SARA. Во время войны законы молчат

– Я тоже видел, – сказал старый дед, – даже и не знаю, как меня не поволокли! Там маленькую девочку, лет тринадцати так бил здоровенный бугай, все кричали, просили его угомониться, а он все свое «Раздевайся до гола». Так и разорвал на ней платье и куда-то поволок. А кто вступался, его тут же хватали и еще хуже того, прямо на глазах у всех портили…

– Ой, там одну беременную в живот сапогами пинали, ай-ай-ай.., и никто ничего не мог сделать.

– Они в основном еврейских женщин хватают.

– Не! Не только женщин. Я видел, как мужика одного публично раздели до нага и гнали по всей улице, при этом, как кобылу хлестали плетью по спине. Он весь в крови был.

– Что вы знаете, а на днях я видела, как молодую, может быть ей двадцать лет, раздели до гола и всунули в ее влагалице палку, так еще и заставили

шагать по всей улице мимо почты в тюрьму на Лонцкого – на работы ее увели.

– Ужас! Что творится? Что же будет?

– Страшно! Потешаются сволочи!

– А вон в пятом доме всю семью забрали, так и не знаю, как еще живыми они остались. Третьего дня был большой марш – гнали более триста человек по центру с поднятыми руками, а потом заставили их встать на колени и передвигаться так аж до тюрьмы. Некоторые сумели сбежать в переулки, а остальных так и погнали на коленях, поганя палками да плетью, даже стариков не пожалели.

– Мерзавцы!

– Скоты!

– Я тоже видела одного урода, элегантно одетый в красивую вышиванку, он бил людей железной палкой с таким наслаждением!

– Да, эти твари на погром, как на праздник идут, даже парадные костюмы и галстуки надевают! А потом пинают ногами, при всем своем параде, самым жестоким образом, даже пожилых людей. Вон недавно нашего профессора запинали таки. Лежит весь в синяках.

– Да! И все это свои же! Вот гниды!

– Не говори, тоже мне украинская националистическая милиция! Хуже немцев!

– Немцы не вмешиваются, потому-что считают это актом самоочищения.

– Не вмешиваются, потому-что сами, наверное в шоке от зверств этих ублюдков. Да и зачем? Им то что?

– Там где им надо, очень даже вмешиваются. Вон недавно согнали народ на уборку после бомбежки, а моя соседка и вовсе должна убирать туалет какому-то немцу.

– Слушайте, а вы слышали, как в воскресенье согнали мужчин к озеру, заставили их заходить в воду по горло, а один немец топил их багром, а женщины стояли и плакали, кричали, но ничего не могли поделать?

– Да, слышали, уже весь город знает.

– А на Замарстыновской улице немцы все с фотоаппаратами бегали, снимали наших голых женщин.

– Это ж ужас! В самом центе города?

– Возле Оперы что лучше? Такое издевательство! Мужики, женщины, старики на коленях чистили улицу, а эти уроды, там ведь и женщины были! наслаждались таким зрелищем, обзывались и злорадствовали.

– Толпа, конечно жестокая!

– Слушайте, а поляков то тоже уже начали депортировать! Вон в соседнем доме, прямо насильно отправили куда-то под Варшаву.

Маленькая девочка, лет десяти, слушая всех дяденек и тетенек вдруг громко заплакала, и всхлипывая сказала:

– И я видела, когда мы с мамой на почту ходили, там сильно били людей, прямо лопатами, они были в крови, а плохие дяди кричали им «Юде! Юде!»

Мама обняла девочку и повела ее домой.

Долго еще народ стоял у двери несчастной женщины, утешали, предлагали помощь.

Эмма обняла крепко Сару и сказала:

– Умоляю, ни шагу на улицу, а если что, беги, прячься. Умоляю!

– Мамочка, – плакала Сара, – мне страшно!

Артур стоял рядом молча, не понимая, чем помочь, как помочь этим людям.

Он тоже и не раз слышал страшные истории про погромы, несколько раз и сам был их свидетелем.

Сейчас перед ним всплыла картинка того страшного дня, когда он случайно наткнулся на полуживую, в разорванной одежде, женщину, которая была совершенно истерзана.

Артур только наклонился к ней, что бы помочь встать, как услышал жуткий окрик:

– Ну ка отойди, или и ты на своей шкуре все это испытаешь.

Перед ним стояли здоровенные мужики.

Один подошел к Артуру вплотную, взял, как щенка, за шкирку и отшвырнул в сторону.

Затем мужики, переговариваясь между собой, стали снимать с жертвы кольца, туфли и пихать по своим карманам, затем просто так, для своего развлечения, дорвали окончательно платье на ней, да так, что его клочки швыряли по сторонам.

Женщина стонала, просила пощадить, а эти мерзавцы гигикали и плевали в нее.

Она лежала в одних чулках и нижнем белье.

Когда мужики ушли с награбленным, Артур подбежал к женщине и помог ей подняться.

Он снял свою рубаху, накинул на несчастную и проводил ее домой.

Новое жилище Сары и Эммы было сырым и убогим.

Кроме того, к ним подселили еще две молоденькие девушки.

Вход в подвал был завален отходами.

Эмма решила сразу расчистить проход.

Все принялись ей помогать.

Но, вдруг, они услышали женский крик а следом мужские крики и смех.