Подарок для герцога. Вернуть отправителю!

Сейчас он напомнил мне отца. Папа точно так же сидел за столом на кухне, опустив подбородок на замок из рук. Мрачная тишина затягивала пространство от холодильника до плиты.

Мама просила не дергать отца в такие моменты. Говорила, что он принимает трудные решения. Они в армии всегда непростые.

– Ответ я уже нашел. Никак не решу, что с ним делать, – скованно ответил генерал и устало растер лицо. – Как твое самочувствие?

– Получше. Свежий воздух творит чудеса, – улыбнулась ему нерешительно.

А еще вид из окна. Он тоже творил чудеса и вселял в трепыхающееся сердце надежду. Из снежной круговерти проступила обледенелая гора, на ее священном пике блестел золотом Грейнский храм!

Осталось немного. Самая капля. Только бы скудных остатков магии, запечатанных в кулоне, хватило.

Сколько тут? Минут пять до горы, если ехать напрямик через поле, и еще пять до замка. А там – спасительная темнота покоев принцессы.

Вдруг пальцам стало холодно, и ощущение пустоты передалось из дракошки в ладонь. Я больше не чувствовала чужую магию. Ни искорки, ни разряда.

Чутье взвилось разбуженной соколицей и завопило: минута! Одна минута – и перед Габом будет сидеть Лизавета. С утеса.

– Остановите! – хрипло крикнула я, позабыв про заглушку в перегородке.

– Ты куда собралась?

– Наружу, – я вскочила с дивана и, перевесившись через Габа, дернула задвижку. – Стойте, тэр! Мне нехорошо, мне нужно выйти…

– В такую погоду? – зашипел герцог, хватая меня за пояс. – Прогуляться решила? Тебя ветром снесет да снегом припорошит!

– Меня вот-вот стошнит…

Я отпихнула Габа изо всех сил. Готовилась прыгать на ходу и нестись хоть к демонам на рога.

– Пускай тошнит здесь, – разрешил он и загородил собой проход к двери.

Словно в доказательство его слов метель усилилась. Ветрище завывал, задувал в щели и раскачивал экипаж, как хлипкую лодочку на высоких волнах. Деревца за окнами пригибались к сугробам. Тучи гремели литаврами, точно кара неудовлетворенных богинь нависла над Грейнхоллом.

– Мне дурно. Мне надо на воздух, – прошептала, с мольбой заглядывая в зеленые глаза. – Пропусти. Пожалуйста…

– Остановите! – гаркнул Габ и стукнул кулаком в перегородку. Экипаж дернулся и затормозил.

От неожиданности я шлепнулась задом обратно на диванчик.

– Я жду указаний, мой тэр, – в смотровой щели мигнул глаз харпемейстера.

– Вы свободны. Идите в замок, отогрейтесь, – отрывисто велел Габ.

Я судорожно впилась ногтями в диванную кожу. Заморгала нервно: как это свободен? Куда он идет?!

Кучер спрыгнул с козел, накрыл голову пальто и побежал к Священной горе, не оборачиваясь. Мгновение – и его поглотила бешеная вьюга.

– Зачем ты его отпустил? – хрипло пробормотала я, когда Габриэл развернулся и проверил дрожащую на ветру дверь.

Я тоже дрожала. Остаться с Габом наедине посреди заснеженного поля – кошмарно. Еще недавно я орала «Стойте», а теперь молила кучера о возвращении.

Тик-так… тик-так…

Убьет! Как пить дать, убьет. За все сразу. И за шишку, и за побег, и за то, что голову морочила. Еще и то, что на Рубежах прорывы, на меня спустит.

– Зачем заставлять ждать уставшего человека? – уточнил Габ и медленно уселся напротив. – Я сам тебя довезу. Не бойся, сестренка, с кобылками я умею управляться.

– Я в курсе, – прошипела я, глядя прямо в наглую зеленоглазую рожу.

Потому что достал, кворг винторогий. Козел, если по-нашему.

И так эта наглая рожа ухмылялась, что до меня дошло: неспроста он и крюк устроил, и кучера отпустил. Ждал, гад, когда артефакт оттикает.

Секунду я буравила его глазами. А потом вскочила резво и пинком оттолкнула дверцу. Та, подхваченная ураганом, сорвалась с задвижки, отлетела и с грохотом вбилась в стенку экипажа.

Воодушевленная свежим воздухом с привкусом свободы, я спрыгнула вниз. Побежала к горе, по щиколотки утопая в рыхлом, колючем снегу. Так просто я Габу не дамся.

Священная золотая вершинка манила. Обледенелая тропа больше не пугала. Хотела полазить, Лизавета? Вот самое время!

– Ализа! – орал в спину мой чертов муж.

Ветер сбил капюшон и теперь с восторгом радушного лабрадора облизывал мои волосы. Светлые, тонкие, блестящие в лунном свете серебром.

Подстегиваемая вопящим желанием жить, я неслась к Священной горе. Позади хрустел снег под герцогскими сапогами. Меня нагоняли – быстро, неотвратимо.

Я почти добежала до «сцены», на которой начались мои приключения в новом мире. И тут с обреченным воем ощутила, как на талии смыкаются две жесткие пятерни.

– Нет! – завертелась возмущенно, остановленная и подкинутая в воздух.

– Замерзнешь! – проорал изверг, закинул к себе на плечо и потащил обратно в экипаж.

И чего ему тут не убивается? Ветрено?

– Пусти! – я молотила по его спине кулаками, что было сил. – Пусти, гад… Не смей меня… после нее…

В глазах темнело, горечь из желудка заливалась в горло. И в кинематографичных деталях вспоминался кошмарный день. Начавшийся с полета на огнедышащей драконице и закончившийся спектаклем в закрытой ложе.

«Все свои естественные нужны я уже удовлетворил…»

Гад блудливый! Кворг винторогий! Судак отмороженный!

Ветер надрывно выл в ушах, колоколом расправлял юбку и остервенело запутывал родные светлые волосы.

– Холодно. Заболеешь! – строго рявкнул Габ и закинул меня в экипаж. Забрался следом и шумно захлопнул дверь, дважды проверив задвижку.

– Какая разница, если все равно прибьешь?! – бросила я в лицо варвару, приподнимаясь на руках.

Здоровой умирать так-то еще обиднее.