерею на нашу встречу, там я выяснил, что она вела молодежный сектор в РОВСе, сотрудничала в редакции «Родина». Занималась молодежными проблемами.

– Ну и что? – Кондратьев равнодушно посмотрел на записи Иволгина.

– Я не ошибся, узнал о нашем отпрыске достаточно. Можно сделать еще один шаг к его розыску.

Кондратьеву были безразличны результаты Иволгина. Он желал, чтобы отпрыска подольше искали, а сам бы добросовестно исполнял свое задание – отслеживал каждый шаг напарника.

Иволгин записал сведения от Васьяновой про Изабель Гастор, секцию бокса, про работу отпрыска по направлению РОВСа. Кондратьев сидел в уголке и пялился в потолок. Иволгин еще раз бросил взгляд в его сторону и про себя отметил, что Кондратьев стал совсем другим по сравнению с тем поручиком, которого он знал по службе в одном полку.

– Господин Иволгин, – на пороге стоял помощник, – внизу вас ожидает госпожа Морель. Я предлагал ей пройти к вам, но она наотрез отказалась.

Иволгин не мог себе объяснить маневры Катрин. Не будет же он передавать ей документ на улице. Непонятно сколько глаз будут за ними наблюдать. Иволгин решил на загадку Катрин ответить своей загадкой.

– Дмитрий Григорьевич, будь любезен, спустись вниз, уговори мадам подняться к нам. В конце концов, если не захочет, отправь ее домой. Так и скажи, ступайте домой.

Катрин всем своим видом демонстрировала испуг. Иволгин поздоровался и пригласил мадам присесть за стол.

– У вас такой вид, будто вы на улице встретили Семена Буденного, – решил пошутить Иволгин.

– То, что произошло, я могу рассказать только вам, – Катрин демонстративно посмотрела на Кондратьева.

Иволгин кивнул и тоже уставился на поручика.

– Понимаю, понимаю, исчезаю, – легко согласился Кондратьев и исчез.

Дальше загадки продолжились. Мадам подняла свою правую руку на уровень лица, указательным пальцем обозначила круг и потом палец приложила к своим губам. Иволгин понял, о чем она предупреждает. Спасибо, конечно, но он и без нее был настороже. Дальше пошло еще интереснее:

– Вчера поздно вечером около полуночи ко мне в галерею пожаловала одна дама лет тридцати пяти. Прилично одетая, с хорошими манерами. Сразу заявила, что она из французского Сопротивления, говорила по-русски.

– Признаться, я очень удивлен, – сказал Иволгин.

Катрин вытянула ладонь в сторону Иволгина и сделала пальцами хватательное движение. Дураку понятно, она просила отдать ей документ. Но при чем тут Сопротивление?

– Вы послушайте, что было дальше, – мадам взяла вид на жительство и спрятала его в сумочку, – эта женщина просила спрятать у меня в галерее два чемодана, подержать их у себя одну-две недели.

– Ну и как вы отреагировали?

– Мне таковое не нужно. Я начала противиться, а она угрожать. Вроде того, что я пожалею, что таких, как я, скоро будут вешать на столбах. В общем я ее выгнала с помощью Акчурина. Полковник посоветовал рассказать вам. Что посоветуете?

– Дайте мне день на раздумье. Мне надо поговорить кое с кем.

– Я буду ждать. Только прошу вас, не передавайте мое сообщение в гестапо, они могут потом во всем обвинить меня. И еще, не приезжайте с ответом в темное время. За вас я тоже боюсь.

Если это была постановка, то Иволгин мысленно восхищался мадам за режиссуру. Кому после этого в голову придет, что он передал ей вид на жительство. Если произошедшее что-то еще, то он отказывается понимать мадам.

Штурмбанфюрер, услышав про Изабель Гастор, нажал кнопку вызова помощника и велел привести в кабинет месье Бертрана. Загрузив по полной француза поисками няньки, Хартманн перешел к личности Живилова. Чем приглянулся капитан немцу, понять было трудно. Подумаешь, вместе учились, воевали на разных фронтах, нашли общего знакомого, и на этом все. Вместе с тем, Иволгин получил задание с Кондратьевым сводить Живилова в питейное заведение и как следует напоить капитана.

