Семейные ценности Стиксов

– И когда это?

– В начале августа.

– Может, вам просто на это время уехать куда-нибудь?

Семейство сначала притихло, а потом наперебой загалдело:

– А дом-то как?

– Ничего с домом не случится.

– А коли врата ада откроются?

– Запрем дверь в подвал, никто не выйдет оттуда.

– А детей куда?

– Отправим к дяде Люсе. Им полезна смена обстановки. Помнится, у нас котел на пятом круге пустует, вот и поиграют там.

– А сами-то куда поедем?

– Мы с Сетом в это время едем на фестиваль Вакен.

– Моя группа там выступает.

– Вот и мы все поедем, поглядим, чем смертные живут.

– Вас там за своих примут.

– Тем более сам черт велел ехать!

Уже после собрания Сет, обнимая Лею, спросил:

– А кто такой этот Великий Инквизитор?

Тогда Лея рассказала ему историю.

Глава 6

Молодой аристократ дон Родриго Рикардо Хуан Фернандес де Веласко граф Салазар вел жизнь расточительную, нрав имел вспыльчивый, а голову горячую. Вызывал на дуэли всех, кто ему под перчатку попадался. Надоело такое поведение неразумного дона, и отправили его в места далекие и темные – деревушку Сугаррамурди.

В местах тех ничего интересного, кроме охоты на ведьм, не происходило. Возглавлял охоту жестокий и принципиальный инквизитор. Болтающийся без дела дон действовал инквизитору на нервы. Пытался инквизитор всячески привлечь его к избавлению мира от колдовской мерзости, но Родриго оказался в этом деле совершенно бестолковым: то белены объесться, то в пещерах контрабандистов заплутает.

Сам же дон старался вести прежнюю жизнь. Пробовал вызывать кого-нибудь на дуэли, но местные иного оружия, кроме вил и факелов, не признавали. За дамами пытался волочиться, так те на сеновал тоже с вилами приходили. В карты можно было играть только с контрабандистами, а те в пещерах прятались.

Искал однажды Родриго напарника для карт, так и заблудился в пещерах. Вышел к подземному озеру и увидал ее.

Дева красоты неописуемой стояла по пояс в озере, перси белоснежные в хрустальных водах омывая. Сквозь потолок пещеры пробивался солнечный свет, лучи в черных кудрях запутывал. Настолько обалдел от увиденного Родриго, что умыкнул девичью сорочку белую, что на камнях лежала. Извращенец.

Не стало с того дня житья дону. Куда не глянет, везде дева ему мерещится. Ночами в забытьи трется чреслами о сорочку и сны блудливые видит. Алые губы плоти его касаются, очи черные в свете свечей пылают, черные волосы мир людской от взора застилают.

Заподозрил инквизитор неладное. Подопечный его не ест, не пьет, щеки румянцем постыдным горят, на девок больше не смотрит, хотя до этого ни одной пропустить не мог. Тогда смекнул инквизитор, что суккуб всему виной.

Молился инквизитор, чтобы послал ему Всевышний сил для борьбы, потому что одно дело ведьм ловить, и совсем другое дьяволицу в ад отправить. Стал следить за Родриго и однажды ночью увидел, как в окно к дону проникла черная тень.

Ворвался инквизитор в спальню, а там девица красоты дьявольской непотребство с Родриго вытворяет, а дон, как дурачок блаженный, улыбается, в греховном соитии с жизнью расставаясь.

Накинул инквизитор на суккуба мешок, святой водой пропитанный, слова молитвы зашептал. Стала дьяволица извиваться, да сил не хватило сбежать.

Очнулся на утро Родриго здоровый, но несчастный. Не пришла во сне к нему его возлюбленная. Пришибленный ходил он по деревеньке весь день, пока не прознал, что в темнице сидит девушка красоты редкой.

Почуял он неладное, пробрался в темницу. Так и есть – возлюбленная его за решеткой томится. Дождался ночи, стражников вырубил и выпустил красавицу на свободу.

– За то, что спас, оставлю тебя живым, не буду больше тебе являться, – сказала дева.

Не согласен был Родриго на такой исход, заявил, что лучше смерть в ее объятьях, чем жизнь, но без нее.

– Не вынесет смертный любви суккуба, лишь порождение тьмы может мне достойным стать. Но дорог ты мне, и если готов бессмертной душой своей поплатиться, знаю я способ.

