Живые есть?

– Читай дело и говори, что об этом думаешь.

– Я? – спросила мышка.

– Мне бумага не нужна, чтобы понять, кто помер и кого нужно искать.

Моя гордыня начинала переливаться через край. А девушка открыла папку и тихо, но вслух стала читать.

Кузьмина, квартира, шорохи, стуки, серые грустные глаза. Дыхание на шее. Прикосновение к талии.

– Вы уснули? – вернул меня голос к реальности.

– Чего?

– Вы, как будто уснули, – повторила мышка.

– Так, давай сразу обговорим мелочи, тебе сколько лет?

– Двадцать восемь.

– А мне тридцатник, так, какая я тебе "вы"? И если я застыла, это не значит, что сплю, я работаю.

– Угу.

– Что ты поняла из дела?

– Что в квартире обитает сущность. Раз даже соседи жалуются.

– Бабка это. Наверное, что-то забыла и теперь постоянно возвращается. Зайти, найти и выйти.

Хотела ты, Алиска, бабку, вот тебе, пожалуйста. Возись!

Мышка смотрела на меня, как щенок на косточку, только ещё и с восхищением.

– Запоминай, по негласному протоколу, в первую очередь, мы обязаны проверить на наличие живых.

– Это, как?

– Куда бы ты не вошла через порог миров, всегда спрашивай " живые есть".

– А если есть? – испугалась мышка.

– Значит, в первую очередь вытаскиваем живых.

– Это люди?

О, почему Я не задавала таких вопросов?

– Чаше всего это либо свои, либо те, кто случайно находится там в это же время. Ну, соседи зашли, или бездомные.

Мог ли мой сероглазик быть бездомным? На вид он вроде одет опрятно.

– Алиса, а что дальше?

– Дальше? Поедем искать нашу бабку.

Я зашла к себе в кабинет и среди кучи тряпья нашла нормальную футболку. Рыжик Антошка проводил нас взглядом из окна своего кабинета и продолжил курить.

Автобусы в ту часть города, куда нам надо, не ходили, пришлось взять такси. Водитель попался молчаливый, и быстро довёз до места назначения. Пятиэтажный дом, третий подъезд, второй этаж. И, очередная глухомань! Поднялись по ступеням. Я достала ключ, данный Антошкой, и открыла дверь.

– Есть живые? – заорала мышка.

– Ты больная, что ли? – я подтолкнула её внутрь и захлопнула дверь.

Квартира нас встретила запахом плесени и тёплой сырости, словно соседи затопили кипятком.

– Я по протоколу.

– А по логике не пробовала? Мы не в гос. учреждении работаем, нам лишняя огласка не нужна. Ладно, давай руку, буду учить на деле.

Мышка протянула свою холодную лапку, и я отметила, что прямо сейчас до чёртиков хочу в дом Лаврова. Хочу в этот пыльный музей с его странными обитателями, к евреям и деткам. Но больше всего, хочу вновь почувствовать тёплое дыхание на шее.

– А теперь, закрой глаза.

– Угу.

– Видишь, клубится туман у ног?

– Нет, я ничего не вижу, глаза же закрыты, – виновато произнесла Хвостикова.

– Храни, нас духи! – я выдохнула, и шагнула в туман, силой таща за собой бывшую монашку.

Тихая до этого квартира наполнилась треском и шорохами. Обои мокрыми кусками скатывались со стен, под ногами хлюпала зелёная жижа. С потолка свисали лохмотья, похожие на водоросли. Вот ведь бабка запустила себя!

– Что скажешь? – повернулась я к мышке.

На её месте стояла красивая девушка без глаз. Такое впечатление, что они отсутствовали с рождения. Просто два гладких бугорочка под бровями. Душа красива, но слепа.

– Поэтому в монастырь пошла? Не видела ничего хорошего от людей?

– Не только. А у вас… тебя, волосы изменились.

– Знаю.

Я два часа вчера красила волосы, чтобы не дай бог, кто-либо в конторе заметил, что они поседели. И вообще, это странно. Все, кто переходит порог миров, меняет облик тела на душу, а у меня лишь волосы седеют, да глаза зеленеют. Что не так с моей душонкой, даже шеф не знает. А может, знает, но молчит.

– Это мир мёртвых?

– Да. А теперь, быстро собралась и сказала мне, что не так с бабкой.