Забытые всеми

– Он живет в комнате, которая предпоследняя по правой стороне. Только его уже давно никто не видел. Работает на электростанции. Не знаю, чем занимается, но всегда чистый и опрятный. Свободно говорит по-французски и еще умеет составлять жалобы. Все жильцы к нему обращаются. К нему часто обращаются не только с нашего этажа, но и со всего дома.

– А у него есть девушка?

– Наверное имеется. Но сюда он ее ни разу не приводил. А исчез Андрей перед тем, как приехали гестаповцы, учинили обыск в его комнате, допросили всех жильцов и грозили страшной расправой. Он исчез и с тех пор не появляется.

Иволгин прибавил к банкноте для Насти еще одну и спросил про участие Андрея в Сопротивлении.

– Не знаю. Гестаповец приводил француза месье Бертран.

– Конечно, я все понимаю, служебное рвение, желание самому получить результат, но зачем засылать целую бригаду гестаповцев, чтобы перепугать всех и вернуться ни с чем? Они же весь дом перевернули. А мы тут изобретаем какие-то встречи, комбинации, морочим людям головы. А за нас месье Бертран уже все сделал, – Иволгин докладывал Хартманну, добавляя в свое повествование определенные нецензурные вкрапления.

– Я этого не знал. Этот дурак видимо не хотел, чтобы мы приезжали; может решил нас унизить перед рейхсминистром.

Утром собрались в кабинете Хартманн, Иволгин и Кондратьев. Штурмбанфюрер предупредил, что Бертран не придет.

– Он вообще не скоро увидит Францию, – злость переполняла Хартманан, – идиот со служебным рвением.

Прошло какое-то время, видимо немцу нужно было успокоиться, и он объявил:

– Завтра мы уезжаем в Берлин. Ваша задача на сегодня – съездить в Фоли Бержер и провести встречу с Живиловым. Сделайте все возможное и получите от него сведения про золотую карету скифов. И никаких ресторанов, хватит тратить впустую казенные деньги, – Хартманн ударил кулаком по столу, встал и ушел.

– Слышь, Димон, себя не уважать, беседовать с Живиловым во дворе ресторана.

– Спросим у Пьера, может найдет дешевую кофейню.

Семен Живилов снова договорился с напарником. Он был уверен, что очередная встреча состоится в ресторане, где сможет попить и поесть. Заведение, куда они вошли, вызвало у Живилова легкий ступор. Но когда он увидел во внутреннем кармане тренча Иволгина горлышко от бутылки Смирновской, настроение улучшилось. Конечно, легкая и сладкая закуска плохо сочетается с водкой, но это когда есть выбор и хорошее сплошь и рядом. Но жизнь приучила его радоваться малому. Вопрос про золотую карету скифов вызвал у капитана гомерический смех.

– Точно, была там карета, там еще много чего было. Но карета… ха-ха…ха-ха… Та золотая карета в длину половина аршина, в высоту еще меньше.

– То есть в длину 35–40 сантиметров, а в высоту 25–30? – уточнил Иволгин.

– Так точно, господин штабс-капитан.

– Ты можешь ее нарисовать?

– Легко.

Глава шестая

За скромную плату буфетчик принес бумагу и карандаш. Еще вытер стол, чтобы можно было положить лист.

Иволгин нисколько не сомневался в смертельном исходе французской эпопеи. Надо было срочно бежать. Из комендатуры не скроешься, там один доброход опережает другого. Бежать надо сейчас и немедленно. Иволгин сделал вид, что пошел в туалет. В голове просчитывал варианты: на выходе авто с Пьером-наблюдателем; скорее всего Димон тоже не дремлет. В глухом туалетном отсеке с двумя кабинами ни окна, ни вентиляции. Иволгин пошел на запах кофе. Из небольшой кухни, в которой на плите стояли две кофейни, на столе багет и горка печенья, имелся выход на улицу. Переступив порог, понял, что оказался в западне. По бокам и прямо три кирпичных стены и ни одного выхода на улицу. Пришлось вспомнить молодость. Одну ногу подставил на выступ к стене, подскочил и руками ухватился за край. Другой ногой уперся в стык двух кирпичей. Попробовал, упор надежный. Еще рывок и Иволгин сел на стену, глянул вниз, высота небольшая, травяной газон. Такой же похожий двор, только прямо имелся выход. Иволгин спрыгнул вниз и вышел на улицу. В левой стороне в глубине домов увидел купол церкви. Он сильно удивился, когда встал перед бревенчатым православным храмом в безлюдном дворике. Иволгин окрестил себя знамением и переступил порог. Нос уловил знакомый запах горящих свечей. Не сразу, но почувствовал ту особую энергетику, посещавшую его всегда на богослужениях. Встал перед образом Николая Угодника и прочитал молитву:

– Верую, Господи! Помилуй меня и прости мои согрешения вольные и невольные, которые я совершил словом и делом, сознательно и бессознательно, и удостой меня без осуждения быть причастником пречистых твоих таинств во оставление грехов и для вечной жизни.

