Путь Святозара. Том первый

– Я знаю, это все из-за меня. Это из-за меня ты не пустил ее на праздник. Но ведь, отец, она, ни в чем, ни виновата, – чуть громче так, чтобы правитель обязательно услышал, молвил Святозар, и посмотрел в затылок правителю.

Тот точно не слыша сына, беседовал с наставником, но, по-видимому, слова Святозара все, же долетели до слуха правителя и он изменился в лице. Потому что наследник увидел, как внезапно беспокойно вытянулось лицо Храбра и тот кинул недовольный взгляд на него.

Святозар взял чашу и допил из нее медовуху, а когда почувствовал, как у него закружилась голова, сказал правителю:

– Да, отец, она ни в чем не виновата. Уж если кого и наказывать то только меня. Потому что это я все скрыл от тебя про Нука. И это я не заслужил прощения. Однако, погляди, я сижу здесь, вместе с тобой по правую от тебя руку, пью медовуху и ем, а мать сидит одна в своих покоях и плачет… Плачет… причитает… – Святозар повторил то несколько раз, и лицо его обидчиво исказилось, уж так ему было жаль мать. – Я ведь все.. все знаю, отец. Знаю, что ты запретил матери ко мне приближаться, пригрозив ей, что ежели она тебя ослушается, то будет отправлена в темницу… – стоило наследнику проронить сердито те слова, как он суматошно прикрыл рот рукой, побледнел и уставился на правителя.

Отец услышал обидчивую речь сына и неторопливо развернул голову да так глянул на него, что наследнику захотелось провалится сквозь пол, и оказаться прямо в комнатах слуг.

– Будем считать, – зыркнул на пустую чашу Святозара, молвил правитель. – Будем считать, сын, что это просто хмель ударил тебе в голову. Но я все, же тебя спрошу, откуда ты знаешь, что я запретил матери видится с тобой и пригрозил ей темницей?

Наследник опустил голову, и все еще прикрывая рот рукой, замотал головой.

– Ну, так, что ж, сын, коли ты сам начал этот разговор, так давай продолжим его, – ровным голосом заметил Ярил. – И откуда ты знаешь, что я запретил ей видится с тобой?

Святозар отнял руку ото рта, и дотоль не подымая головы, прошептал:

– Прости, отец, прости, меня. Я, верно, такой неблагодарный, верно совсем тебя измучил. Иногда мне кажется, что правильно Боги меня такого неблагодарного забрали от тебя. Ты не заслужил такого непутевого сына, который вечно… вечно ведет себя ни так как положено наследнику, и постоянно приносит одни неприятности и боли.

– Ну, – глубокомысленно протянул правитель и усмехнулся. – Верно, не без этого. Но все, же я очень рад, что у меня такой живой и славный сын. Однако я не хочу, чтобы ты уходил от ответа, на мой вопрос.

Наследник робко поднял глаза и когда увидел, что правитель улыбается, ответил:

– Мне доброжил рассказал. В тот первый вечер, когда я пришел в себя…. Рассказал мне, что мать приходила и хотела меня видеть, а ты отец, запретил ей приближаться ко мне, в противном случае обещав посадить ее в темницу.

– Ах, этот доброжил! Ведь я запретил ему, что либо тебе рассказывать, и как– либо волновать тебя… – Ярил приподнялся на своем сиденье и стал оглядывать зал, в надежде, наверно, заметить доброжила, но, так и не увидев его в гриднице, добавил, – ну, ничего я с ним вечером поговорю.

– Отец, отец, доброжил ни в чем не виноват не надо его ругать, – просящее зашептал Святозар.

– Это, что ж, сын у тебя все время никто не виноват. И верно опять… и в этот раз виноватым станешь ты? – вопросил правитель, и, не сводя пристального взгляда с наследника, покачал осуждающе головой.

– Что ты хочешь этим сказать, отец, я тебя не понимаю, – пожимая плечами, поинтересовался Святозар.