Родриго согласился, и отвела его прекрасная Саломе в лес. Предстали они оба в лунном свете на поляне пред идолом языческим, и спросила демоница позволения подарить возлюбленному поцелуй вечности. Глас над поляной раздался:

– Даю вам темное благословение на сей нечестивый союз, но с одним условием. После каждого соития будут рождаться у вас порождения тьмы для увеличения моего легиона.

Родриго уверил, что сможет прокормить всех детей.

– Да они сами себя прокормят, – заверил глас и провел темное венчание.

С тех пор живут Родриго и Саломе счастливо, потомство множат. Инквизитор же, как прознал обо всем, поклялся отомстить Родриго и извести дона и род его проклятый. Каждый год пытается с переменным успехом, то он Родриго наколбасит, то дон ему по щам надает. Так и живут. Чем кончится все это, ни небеса, ни преисподняя не знают.

Глава 7

Семья наложила на дона Родриго новые обязательства, тем более что плодиться и размножаться они начали в первую же ночь. Некоторые исчадия после рождения отправлялись прямиком в ад, другие оставались с родителями до достижения самостоятельности. Сначала Родриго пугала вся эта потусторонняя дребедень, выбегающая между ног жены, но он быстро привык.

Спасения от преследований инквизитора Родриго и Саломе решили искать у ее родителей. Вот тогда и оказалось, что тесть с тещей не очень-то рады такому зятьку. Даже тот факт, что союз скрепил сам Властитель Преисподней, не особо тешил их. Они по-другому видели счастье дочери. В результате Родриго закапывали, топили, четвертовали, травили, оставляли одного сидеть с детьми.

Дон же выпутывался из всех устроенных родственничками подлянок, а во время очередного нападения приспешников инквизитора спас всю семью. После бравой победы он погонял тестя с тещей пару сотен раз по всем кругам ада, грозя изрубить шпагой, тем самым показал, кто теперь в семье главный. Черти в аду даже ставки делали, кто кого, и хрумкали поджаренными пальчиками грешников, наблюдая за представлением.

После этого никто не смел сомневаться в авторитете дона Родриго. Смертным он был раздолбаем, но как обращенный многодетный вампир – проявил себя ответственным, харизматичным монстром.

Вот и сейчас, когда безопасность семьи была под угрозой, он не висел сложа крылья. Отсиживаться в преисподней Родриго не собирался, поэтому план с фестивалем ободрил. Лея и Сет занимались планированием поездки. До фестиваля оставалось еще восемь месяцев, но для большой семьи требовалось много чего. Саломе немало времени проводила в аду, договариваясь о возможности оставить там детей на несколько дней. Она постоянно подписывала какие-то договора, дополнения к ним, дополнения к дополнениям и пояснения к дополнениям дополнений. Что поделать – черти любят бюрократию.

Родриго и Малкольм каждую ночь вооружались лопатами и рыли ров вокруг особняка, выкапывали мертвых, выдавали каждому косу и ставили вдоль дороги. Такой декор никого из соседей не удивлял, ведь был канун Хэллоуина. Все же каждое утро Саломе и Хейд укладывали покойников обратно в могилы, заклинанием закапывали ров и расставляли по лужайке декор из тыкв и бутафорских частей тела.

Пока соседи готовились к Хэллоуину, Стиксы готовились к Самайну. Женщины собирались на променад на гору Броккен, готовили наряды и приводили в порядок метлы. Хейд все надеялась раздобыть свежего девственника, чтобы не лететь с пустыми руками. Она принюхивалась к Сету, пока Лея не заявила, что если бы Сет до сих пор был девственником, она бы давно его либо съела, либо совратила. Тогда бабка начала принюхиваться к туристам, коих перед праздником всегда прибавлялось в городке.

Ближе к Самайну дед Лугоши засуетился, начал укреплять гроб и обвешивать себя талисманами. Сет решил, что старый вампир почему-то боится профессионального праздника. Однако Лея объяснила, что каждый Самайн воскресает из мертвых его теща, мать Хейд, и гоняет зятька всю праздничную ночь.

Сету же она посоветовала накраситься пострашнее обычного и обмазаться жабьей слизью, чтобы отбить человеческий запах, иначе прабабка сожрет его и глазом не моргнет. Для верности перед отлетом на Броккен Лея несколько раз предалась с Сетом безудержному разврату, чтобы от ее мужика за версту разило пороком, и у прабабки не возникло подозрений на его счет. Сама же нарядилась в костюм вавилонской блудницы и умотала с матерью и бабкой на шабаш.