Соль

Я снова посмотрела в зеркало, но на сей раз не увидела ничего незнакомого. Лишь себя, Луису де Верта, старшую дочь губернатора портового города Порто-Крус. Бледную и лохматую, как бродяжка.

К тому моменту, как Пабло возвратился с экипажем, Инес помогла мне привести себя в порядок. Последним штрихом я надела свою любимую шляпу с широкими полями и белыми перьями, которую однажды покупала здесь же у мадам Мариз. Вещица выглядела изумительной. Я кокетливо носила её чуть набок, с чётко выверенной небрежностью. Шляпка мне шла, что ни говори. И это поднимало настроение, заставляя позабыть о пережитой неприятности.

Хуан и Педро погрузили в экипаж наши покупки, которые услужливые прохожие принесли в магазинчик, когда я упала в обморок. Правда, Инес заметила, что пропал кусок телятины в пергаменте и кулёк с виноградом, но всё прочее, как ни странно, умыкнуть не успели. Вероятно, не хотели связываться с губернаторской дочкой. А то и побоялись брать грех на душу, обирая поражённого недугом человека. В последнее верилось особенно слабо.

Напоследок я поблагодарила госпожу Мариз за помощь и оставила ей щедрые чаевые.

Мы с Инес заняли место внутри душного экипажа, прихватив с собой мешочек со льдом. Хуан и Педро устроились на козлах. И мы, наконец, двинулись к дому.

Особняк губернатора находился на самой окраине города. Прямо за ним начинались наши чайные плантации, за которые отца в шутку прозвали чайным королём. Правда, минувшие два года выдались неурожайными из-за засухи. Это снизило экспорт и сократило доходы острова почти втрое. Отец искренне боялся, что этот год выдастся ещё хуже. Плантации орошали каждое утро и каждый вечер без устали. Но жара лишь ежедневно нарастала, грозясь погубить молодые побеги. Тогда не просто чайное королевство останется ни с чем: будет не на что содержать Порто-Крус грядущей зимой.

Экипаж въехал во двор сквозь распахнутые кованые ворота. Колёса застучали по неровной каменной кладке. Лошадки сделали круг, объезжая большую клумбу, засаженную маргаритками, чтобы подвезти нас к порогу. И я невольно выглянула в окошко на жёлтый особняк с белыми колоннами.

Мой дом, знакомый и родной с детства. Здесь всё было мне привычно. Вон за тем окном отцовский кабинет. А возле этих кустов я в детстве вывихнула лодыжку, спасаясь от шершня. Вероятно, я действительно очень сильно перегрелась на солнце, раз с чего-то вдруг решила, что я – вовсе не я. Эта жизнь была моей. И дом тоже был моим отчим домом, где меня любили.

От этих мыслей настроение поднялось окончательно, и едва экипаж остановился, я бодро выпорхнула из него прежде, чем Педро успел подать мне руку.

– Разбирай покупки, Инес, а я поищу Доли, – велела я служанке, а сама как можно скорее распахнула стеклянные двери парадного входа.

Холл встретил меня прохладой и тонким ароматом пионов, которые стояли в вазах повсюду. Моя мачеха Долорес обожала пионы. Она сама в какой-то мере напоминала этот цветок: яркая, пышная и привлекающая глаз. Ничего удивительного, что спустя два года после смерти матушки отец женился на ней. К счастью, вопреки всем сказкам про мачех и падчериц, у нас с Долорес сложились вполне тёплые отношения. Хоть я и не звала её матушкой никогда. Отчасти потому, что мне было семь, когда отец привёл её в наш дом. С тех пор минуло восемнадцать лет. Особняк наполнился и другими детьми, но среди моих братьев и сестёр я всегда оставалась отцовской любимицей. Никто не неволил меня. Не принуждал трудиться. И если бы не Долорес, я бы, пожалуй, выросла страшной лентяйкой. К счастью, мачеха нашла ко мне подход.

Вот и теперь, вернувшись с базара, я первым делом отыскала её в кухне, где она руководила двумя нашими поварихами.

– Доли, представляешь, я получила солнечный удар и упала в обморок прямо на базаре среди лотков с овощами, – я со смехом сняла шляпу и поцеловала мачеху в пухлую, румяную щёку.

– Ох, Лу, – Долорес всплеснула руками. Радость в её голосе сменилась испугом.– Ты сильно ушиблась?

Она взяла моё лицо в ладони и принялась разглядывать, будто все возможные травмы должны были сосредоточиться именно здесь.

– Всё хорошо, – заверила я, мягко отстраняя её руки. – Врач меня осмотрел. Осталась простая шишка. Но и она скоро рассосётся.

– Иди приляг лучше, – мачеха всё же ухитрилась ощупать мой затылок и оглядеть меня с ног до головы. – Обедать всё равно будем не раньше, чем через час. Младшие на конюшнях. Отцу его новый деловой партнёр подарил породистого жеребца. Они пошли полюбоваться на него.

