Стань моей тенью

Сэр Роберт все-таки надулся, но только самую малость. От более серьезных проявлений обиды его, похоже, удержал ехидный взгляд младшего братца.

Я продолжала озирать обстановку, когда из-за спины Джона выглянула молодая женщина. Мгновенно позабыв обо всем, я принялась изучать новое лицо. Это создание было мне тем интереснее, что являлось первой настоящей средневековой женщиной, которую я увидела. До сих пор меня и Марго окружали только мужчины, даже служанок нам не полагалось в нашем тайном и, как предполагалось, небезопасном вояже.

По правде говоря, этот женский экземпляр не показался мне особенно интересным. Он был мал ростом, невзрачен и вид имел забитый. Присмотревшись, я с удивлением обнаружила, что женщина выглядела бы довольно привлекательно, если бы не устойчивое выражение испуга на ее лице. Страх пустил на ее мордашке столь глубокие корни, что почти совершенно исказил ее, придав плаксивое и жалкое выражение.

– Наконец-то, – недовольно заметил Джонни, – Где ты пропадала, женщина? Я послал за тобой целую вечность назад.

– Простите, добрый господин! – женщина так испугалась, что ее личико под серым чепцом сделалось совершенно белым, – Питер только что передал мне ваш приказ, и я сразу же…

– Ладно, – Джонни махнул рукой, отчаявшись привести кого-либо к порядку, – Вот твоя госпожа, ее зовут леди Анна. И если я узнаю, что ты плохо служишь ей…

– Ну, хватит, – вмешалась я, опасаясь, как бы моя новая служанка тут же не лишилась рассудка от ужаса.

Однако мои слова произвели на бедняжку совершенно неожиданное действие. Она едва не хлопнулась в обморок, но не от угроз Джона, а от моей внезапной реплики.

По-моему, она всерьез собралась упасть передо мной на колени и вымаливать мое прощение. Пришлось развить свою мысль.

– Я сильно устала с дороги, и надеюсь, что ты, моя милая… как тебя зовут?

– Мэгги, добрая госпожа, – пролепетала она, потихоньку свыкаясь с мыслью, что немедленная смерть от моей руки ей не угрожает.

– Я надеюсь, что ты, Мэгги, проводишь меня туда, где я смогу расположиться на ночлег.

– Да, добрая госпожа.

– «Да, леди Анна», – машинально поправила ее я, – Меня зовут Анной, милая.

Удаляясь за служанкой к месту ночлега, я заметила, что Марго тоже успела обзавестись служанкой – пухленькой румяной девицей, куда бойчее, чем Мэгги. У меня создалось впечатление, что Марго просто остановила понравившуюся девушку и сама назначила ее себе в услужение. Никто не был так озабочен ее комфортом, как моим. Странное дело, мне вообще показалось, что меня здесь принимают, как более важную гостью. Я-то, отправляясь в Средневековье, считала, что останусь в тени, и вот очутилась в самом центре общего внимания. «Авось, пригодится», – философски резюмировала я, встречая пристальный взгляд Робби. Взгляд, в котором было еще что-то, кроме законного любопытства. Еще что-то, чего я не могла понять.

* * *

Мы встретились с Марго лишь за ужином. За это время я успела вытребовать себе ванну, чем укрепила общее подозрение в повышенной тонкости собственного воспитания. Вместо ванны слуги приволокли в мои покои изрядных размеров бадью, и забиралась я в нее очень осторожно. Однако внутри нашлось деревянное сиденье, на котором я и разместилась, облегченно вздыхая. Горячая вода смывала с меня дорожную пыль, волнения и тревоги, руки Мэгги умело промывали мои волосы, а я почти задремала от полного безмыслия в голове.

Возвратиться в реальный мир было непросто, но я сделала над собой усилие, и поучаствовала в выборе наряда к ужину. Сочетание голубой нижней туники с вишневой верхней показалось мне достаточно элегантным по здешним меркам. По правде говоря, мне было безразлично, насколько я хороша. Чисто вымытая, с аккуратной прической, наряженная в платье из дорогого сукна – и довольно для соблюдения приличий.

Ничто, как мне казалось, не заслуживало моего большого интереса. А уж тем более – наряды. «Для кого нам наряжаться?» – пожав плечами, мысленно констатировала я. В данную минуту куда больше меня волновал горячий ужин. Вот есть я хотела, и никакие катаклизмы не могли повлиять на мой аппетит.

Но когда Мэгги принялась шнуровать нижнее платье, я тихо взвыла.

– Полегче, дорогая, я еще не ужинала! – служанка только поклонилась мне в ответ до самой земли, но и не думала ослаблять тесемки.

А я-то радовалась, что корсеты пока не вошли в моду! Невинная шнуровка оказалась не менее строгим ограничителем талии. Кроме того, длинные рукава, мечта Пьеро из детской сказки, здорово мешали при ходьбе. Одним словом, изящный костюм требовал куда больших жертв, чем я полагала вначале, хотя и выглядел абсолютно просто.

Марго, видно, мыслила сходно: ее одежда была такой же простой. Надеюсь, она страдала не меньше моего от свирепой шнуровки на спине и боках. При виде меня она едва заметно ухмыльнулась. По-моему, она собиралась получить личное удовольствие от выдачи замуж моей персоны. Я, со своей стороны, не желала ей в этом потакать.

