SARA. Во время войны законы молчат

Конечно, не о такой партии она мечтала для своего любимчика!

Мария, и ее семья из знатного польского рода, с вековыми традициями, достаточно твердо стоящие на ногах, богатые и глубокоуважаемые в родном Львове и за его пределами.

Она – Мария Таубер – из семьи магнатов – фабрикантов, ее муж, просто из легендарной семьи.

Кто не знает семью Хельблинг и их прославленные магазины?

Сколько желающих из знатного рода хотели бы породниться с этой семьей?

А тут вдруг – русская!

И как ей виделось – коммунистка.

Ни красота Сары, ни фигура, ни молодость, ни ее роскошные волосы, ни образованность и балетные классы, никак не могли смягчить настрой мамы Артура, которая, всем своим видом, давала понять Саре свое брезгливое отношение к ней.

Единственное, что ее, хоть немного успокаивало – она тоже еврейка.

Но, все же между польскими евреями, практически, элитой, и русскими – была большая разница, по крайней мере, для еврейского народа.

Спустя минут пятнадцать, в комнату вбежал Артур с пакетом в руках и сказал Саре:

– Все утихло, Сара. Я тебя проведу домой, – и он протянул ей пакет, – это тебе и твоей маме.

– Что это? – Сара обомлела.

– Это еда для вас.

Тяжело вздыхая, рядом стояла мама Артура, и неодобрительно махала головой, глядя поочередно на мужа, сына, Сару.

– Я не возьму, – сказала Сара и положила пакет на стол.

– Нет возьмешь, – настойчиво заявил Артур, – буквально впихивая пакет ей в руки.

– Бери, бери, – великодушно объявила мама Артура.

В этот момент в комнату зашел отец и скомандовал Артуру:

– Пора. Я все проверил – никого!

Артур схватил Сару за руку и они направились к выходу.

Сара уже по дороге благодарила своих спасителей.

Дом, в котором жила Сара с мамой был совсем рядом, но преодолеть даже маленькое расстояние, после увиденного, было очень страшно.

Однако, на улице, как смело – ни души!

Артур и Сара прошли быстрым шагом расстояние до дома Сары, так ни с кем даже не встретившись, – все люди были напуганы и укрылись по домам.

– Мама, мамочка, – плача и причитая, Сара кинулась обнимать ее.

– Дочь, как ты? Где же ты была? – дрожа от приступа страха за свою Сару, прижимала к себе свою кровиночку, Эмма, вновь и вновь, как заведенная, находясь, все еще в шоковом состоянии, бубнила:

– Где же ты была? Где же ты была?

– Мамочка, я так боялась за тебя! Я только за водой вышла… Только вышла… А они налетели… А это Артур…

– А я уже все передумала, – рыдала мама.

– Не плачь мамочка! Не надо! Все хорошо!

– Да, да, моя радость, да мое солнышко!!! Все хорошо! Бог есть, бог есть! Бог есть… – Эмма не отпускала Сару из объятий, и совершенно не замечала Артура.

А Артур стоял у двери и радовался за них, за их счастливые лица.

Он улыбался, ему было хорошо.

Наконец, Сара положила на стол пакет с едой и сказала маме:

– Мама, это Артур. Он меня спас. Он спрятал меня у них дома, они тут рядом живут, ну ты знаешь – это их магазин мороженного.

– Спасибо, спасибо, – разглядывая Артура, повторяла мама. – Так это молодой Хельблинг? Проходите, что же вы стоите в дверях? Вы работаете у своего папы?

– А это еда, мамочка, – перебила маму немного возбужденная Сара.

– Откуда?

– Это его семья собрала для нас.

– Не надо. – Эмма была через чур гордая женщина. Она даже в лице изменилась. Стала строгой, и недавняя улыбка благодарности мгновенно исчезла с ее лица.

– Берите, берите, мы от чистого сердца, – улыбаясь сказал Артур, и поспешил откланяться, пока мама Сары не всучила ему пакет в руки.

Напевая любимую мелодию, Артур шел домой и мечтал, мечтал.., вспоминал как нес Сару на руках, как близко они стояли друг к другу, прячась за дверью, как она лежала на его кровати.

И ему захотелось поскорее очутиться дома, улечься в кровать, где еще совсем недавно лежала прекрасная девушка его мечты.

Глава 4. Предписание

С каждым днем обстановка во Львове становилось все опаснее и опаснее, появляться на улицах города, особенно евреем было крайне нежелательно.

Но и эта предосторожность уже не особо могла спасти, особенно евреев.

Группы людей с оружием ходили по домам и сверяли списки живущих.

Евреев тут же уводили.

Польские власти не могли противиться бандеровцам, немцам.