– А, что ж, тут не понимать. Эрих на тебя напал он не виноват. Мать сюда этого подлого Нука привезла опять не виновата. Доброжилу я, хозяин дворца, велел молчать, не тревожить больное сердце моего мальчика, и наново он не виноват. И положа руку на сердце, я думаю, во всех этих бедах ты снова обвинишь себя, да скажешь мне, что виновен лишь ты, – сказал правитель и усмехнулся.

Святозар смотрел в усмехающееся лицо Ярила и молчал, уже ругая себя за то, что вообще начал этот разговор и задел отца обидными словами.

– Ну, чего примолк, – продолжил правитель. – Ты же вроде хотел поговорить, ну вот давай с тобой и обговорим все. Да выясним, почему я так оберегаю тебя… Почему тревожусь за тебя и словно, как это ты сказал… А! словно диковинную птицу во дворце держу. Давай я тебе объясню, почему охрану к тебе приставил в виде Борща, Дубыни и Храбра, почему каждый шаг твой под моим бдительным оком, – дрогнувшим голосом добавил Ярил.

Святозар услышал некогда говоренное наставнику, тотчас побледнел, казалось кровь, отхлынув от лица, вдарила своей массивностью не только в больное сердце, но и в голову, отчего тягостно стало дышать, и юноша торопливо нащупав верхнюю застежку на лазурном кафтане, расстегнул ее.

– Я то, отец, Дубыни говорил, не думая, что он тебе передаст… – проронил Святозар трепещущим гласом. – Тот разговор был лишь между нами, зачем он рассказал тебе, зачем, – и отер ладонью выступивший пот на лбу.

Правитель глянул на побледневшего сына и сам уже пожалел, что молвил ему это. Он поспешно поднял стоящий рядом с блюдом высокий, хрустальный сосуд и налив Святозару в чашу воды, обеспокоенно произнес:

– Выпей, мальчик мой, тебе наверно не хорошо. – А когда увидел, что наследник взял чашу и отпил из нее, пояснил, – это случайно у Дубыни вышло. Он не хотел говорить, просто беспокоясь за тебя, начал обвинять меня в моей не обдуманной заботе…. И слово за словом передал всю твою обиду на меня.

– Отец, ты меня не верно, понял, как я могу обижаться на тебя, как могу обижаться на твою заботу, нет, это не обида, это просто… Просто я к вольной жизни привык, а как сюда попал, так ее и потерял. А после болезни и вовсе, вовсе, вроде как я … – наследник замолчал, не зная как объяснить.

А Ярил меж тем протянул руку, потрепал сына по каштановым волосам и мягко заметил:

– Погоди совсем чуть-чуть, как только мы съездим на Синь-камень и я нареку тебя наследником, то сразу успокоюсь…Я успокоюсь, оно как ты тогда будешь защищен магией, и никто не захочет тебе навредить… Никто не захочет до тебя дотронуться… даже Нук. А по поводу матери…

– Мне ее просто жалко, – еле слышно дохнул Святозар.

– Я, тебя, сын, понимаю…понимаю… – и то правитель молвил и вовсе ласково, верно страшась недопонимания сына, а посему всеми силами стараясь обратить его на свою сторону. – Душа у тебя такая добрая и светлая, понятно, почему тебе ее жалко. Но я тебе вот, что скажу. Когда доброжил сказал мне, что ты подозревал в Нуке злого ведуна. Я сразу все понял. Понял, я, мальчик мой, что именно мать повинна во всех наших бедах. Именно она поменяла тебя и Эриха местами, именно она повинна, что тебе украли и возможно именно она повинна, что Эрих напал на тебя…. Потому, как только, ты первый раз пришел в себя, и у меня появилась хоть какая-то надежда, что ты будешь жить. Я пришел к ней и потребовал объяснений. Но она молчала, мотала головой и просила меня оставить ее в покое…. Я, так и сделал, сын … Я оставил ее в покое…. Но запретил ей подходить к моим сыновьям, до тех пор, пока она мне все не объяснит. Ведь, в конце концов, это по ее настойчивой просьбе я разрешил приехать с нами из страны Игников Нуку. По ее настойчивой просьбе дал своему сыну имя ее отца. По ее настойчивой просьбе разрешил Нуку быть слугой своего сына. Я был слишком добр к ней, слишком снисходителен и во, что это вылилось…. Тебя у меня отняли на долгие годы. А тебя, моего мальчика, моего сына и первенца лишили отца, братьев, сестры… лишили тебя семьи… А когда я наконец-то тебя разыскал… Когда я, наконец– то убедился, и за столько лет впервые обрадовался… что род Богомудра, его магия жива и будет жить в тебе. На тебя нападают, тебя убивают, и кто?.. Кто?.. Мой второй сын, сын который мне не менее дорог, которого я все эти годы растил, и сам не понимаю, где его не досмотрел. А, что если бы Святозар, за тебя не заступились ведунья Баба Яга, да сам ДажьБог. Я ведь видел… видел, – и каждая жилка на лице правителя напряглась. – Видел…стоя около тебя на коленях видел… что ты умер… и шептал я заговор так, от собственного бессилия, что– либо поправить. А, Дола молчит… молчит… не хочет говорить, и что мне остается думать, а вот, что…. Наверно, жена моя захотела извести мой род и каким-то странным ужасным образом…ужасным… – Ярил замолчал, тяжело переведя дух, и взяв чашу полную медовухи, залпом ее выпил.