Подошел к прилавку, положил имеющиеся у него франки и взял три свечи. Одну поставил Спасителю, вторую храмовой иконе Серафима Саровского. На выходе постоял перед каноном и поставил третью свечку за упокой погибших товарищей своих. Обернулся, на выходе стояла сгорбленная старушка и подслеповато смотрела на него. Иволгин подошел к ней и хотел завязать разговор, но женщина его опередила:

– А ты пришлый. И на душе у тебя смятение. Могу чем-нибудь помочь?

– Мне нужно спрятаться на неделю. Я не знаю, куда идти, клянусь, на мне нет ни единой капли крови. Просто я осведомлен о том, о чем нельзя быть осведомленным.

– Иди за мной, – молвила старушка и заковыляла к выходу.

Подошли к одноэтажному кирпичному зданию в три окна и с узкой дверью. В небольшой комнатке, вытянутой, как рукав, стояла узкая кровать и низкий столик.

– Недельку поживешь тут, более держать тебя не смогу, точно прознают и слух пойдет. Отхожее место во дворе, туда ходи только по темноте. Воды и хлеба принесу позже.

Иволгин выдохнул, почувствовал некоторую безопасность и начал осмысливать свою ситуацию. В голове засел основной вопрос: с чего начнут его розыск. То, что он сбежал, поймут скоро, точнее уже наверняка хватились. Первым делом сунутся в галерею, может перевернут там все верх дном. Потом вспомнят тех, кто приходил к нему на улицу Четвертое сентября. Живилов не в счет, он уже дорисовал свою карету и весело смеется. Остальные смогут оправдаться, они никак не причастны. Хотя Марфа слабое звено, но до нее они не дотянутся. Если только Кондратьев не вспомнит странную посетительницу в галерее. Где еще станут искать? Кинотеатры, гостиницы не в счет. Скорее всего устроят проверки на вокзалах. Сыскать его труда не составит. Особая примета – шрамы над бровью и щеке – лучший ориентир в его розыске.

За дверью послышался шум. Иволгин напрягся, но вошла старушка, принесла хлеб, сыр и бутылку вина.

– Скажите, добрая женщина, как к вам обращаться?

– Зовут меня Мария Федоровна.

– Прямо, как жену государя нашего покойного Александра Александровича.

– В молодые годы меня часто принимали за царицу. Один датчанин даже называл Дагмарой. А жизнь помотала, изменила мой земной образ так, что близкие люди порой не узнают. Ну, да ладно. Нынче ночью к тебе пожалует один человек. Разговор у него имеется. Худого не сделает, не бойся.

– А что, разве комендантский час с 21 до 5 утра уже отменили? – удивился Иволгин.

– Мне велено так передать, а более ничего не знаю.

Ночью никто не появился. В полдень пришла Мария Федоровна и принесла листок бумаги. Иволгин развернул его и обомлел. С изготовленного типографским способом листка на Иволгина смотрел он сам, и внизу располагался текст: «Разыскивается государственный преступник, головорез и убийца Иволгин Иван Алексеевич. За поимку объявлено вознаграждение. Сообщайте в комендатуру, немецким патрулям или французским полицейским».

– Ты, миленький, день перетерпи. А ночью, может быть, вызволим тебя и переведем в другое место. А то видишь, нечестивцы уже наведались к Александру Невскому и к Сергию Радонежскому заглянули.

Ночью щелкнул замок и в комнату проникло тщедушное существо то ли в узких брюках, то ли в спортивном костюме. Зазвучал тонкий писклявый голосок:

– Идем со мной, – существо схватило Иволгина за руку и потащило во двор.

Шагов через двадцать Иволгин увидел под ногами открытый канализационный люк. Вспомнились слова месье Бертрана, что знаменитое подземелье Парижа полностью контролируется внутренними войсками. Но похоже не все подземелье находилось под немецким контролем.

– Спускайтесь вниз, следом за вами иду я, – пискнуло существо.

Сначала зловоние вызвало позывы тошноты, потом стерпелось. Когда сверху захлопнулся люк, воцарилась абсолютная темнота.

– Идите за мной, – существо снова схватило Иволгина за руку.

– Я могу упасть и тогда от меня будет долго вонять. Я бы этого не хотел.

– Здесь споткнуться не обо что. Глаза скоро привыкнут к темноте и станете различать силуэты.

– Идти долго? – задал вопрос Иволгин, стискивая от вони челюсти.

– Вы неправильно ставите проблему. Дойдем или нет, в этом главное.

Оставалось подчиниться и молча двигаться за ведущей. Понятно, почему лишние разговоры, или разговоры как таковые исключались. Если бы все, что с ним происходит, оказалось подставой, то зачем так все делать сложно. Можно было без всякого хоровода арестовать. Вспомнился Кондратьев. Посвящать его в намерение бегства было опасно. Для Димона главное спасти собственную шкуру, и он сдал бы его без угрызения совести.