Семейные ценности Стиксов

– Это я, дедушка, – сказала Лея и обняла старика.

– Ну, ты, бать, даешь! – воскликнул Родриго. – Рискнул-таки приехать сюда.

– А что мне оставалось делать, если я приехал в гости, а дома никого?

– Как вы вообще узнали, что мы здесь? – спросила Саломе.

– Нашел записку, – ответил Инквизитор и протянул клочок пергамента.

– «Папа, я уехал на Вакен», – прочла Саломе. – Родриго, задери тебя черти! Как это понимать?

Родриго встал в позу, усиленно делая вид, что он тут ни при чем.

– Не любите вы меня, знаю, – продолжать ныть Инквизитор.

– За что ж тя любить? – возмутилась Хейд. – Ты нашу дитятко спалить на костре пытался? Ты муженька моего опосля похмелья из гроба на солнце таскал? Ты мой колдовской котел продырявил? А кто Лею с самого детства так боженькой напугал, что она теперь каждого встречного миссионера кирпичом по морде бьет?

– А вы меня ни на свадьбы, ни на похороны, ни на новый год не приглашаете. А сами весело празднуете, я знаю.

– А как тебя, супостат, приглашать, – сказал Лугоши, – ежели ты гостей сразу крестить начинаешь? Они после этого гнойными ранами покрываются и на солнце выходить боятся.

– Не любите, – горестно повторил Инквизитор, – даже сын встречаться со мной больше не хочет. Одна встреча в год, старика порадовать, и с той сбежал.

– Любим мы тебя, дедушка, любим, – воскликнула Лея, обнимая его. – Любите же? – зашипела она на остальных, полыхая адским огнем в глазницах.

Скрипя зубами и костями, Стиксы вынуждены были согласиться.

– А в гости к себе пустите? – с надеждой спросил Инквизитор.

– А ты бесов изгонять не будешь?

– Потому как не бесы это, а внуки твои!

– Осиновым колом не будешь портить раритетную мебель?

– А наливать святую воду вместо мухоморовой настойки?

– А плевать через левое плечо?

– А кричать «изыди»?

На каждый вопрос Инквизитор энергично качал головой, и Стиксы решили дать ему шанс.

***

Старый особняк осыпался трухой и обрастал паутиной, впитывал в себя вечерние сказки и шумные семейные посиделки. Через дымоход он избавлялся от излишков полтергейста и отправлял его путешествовать по городу. Он на перечет знал всех порождений ненасытной страсти дона Родриго и мадам Саломе, помнил имена всех родственников до 13 колена и тех, кого называют седьмой водой на киселе. Он мог рассказать больше историй, чем сами обитатели, и бережно относился к каждому скелету в шкафу.

Единственное, чего он хотел взамен, это тишины и покоя, но не получал этого даже ночью, потому что когда засыпали дневные порождения, просыпались ночные.

Но вот внезапно особняк опустел. Никто не топал по нему тысячью ног и копыт, никто не разжигал старый очаг, не орал экзорцизмов вместо «доброе утро», не прелюбодействовал в самых неожиданных местах и не искал выпавшие из глазниц белки.

Особняк наконец получил то, о чем мечтал, но не почувствовал при этом счастья. Он урчал опустевшей утробой и содрогался от старческого одиночества. Только ветер стучал в закрытые ставни, но редко, потому что ему становилось скучно рядом с развалюхой, в которую превратился особняк без обитателей. Даже врата ада перестали открываться без жильцов.

Как же особняк обрадовался, когда спустя несколько дней к его крыльцу подкатили два фургона, и из них высыпали люди и нелюди. Они ворвались в особняк, захлопали ставнями, оживили огненной магией очаг, наполнили воздух запахом табака, духов, мухоморовой настойки, свежей выпечки и гомоном голосов.

Их оказалось больше, чем уезжало. Дон Родриго шел рука об руку с крепеньким старичком, а тот имел вид счастливый и от того глуповатый. Почему-то Сетов стало пять, и только позже особняк понял, что это разные парни. Малкольм прижимал к себе худую, как скелет, девицу с мозгом наружу и вместо поцелуев облизывал ее черепушку. Именно они первыми продолжили традицию прелюбодействовать в неподходящих для этого местах, и особняку было очень щекотно.

Даже Николай Васильевич привел с собой друга, и этот маньячного вида типец сначала считал воронов на чердаке, а потом поинтересовался, не собирается ли этот дом пасть.

Словно в ответ на его слова подвальное нутро особняка задрожало и заголосило сотнями глоток.

– Что это? – в ужасе спросил Инквизитор.

– Это дети с каникул вернулись, – ответил Родриго. – У тебя много внуков, папа, очень много. Держись.

– Все готовы? – спросила Саломе, поворачивая ключ в дверце подвала, и под общий вздох открыла ее.

Особняк тут же наполнился легионом маленьких бесенят. Они разлетались и разбегались под ногами родственников, наперебой галдели, делясь новостями, и искали, чего бы пожрать.

– Дедушка, дедушка! – кричали они и бросались к ошалевшему и обомлевшему Инквизитору.

– Как они вас любят! – умилялась Саломе. – Вот с этим аккуратнее, он может руку по локоть откусить.

Последними из врат ада вышли четыре прекрасные до ужаса ведьмочки.

– Тьма, Боль, Порча, Горгона! Ни фига вы подросли, бесстыдницы! – воскликнул Родриго и скосил глаза на друзей Сета: – Короче, вы попали, парни!

А парни были и не против.

– Все же я не понял, что за терки у твоего отца с Инквизитором, – сказал Сет.

– Когда папа женился на маме, дедушка был очень против, он же охотился на ведьм, а тут такая подстава от собственного сына, – объяснила Лея. – А папа еще и сам стал нечистью. Первое время дедушка постоянно пытался напоить его святой водой или крестом по темечку дурь выбить. Они постоянно вызывали друг друга на дуэль, постепенно это стало традицией. Сначала они дрались на шпагах, потом шли в какой-нибудь паб или в сауну. Дед так и не смирился с выбором папы, знать не хотел его вторую семью. Надеюсь, теперь все изменится.

– Если дед смертный, как ему удалось прожить так долго?

– А это я подсобил!

Посередине гостиной материализовался тип с острой бородкой, в длинном цилиндре и тростью с набалдашником-черепом. Из-под черного сюртука выглядывала футболка с физиономией Оззи Озборна, а из дырявых джинсов торчали мохнатые коленки.

– Саломе, ставь еще один прибор, – крикнула Хейд при виде гостя, – дядя Люся пришел.

Инквизитор вопреки обещанию попытался перекреститься, но дядя Люся цыкнул на него и в шутку изобразил, что бьет тростью по пальцам.

– Это я для развлечения сделал его бессмертным, – заявил нежданный гость, что хуже черта. – Страсть как хотелось посмотреть на их разборки с доном. Телевидения же тогда еще не изобрели.

– Но он ведь таким останется? – с надеждой спросила Лея.

– Красавица моя, всему есть свой срок. В итоге и твои дедушки и бабушка перейдут в нечто новое. Но это произойдет не скоро – им еще внуков растить.