Мы отужинали в церемонном молчании, и уединились у одного из огромных каминов, в небольшой нише, как будто специально созданной для приятных и поучительных бесед.

– Хотела бы я знать, кто это зачуханное создание, что отдали мне в услужение, – больше сама себе сказала я, умащиваясь на скамье.

Что меня удручало, так это чудовищно неудобные сиденья: сколько ни ерзай, мягче они не становились. Мало этого, следовало еще изящно разложить вокруг себя по полу рукава и подол. Нет, жизнь средневековых дам изобиловала слишком многими уловками, чтобы я чувствовала себя непринужденно. Самое любопытное, что, пока мы путешествовали, наряжались, как видно, в старомодные одежды, которые совершенно не стесняли движений. И я не чувствовала себя попавшим в силки зайцем… Странная штука – мода, похоже, в ней все направлено на то, чтобы осложнить женское существование.

Марго рассмеялась.

– Тебе можно только позавидовать, – и взглянув на мою непонимающую физиономию, объяснила, – Ситуация прямо как в старинной балладе.

Верная Энни сварит вам эль,

Свадебный хлеб испечет,

И юной невесте из дальних земель

Окажет достойный почет…

Вот разве что «верная Мэгги» не благородного рода, и с ней можно вовсе не церемониться.

Я мгновенно рассвирепела. Дело в том, что я отлично знала эту старинную балладу. Марго хотела сказать, что Мэгги была любовницей Робби, а значит…

– Ты, я смотрю, довольно хорошо разбираешься в здешних событиях, – сурово отметила я, – Так скажи мне, имеет ли она от него детей?

– Эй, я надеюсь, что после моей откровенности здесь не случится новых жертв? – Марго поняла, что сболтнула лишнего, но тормозить было поздно, оставалось рассказать всю правду до конца.

– Господь с тобой, – поморщилась я, – Какие жертвы? Рассказывай, должна же я знать, не подольют ли мне яду в свадебный кубок.

Моя собеседница с удовольствием взяла на себя просветительские функции. Она приняла торжественный вид, и приступила к сеансу ликбеза.

– Здесь принято выбирать мальчику женщину, когда она может ему понадобиться. Для Робби выбрали Мэгги. Она даже не думала сопротивляться, если тебя волнует моральный аспект: какая крепостная девица в здравом уме стала бы противиться притязаниям господина? А у этой еще, как ты заметила, должно быть, на редкость кроткий нрав.

Я фыркнула. «Кроткий» – слабо сказано. Истинно христианское смирение поработило все существо этой маленькой женщины, не оставив места ни для крохи самолюбия, ни для языческого презрения к опасностям. Впрочем, я, как обычно, стремилась все усложнить – проще, проще надо смотреть на вещи. Таков был здешний миропорядок, и никто не собирался оспаривать его… никто, кроме меня. «Не смей соваться со своим уставом в этот суровый монастырь», – мысленная отповедь самой себе вышла очень убедительной, я даже успокоилась, и прислушалась к тому, что говорила в это время Марго.

– Она родила от него двух девчонок, обе – копия папаши, так что ни у кого нет никаких сомнений на сей счет. Уж не знаю, какому идиоту пришло в голову определить именно ее к тебе в услужение. Можешь не опасаться – на пакости она, по-моему, не способна, но…

– Но ситуация двусмысленная, – закончила я за нее, – и я выгляжу в ней не лучшим образом. Понятно. Попробуем изменить положение дел.

– Не стоит и пытаться, – фыркнула Марго, – Сама понимаешь, не нам с тобой менять обычаи.

– Знаешь, когда меняется неизменное? Когда приходит новый человек, не знающий, что положение дел неизменно, и меняет его. Это очень просто, – гордо обнародовала я чуть подправленный эйнштейновский тезис, – и я как раз и есть такой человек.

Марго недоверчиво пожала плечами. Когда дело касалось ее самой, она была готова при случае реформировать что угодно в этих старых временах. Но к реформам, производимым другими, относилась со здоровым скепсисом академической школы.

– Ну ладно, а почему у братьев Мэнли такая странная разница в возрасте? – задала я второй интересующий меня вопрос.

– Это еще проще, – Марго пренебрежительно наморщила нос, – Робби – законный сын и наследник Скай-холла. А Джон родился двумя месяцами позже от «датской» жены старого лорда. Старик нашел забавным, чтобы «вторая полузаконная» выкормила обоих мальчишек, а потом воспитывал их вместе, наплевав на все тонкости наследования. Теперь Джон управляет замком и, по-моему, очень доволен своим положением. У него есть и собственные владения, хоть и небольшие, так что никто не усомнится в его благородном происхождении. Ему повезло: судьба могла повернуться к нему худшей стороной.

У меня заныл затылок ото всех этих хитросплетений. Что может быть глупее: создать чертову прорву правил, законов и запретов, чтобы потом с таким детским удовольствием нарушать большую часть из них. Я и не надеялась постичь психологию местных обитателей, твердо пообещав себе даже вникать в нее как можно реже. В противном случае все это могло обойтись слишком дорого для меня самой.

– О чем ваша беседа, дамы? – вежливо полюбопытствовал Робби, приближаясь к нашему укрытию.

Учтивость плохо скрывала его истинные чувства: на самом деле ему до смерти хотелось подслушать хоть крошечный обрывок нашей беседы. Что может быть интереснее разговора женщин, уверенных, что их не слушают мужчины!