Новый год близко

Мороз Адольфыч обернулся и, прикуривая, коротко спросил:

— С колбасой?

Та испуганно закивала.

Он кивнул в ответ:

— Це гуд.

— А… а с теми? Другими? Кто с курочкой готовит?.. Что будет?

Адольфыч снова взглянул на женщину, глубоко затянулся и перевел взгляд на небо:

— Чччерт, чего ж так заметает. Как обратно лететь…

Снова открылись двери, и на улицу вышла огромная курица. На ней были аккуратный передничек, большие красные бусы и очки. На голове большая норковая шапка, на лапах серебристые угги. Она похлопала себя крыльями по передничку, достала сигареты, зажигалку и закурила.

— Что, Снежана Петровна, много сегодня работки-то?

— Ой, товарищ Хрыщ, и не говорите. Еще и Витя с Валерой сказали, что у них конец смены и скоро полночь… Короче, они уже по ноль пять на брата приняли.

— Тьфу, блин. Ну олени ж, что с них взять.

— Спасибо вам, конечно, огромное, товарищ Хрыщ. Так помогаете, так помогаете! И сохранением нашей популяции, и поставками колбасных изделий на склады.

— А, перестаньте, Снежана Петровна. Ну свои ж люди, о чем вы говорите.

Они замолчали. Покурили. Снежана Петровна кивнула на дрожащую заплаканную женщину, которая все еще переминалась с ноги на ногу неподалеку:

— А колбасница чего не убежала?

— А хрен ее знает. В шоке, наверное.

— Идите, и-ди-те! Чего стоите? Отпустила ж я вас!

— А другие? Которые отвечали «с курочкой». Там подружка моя, Танька! — пуще прежнего зарыдала женщина. — Что вы с ней сделали?

Снежана Петровна и Мороз Адольфыч переглянулись. Снежана откашлялась.

— Да печень я ей выклевала. Как и всем, кто «с курочкой». Мне для клюва полезно. А остальное на колбасу. Будете потом их в оливье добавлять, подружек своих. Как обычно.

Она взглянула на Мороза, оба засмеялись, забычковали сигареты и пошли обратно в дом.

@kate_words

Снежинка

Жизнь детского сада в советские времена крутилась вокруг красных дат партии. В топку формальности! Давайте смотреть правде в глаза. Нам кидали комочки в манную кашу, чтобы конфеты казались вкуснее! А мы вкалывали за эти конфеты на бесконечных утренниках!

Система работала, как часы, потому что шоу должно продолжаться. Но правда заключалась в том, что для беспартийной малышни было абсолютно фиолетово, какую дату отмечать.

На период подготовки к новогоднему карнавалу дети поделились на два лагеря. Одни крахмалили марлевые юбки до хруста, вторые пришивали картонные уши к белым шапкам.

Сторож Егорыч на правах единственного мужика в детском саду вывесил в своей каптерке шубу Деда Мороза, чтобы та к утреннику успела продышаться от нафталинового похмелья. В столовую завезли мандарины. Все шло своим чередом.

В назначенный день зрителей ждал стандартный перформанс. Под чарующие звуки баяна по залу семенили «снежинки» в чешках. Елка опасливо ждала традиционного «Гори!». Батареи шпарили, «зайчики» угорали под ушастыми шапками, но старательно выкидывали коленца.

В общем, артисты коротали время в ожидании бартера, ради которого всё и затевалось. Каждый был готов залепить Егорычу снежным стишком не в бровь, а в глаз, чтобы получить сладкий гонорар в шуршащем пакете.

И вот момент настал. Торжество достигло апогея. К елке вытащили стул, Егорыча и большой мешок новогодних гостинцев. Перед глазами Деда Мороза замелькали «снежинки» и «зайчики». Ребятня чеканила ямбом с хореями по чугунной голове сторожа, но тот стойко терпел, выдыхая пары вчерашнего аванса.

Наконец, подошла очередь Инночки, маленькой дочки повара ЕвгеньМихалны, заслуженного работника ножа и топора детского учреждения. Девчонка явно засиделась на задворках чужой радости, поэтому живо выпорхнула к елке, поправила корону из блестящей мишуры и громко выдала то, чего сама от себя не ждала:

«Ждали, ждали мы не зря, —

Вот он, праздник Октября!

Мы флажки свои возьмем

И на улицу пойдем…»

«Октября?!» – вздрогнул Егорыч и метнул мутный взгляд в окно, утыканное ватой: «Это ж сколько мы с мужиками сидели?!»

Но на улице по-прежнему пинал воздух декабрь…

«Ну, ошибся ребенок, с кем не бывает! — разошлась воспитатель в снисходительной улыбке и подсказала Инночке в оттопыренное ушко: – А теперь про Новый год!». Девочка кивнула, ущипнула юбку с обеих сторон и начала с выражением:

«Ждали, ждали мы не зря, —

Вот он, праздник Октября!

Мы флажки свои возьмем

И на улицу пойдем…»

Инночка растерянно заморгала и посмотрела на Деда Мороза. Он потел, утирался рукавом и молча рассуждал о том, что вообще-то он свою норму знает, но шайка двух оленей-негодяев вечно сбивает его с панталыку. Тем временем девочка снова пробовала начать:

«Ждали, ждали мы не зря, —

Вот он, праздник Октября!»

На третьей строчке она «споткнулась», почесала макушку под короной и задумалась. Кто-то выкрикнул из зала: «Мы флажки свои возьмем и на улицу пойдем…»

Тут уже публика почувствовала прилив энергии. От грохота аплодисментов и хохота Дед Мороз поморщился в приступе головной боли и достал Инночке подарок: «Привет от Ильича!» Детка, окрыленная успехом, решила не сдавать позиций так сразу и вышла на бис с тем, что было обречено на успех:

«Хорошо, тому живется,

Кого мамка родила,