– С удовольствием последую твоему совету, – я стянула с доски кусочек сельдерея и забросила его в рот. – Инес и Пабло сейчас принесут продукты. Я взяла мясо для ростбифа, но его украли, пока они пытались привести меня в чувства. Не ругай их, пожалуйста.

– Не буду, – пообещала Долорес, а потом повторила: – Иди приляг.

Я отправила в рот ещё один кусочек сельдерея и уже направилась к выходу из кухни, но в дверях столкнулась с бабушкой.

– Донна, – я весело изобразила реверанс.

Но моя улыбка тотчас померкла, когда я встретилась с бабушкой взглядами. Она смотрела на меня с такой жалостью, будто я, как минимум, была больна оспой и покрылась волдырями.

– Лу, моя девочка, – старушка вразвалочку вошла в кухню. – Как славно, что ты возвратилась. Мы заметили твой экипаж в окно. Отец хочет видеть тебя. Он в своём кабинете, – бабушка коротко сжала моё запястье и затем отпустила. – Ступай. И будь внимательна к его словам.

Мы обменялись взглядами с Долорес. Но мачеха выглядела не менее озадаченной, чем я.

– Хорошо, – я пожала плечами. – Уже иду.

Я покинула кухню и всё так же, со шляпой в руке и в слегка запылённом платье, явилась к дверям отцовского кабинета, куда вошла без стука. Я была уверена в том, что раз отец вызвал меня, значит, ожидает. И уж точно не рассчитывала на то, что застану у него гостей.

– Пап, представляешь, я…

Слова застряли в горле.

Помимо отца, в кабинете был дед, который вообще редко выходил из своей комнаты в мансарде. Но тут вдруг решил облачиться в свой старый военный мундир и теперь восседал в кресле наискосок от отцовского письменного стола.

Сам губернатор де Верта обнаружился здесь же, за столом. Позади него на всю стену висела картина. Ярко-зелёный пейзаж холмов Порто-Крус, обильно заросших чаем. Отец военного мундира не надел, но оливковый сюртук на нём был самым лучшим из тех, что имелись у него вообще. И я быстро сообразила, почему старшие мужчины семейства де Верта вдруг так нарядились.

Во втором кресле напротив отцовского стола сидел гость. Судя по довольно небрежной одежде, моряк. Причём едва ли богатый. Его тёмно-синий мундир выцвел на солнце до сизоватого оттенка. Облачение выглядело чистым и ухоженным, но мельком мне удалось разглядеть белые следы морской соли на манжетах и сапогах.

Незнакомец встал, стоило мне переступить порог, и поклонился. Но даже в поклоне он показался мне чертовски высоким и могучим. Если бы не мундир, я бы, скорее всего, приняла его за работника плантации. Слишком уж загорелый. Да ещё эти отросшие до самой шеи медно-рыжие волосы и борода, густая и неровно постриженная.

А потом он поднял на меня взгляд.

Боги! Я никогда не видела таких тяжёлых, карих глаз. Конечно, я давно поняла, что хороша собой, и мужчины глядят на меня совершенно по-разному. Но столь пристального взгляда я ещё не встречала. Так врач смотрит на обречённую пациентку, но никак не джентельмен на юную даму. От этого мне снова сделалось дурно, как на базаре.

– … я не знала, что у тебя гости, – я торопливо закончила начатую было фразу.

Жаловаться на здоровье в присутствии посторонних мне не хотелось.

Я торопливо опустилась в реверансе. Ожидала, что отец представит нас друг другу, но вместо этого мой родитель сказал, обращаясь к деду:

– Отец, ты не мог бы развлечь капитана приятным разговором в беседке, пока я переговорю с Лу с глазу на глаз?

Дед крякнул, поднимаясь с кресла.

– Идёмте, капитан, – он жестом пригласил мужчину пройти в сад, через приоткрытые внутренние двери. – Покажу вам розарий моей жены и поведаю о том, как служил на флоте в вашем возрасте.

Незнакомец в последний раз мазнул по мне тяжёлым взглядом и вышел вслед за дедом. Я могла видеть их удаляющиеся спины за разросшейся плетистой розой. Вдалеке маячила белая беседка, где мы по утрам и вечерам пили чай всей семьёй.

– Кто это? – я, наконец, смогла оторвать взор от стеклянных дверей и прошла к отцовскому столу.

Вместо ответа отец принялся набивать трубку.

– Присядь.

Я послушно опустилась туда, куда он указал. В то самое кресло, где сидел медноволосый моряк.

Мне почудился терпкий запах морских водорослей и цитрусового рома.

Ждала я недолго, пока мой уважаемый родитель не раскурил трубку, выпустив тонкую струйку дыма в сторону от меня. И всё же ожидание показалось мне вечностью.

Отец внешне оставался невозмутимым, но я поняла, как сильно он нервничал. Оттого и сказал без всяких предисловий:

– Я договорился о выгодном браке как для тебя, Лу, так и для всей нашей семьи.

Перед внутренним взором возник немытый моряк в просоленном мундире. На жениха он не тянул нисколько. Отец отвергал куда более богатых и привлекательных ухажёров. Да и вообще клялся, что его любимая дочурка никогда не пойдёт под венец против воли.