– Отец, – вступил в разговор Святозар. – Послушай, меня. Я думаю, ты не прав…. Не прав, что обвиняешь мать, будто она повинна во всех наших бедах. Разве она владеет магическими знаниями, разве знает заговоры и присухи. Ну, сам посуди, если она собралась извести наш род, какая ей разница, я буду обладать магическими способностями или Эрих. Она ведь наша мать, что я, что Эрих, выросшие с ней, мы бы были ей послушны и любили ее. Не проще ли ей было оставить меня во дворце и растить меня в ненависти к тебе. Однако нет… меня кто обладает магией, украли, а оставили Эриха, который, что может тебе противопоставить…. И потом, если бы мать хотела извести наш род вряд ли бы она родила тебе Тура и Малушу. Нет, отец, ты не прав…. Я вначале точно также как ты думал, но после… после, отец, когда я увидел, как Нук травит на меня Эриха, понял, не мать мне враг, а он – Нук… И мне кажется, отец, что и мать и Эрих они жертвы…. и верно жертвы этого самого подлого Нука.

– Тогда, почему, она ничего не объяснит мне, – вдруг и вовсе выкрикнул правитель, да пронзительно блеснул зелеными очами так, словно Святозар был повинен в молчании матери.

– Вот – это то и странно, отец, почему она тебе не объяснит, но может…, – и наследник посмотрел в расстроенное и встревоженное лицо правителя. – Может она не смеет рассказать тебе. Но возможно… скажет мне. Если бы, отец, ты позволил, нам увидится, поговорить.

– Нет, до поездки на Синь-камень не позволю. Я за тебя боюсь, пойми это наконец-то мальчик мой! – горестно выдохнул из себя правитель.

И Святозар почувствовал такую боль в тех словах, что не выдержав, протянул руку да ласково похлопал Ярила по плечу.

– Отец, я ведь ведун, ну, что она мне сделает. Нука здесь нет, а значит, опасности тоже нет. Ты, позволь ей отец прийти на пир. Она сядет по левую руку от тебя. – Святозар увидел, как торопливо правитель закачал головой, и более настойчиво дополнил, – ну, право молвить, отец… Что ты… ты же будешь рядом со мной, да и что она, хрупкая женщина, может сделать мне мужчине… Ну ты, сам подумай…. А мы с тобой, отец, посмотрим, понаблюдаем за ней. Гляди может она мне и довериться.

– Я подумаю, над твоими словами, мальчик мой… подумаю, – немного погодя вымолвил Ярил и тяжело вздохнул.

– Слушай, наследник, – внезапно обратился к нему, подошедший сзади Храбр и положил на его плечи свои тяжелые руки, слегка придавав к сиденью. – Может тебе хватит правителю праздники портить. Ты погляди на него, погляди, он ведь весь осунулся, почернел весь, как только ты свой разговор завел. Будет тебе его тревожить, коли не можешь чего доброго сказать, так сиди и молчи, да вон гусляра Соловья слушай.