Выслушав доклад о визите в галерею бойцов Сопротивления, точнее женщины, которая именно так и представилась, Хартманн своей реакцией тоже озадачил Иволгина. Закралась мысль о проверке Хартманном мадам Морель, то ли его самого. Немцы были мастера устраивать подобные провокации при проверке человека.

– Наша миссия в Париже имеет историческое значение. Нашими результатами интересуется сам рейхминистр Гиммлер. Вы должны четко понимать, что такое Великий квадрат для Рейха. Французское Сопротивление нас интересовать не должно, тем более какие-то бойцы. Мы в состоянии за одну ночь поставить жирную точку во всех их каверзах.

– Что мне ответить мадам Морель?

– Мне жаль, но вы не поняли. Пусть она берет эти чертовы чемоданы, поставит их где-нибудь на заднем дворе, вдруг в них взрывчатка.

– Герр Хартманн, но они потом не отстанут, пойдут другие просьбы.

– Несомненно. Как только круг лиц, допущенных к тайне, расширится, мы их разом накроем. У нас имеется большой опыт отводить подозрения от преданных нам людей и взваливать вину на невиновных.

– Не поспоришь. Думаю, завтра навестить мадам Морель.

– Не затягивайте с Живиловым, – на том Хартманн закончил разговор.

– На улицу Рите к дому 32, – сказал Иволгин водителю.

– Едем в Фоли Бержер? – спросил Пьер.

– Известное место? – удивился Иволгин.

– Еще какое! – прозвучал ответ.

– Что за Фоли Бержер? – спросил Кондратьев.

Инициативу взял на себя Пьер:

– Фоли Бержер и ресторан, и театр, и варьете, и публичный дом, и любимое место наших офицеров. Вас что там интересует?

– Нас интересует водопроводчик из Фоли Бержер.

– Тот, который приходил к вам вчера?

– А ты внимательный, – с восхищением заявил Иволгин.

Вызвать с парадного входа водопроводчика оказалось невозможно. Иволгина и Кондратьева просто выгнали за двери. Поручик предложил искать служебный вход. Пошли вдоль здания и уперлись в хозяйственный двор. Стояли деревянные контейнеры с объедками и мусором, еще две скамейки. На них сидели три мужика в затертых комбинезонах. Одним из курящих был Живилов. Когда его окликнули, он поднял голову, увидел Иволгина и сильно стушевался. Когда Семен подошел ближе, то от него пахнуло нечистотами, точнее человеческим дерьмом.

– Вот, Ваня, докатился. Раньше воевал с немчурой, бил их нещадно, а ныне дерьмо за ними убираю. Я тут главный по канализации. По-русски – золотарь. А если еще проще, то говночист.

– Ты можешь отпроситься с работы на пару часов?

– Нет, сегодня моя смена. А ты что хотел?

– Пригласить тебя в ресторан. В прошлый раз как-то по сухому, не по-офицерски посидели. А нынче предлагаю найти достойное местечко, как следует выпить, закусить, вспомнить былое.

– Попрошу своего напарника, он прикроет. Я мигом.

Надо отдать должное, капитан вернулся явно после душа, в модных брюках, матерчатой куртке не очень новой, но фасонистой и чистой. Под курткой обычная косоворотка на русский манер. Как знаток в Париже, Живилов предложил поехать в кафе «Два мага» на бульваре Сент-Жермен. Кафе, действительно, оказалось уютным и стилизованным под старину. Семен рекомендовал заказать пирог с курицей, не очень дорого, но вкусно и сытно. Ко всему сыр и овощи. Иволгин очень удивился, увидев в винной карте водку Смирнов.

Живилов быстро пьянел, хотя ел много и с удовольствием. Может нервная система расшатана, может организм истощен. Иволгин был уверен, что Семен объедки собирать не станет. Одно дело работа за деньги, а другое – подачки.