Подарок для герцога. Вернуть отправителю!

Габ рассматривал меня с жадным интересом. Мои волосы, мои подрагивающие плечи, мою юбку, расправленную на полу. Мои губы. Они цепляли особенно.

Под моим нервным, мечущимся взглядом герцог стянул с себя плащ. Встряхнул его, выбивая из ткани и меха налипший снег. И бросил на холодный пол экипажа.

Глава 4

Габ нагнулся, поднял меня за ребра и усадил на меховое «покрывало». Чтобы, вестимо, помирать было теплее. А потом гад бесстыдно навалился сверху. Смял всю меня, начиная с чертовых губ, что не давали ему покоя!

– Мм! – замычала я.

Возмущенно брыкнулась, когда Габриэл стащил Галлеину мантию и укрыл тканью вторую половину экипажа.

– Не трогай… не смей… лучше сразу придуши, если собираешься…

– А ты больше тяжелую глиняную утварь не хватай, и, может, не прибью, – прохрипел Габ. Навис надо мной, опираясь на руки. – Я подумаю.

Подумает он!

– Мне надо время, чтобы определиться, что с тобой делать… Много, много времени…

– Что, пяти минут не хватит? – язвительно фыркнула я и удивленно встряхнула головой.

А как же кубок за самую шуструю кругосветку?

– Нет, Ализа, пяти минут не хватит, – заверил мерзавец. – Как, впрочем, и десяти.

Щурясь коварным котом, ухватившим мышку за длинный хвост, Габриэл призывно расстегнул мундир. И за затылок потянул меня к себе. К обжигающе горячим губам, с которыми мы уже успели познакомиться.

Я несогласно заерзала на меху, увернулась раз, другой… Его пальцы продолжали греть кожу под волосами, а рот упрямо меня ловил, с терпением истинного охотника заманивая дичь в чувственную ловушку.

– Неужто Сиелла не до конца удовлетворила твои естественные потребности?! – проворчала я, не слишком рьяно отпихивая любвеобильного варвара. – А что же ты у Катриссы добавку не попросил?

– В театре была Лавайна, – невозмутимо поправил Габ, и я стала отпихивать сильнее. Кво-о-орг!

– Лавайна? Да хоть Мадонна! – прорычала разъяренно, вновь уходя из-под прицела чужого рта. – Возвращайся в театр и там хоть всех зрительниц раскладывай на мягких шубах! Вместе, по очереди, штабелями. Прямо в фойе!

Раззадоренная необъяснимой ревностью, я пихнула напористого кворга коленом в живот, и тот карикатурно охнул. А потом в отместку рухнул на меня, вбив в пол экипажа намертво.

Уфф… Богини… Я еще по «супружеской постели» помнила, что Габриэл Грейн – невыносимо тяжелый человек.

– Когда бы я успел, Ализа? – надсадно рассмеялся «муж», с ажиотажем ломая рубежи моих юбок. – Не было ни Сиеллы, ни Мираны, ни Катриссы… Некогда было. Жену искал.

Зеленоглазая морда – хитрая, голодная – ухмылялась.

– Не очень-то старательно вы ее искали, мой герцог, – пробормотала я, наминая мех пятой точкой.

Откровенная близость супруга действовала на меня непонятно. От рокочущих ноток в голосе хотелось жмуриться, от прикосновений – подаваться вперед ласковой кошкой.

Его честный, неприкрытый интерес в кои-то веки не пугал. Даже не смущал. Казался правильным и нормальным. Не так уж и кошмарно – желать свою супругу, правда?

– Какая же вы зараза, «тэйра Барнс». Как вы меня измотали. И, видимо, здорово развлеклись за мой счет? – укоряюще шептал он в ухо, наминая пальцами чувствительную шею. – Но, как я уже говорил, супружеский долг платежом красен.

Габ приподнялся, и я, зацепленная магическим арканом, невольно потянулась за ним. Наваждение какое-то!

От взгляда на плечистого сатарского генерала внутренности скатывались в теплый мурчащий ком. Уютный, согревающий. Но в то же время нестерпимо ноющий, рассылающий по мышцам жгучую неудовлетворенность.

Как я во все это вляпалась? Как? Ведь предупреждала Миланка…

Габриэл обрисовал пальцем мое лицо, очертил губы. Хмыкнул над какой-то невысказанной идеей.

– А я удивлялся, что ж они такие знакомые… и вкус нужный, правильный…

Заворожив меня хриплым шепотом, герцог незаметно придвинулся и вжался своей щекой в мою. Потерся щетиной о кожу. Запечатал рот, скользнул внутрь невозможным вкусом. Разослал по небу и языку щекотную терпкость, кипящую остроту, дурманящую пряность.

С побежденным стоном я жадно ответила на поцелуй. Утонула в нем. Не могу. Не могу больше!

Боги, какой же он… такой! Плод больной фантазии. Дитя перевозбужденного воображения. В моем мире таких точно нет.

– Вот так, Ализа… вот так… – пробормотал Габ одобрительно, разматывая многослойный юбочный торт. – И больше меня не обманывай. Ты ведь горишь не меньше меня. И тогда, в Пьяни, горела… желала…

– Мммугу, – промычала, потираясь щекой о колючее лицо случайного, ненастоящего мужа.

Ну и пусть, что случайный. Ну и пусть, что ненастоящий. Зато сегодня мой. В Сатаре с талончиками строго.

Пусть, пусть…

Грудь пекло, ребра грело пожаром. Перед затуманенным взглядом все плавилось – и хищный нос с аристократичной горбинкой, и породистый подбородок, и темные пряди, нависающие Габу на лоб… И проницающие, пробирающие лезвия зрачков…

Герцог и сам буквально дымился. Из-под распахнутого мундира шел пар, губы оставляли ожоги. Несмотря на распотрошенную шнуровку и стянутые с плеч рукава, я ни секунды не мерзла.

Сама не поняла, как скинула с Габриэла мундир и стащила рубашку. Прямо через голову, не разобравшись с пуговицами. Это правда проделала я? Стыд-то какой. С живого-то мужа… при живой-то жене…

Под мягкое, требовательное рычание огладила дрожащими пальцами его плечи. Закаленные огнем и сталью, ложащиеся твердыми буграми прямо в ладонь. Загорелые, испещренные тонкими белыми нитями шрамов.

Да, точно, позор мне.

– Ализа!

Он перехватил мою руку и требовательно отвел назад, за голову. Вмял в мокрый мех, смешав с растрепанными волосами.

– Ч-что? – замерла настороженно.

Из грайнитовых радужек сыпались все неудовлетворенные потребности разом. Меня под ними вот-вот намертво погребет! Сли-и-ишком голодный кворг.

– Я больше не могу. Иди сюда.

Судьба моим юбкам быть задранными, пока меня прижимают к неудобным, жестким поверхностям. К подоконникам, к обшарпанным заледенелым стенам… И вот – к полу. В конечном итоге. Надо признать, Сато не слишком затейливо заплетала нити на моем личном полотне.

В экипаже творилось что-то стыдное и неправильное. От чего нарядное платье принцессы сбилось, задралось до колен всеми четырьмя юбками, сползло до пупка… и вообще под напором герцога превратилось в жалкую зеленую тряпочку.