Святозар от неожиданности открыл рот, а отец, услышав речь друга, улыбнулся и ответил:

– Храбр, да не тревожься, мы с наследником хорошо поговорили и он меня не обижал. Однако ты прав, нынче праздник и стоит тяжелые разговоры оставить на потом, стоит выпить медовухи нам с тобой, мой друг, и побеседовать о чем-то более приятном.

– Вот то-то же! – изрек довольный собой наставник, грозно глянул на Святозара, и, сняв руки с его плеч, направился к своему месту.

– Эх! – наконец-то смог выдохнуть из себя наследник, развернул голову и уставился голубыми очами на наставника. – Да, я что ж, я тоже с отцом поговорить, хочу. Не век же тебе Храбр с ним балякать, да медовуху пить.

Храбр так и не дойдя до своего места, вдруг развернулся и сердито проронил:

– Я, тебе наследник предлагаю послушать лучше гусляра, и чтобы мой правитель не грустил разговоры с ним поведу я. А коли ты не будешь слушать старших, то я как твой наставник, пошлю тебя опочивальню, запру дверь и будешь ты сидеть там один до завтра.

– Знаешь, Храбр, – вдруг усмехнулся Святозар, и, расправив спину, пошевелил плечами, да медленно застегнул застежку на кафтане. – Я бы может тебя и испугался, но вот видишь, между мной и тобой сидит, мой отец, а он никогда не допустит, чтобы ты запер меня на целые сутки одного в моей опочивальне. Оно как только за тобой закроется дверь, я открою окно, создам заговор и когда от моего окна прямо во двор, ляжет прекрасная резная лестница, я выскочу на нее и убегу к сыновьям Дубыни на гулянье. Ведь я точно знаю, где они сейчас гуляют.

Наставник уже севший на свое сиденье подозрительно посмотрел на наследника, и как-то не очень уверенно, молвил:

– И ты, думаешь, тебе удастся, создать лестницу?

– А, вот давай попробуем, – улыбаясь, предложил наследник и порывисто кивнул.

– Нет! – весьма громко сказал отец. – Пробовать ты, Святозар не будешь, вот лучше выпей медовухи и послушай Соловья, так мне будет спокойней.

Глава двадцать седьмая

Во второй день масляницы Святозар в сопровождении Борща вошел в гридницу. С самого утра наследник чувствовал, какую– то непонятную слабость так, что по первому даже не хотел идти на пир. Однако подумав, что этим он расстроит отца, пересилил себя. «Верно – это от хмеля», – сам себе сказал Святозар, но затем понял, что медовуха тут не причем, потому что голова не болела, а как-то странно давила грудь и стонало внутри сердце, словно испытывая какое-то волнение. Опустившись на свое место, наследник заговорил с дружинником Ратибором, что сидел во время пира на месте Тура, правителя же пока в зале не было. Через некоторое время двери открылись, и, в гридницу вошел отец, Святозар поднялся и приметил, что следом за ним идет мать. Наследник прямо-таки весь засиял да тока внезапно перед глазами его поплыл едва уловимый легкий дым и на месте матери он вдруг увидел желтоватую сгорбленную старуху с длинными седыми волосами. Святозар покачнулся и оперся правой рукой о стол, он тяжело потряс головой, прогоняя видение, и отер левой рукой глаза. А когда убрал руку, то на месте старухи сызнова узрел красавицу мать. Вот она идет, будто плывет, в нарядном бело-золотом сарафане высоко держит свою прекрасную голову. Правитель поравнялся с наследником и едва повел в его сторону глазами, да прошел к своему месту. Следом за отцом подошла мать нерешительно остановилась, робко подняла свои голубые глаза и посмотрела на сына. Святозар шагнул навстречу матери, и та нежно обняла его. И тогда почувствовал наследник, как быстрее забилось сердце матери, как тяжело она вздохнула, словно всхлипнув, как затрепыхалась душа ее в любовном порыве. Святозар отошел от матери первый, посмотрел ей в лицо и увидел, как из глаз ее потекли слезы.