Царевна гибельных болот

От любви тоже не сбежать. Почему сердце до сих пор так и болит, так и бьётся при мысли о предателе-царевиче? Я же всеми силами сжигала в себе чувства. А уничтожить, вырвать с корнем не смогла. Так и жили внутри эти злые сорняки. Мучили и кололи.

Иван, к слову, уже давно бы зашёл в пещеру и вернулся с клинком. Как бы плохо ни поступил он со мной, а ради страны царевич был готов на что угодно. Даже жениться на нелюбимой, даже пойти на сделку со жрецом Мары…

От смерти не сбежать. От проклятия не уйти. От любви не избавиться. Но вот там во тьме есть то, что может всё изменить.

В груди как будто что-то лопнуло, внутри закололо маленькими иголочками, по спине побежали мурашки, заставляя вздрагивать. Злость, отчаяние, надежда – всё смешалось.

От смерти не сбежать. От проклятия не уйти. От любви не избавиться…

Но я попробую!

Я сглотнула и шагнула вперёд. Найду смерть Кощееву. Убью Бессмертного. Сниму проклятие с себя и страны.

Так ясно стало вдруг, что с этим ударом уйдёт вся ненависть и обида. Вернётся мир и в душу, и на землю.

Спасу людей, сама стану человеком, забуду Ивана. Полюблю другого! И буду счастливой!

Тьма пещеры приняла меня в свои объятия.

Каменная крошка шуршала под подошвами сапог. Непроглядную темень разбавляло только слабое мерцание золотой стрелы, которую я выставила перед собой в бесполезной попытке осветить дорогу. Стены постепенно сужались. Где-то вдалеке капала с потолка вода. Всё окружающее давило, заставляя замедлять шаг, останавливаться, прислушиваясь, и снова идти.

От страха вспотели ладони, но я не решалась вытереть их об одежду. Сердце билось часто-часто, в голове звенело от напряжения. Нет! Это что-то звякнуло под ногой!

Я присела, положила почти бесполезную стрелу на пол и зашарила вокруг руками. Охнула, уколовшись острым, ощупала осторожно, но только порезалась сильнее.

– Кро-о-овь…

– Кровь!

– К-к-кро-о-овь!

– Офь! Офь! Офь!

Тишина плеснула голосами. Тьма вспыхнула призрачным светом. Холод сковал тело, изо рта вырвался пар.

Покинутые духи! Те, кого не схоронили по правилам, кто хочет вернуться к людям, чтобы отомстить. Кто жаждет крови и выпивает жизнь.

Глаза слипались, голова клонилась вниз. Ног я почти не чувствовала. Тело, ставшее таким тяжёлым, качнулось вперёд, и я лишь в последний миг выставила руки, чтобы не упасть лицом. Ладонь пронзила боль.

– Ах ты!..

В голове прояснилось. Я схватила изогнутое лезвие, не обращая внимания на льющуюся кровь, зажала в другой руке стрелу и выставила её перед собой, отгоняя духов.

– Чур меня! – выкрикнула я громко. Звук ударился о стены пещеры, раскатился по коридору, зазвенел эхом под сводами.

Духи отпрянули в сторону. Я вскочила и побежала.

«Бежать как можно быстрее и дальше!» – говорил жрец Мары.

И я бежала так, как никогда раньше не бегала. Лёгкие горели, сердце рвалось из груди, дыхания не хватало.

Вокруг вопило, орало, хлестало по щекам холодом, дёргало за одежду и косу, сбивало с пути. Я размахивала стрелой и лезвием во все стороны, на выдохах пыталась звать чуров. Помогало всё меньше. Духи чуяли близость выхода, тянули мою жизнь, мою кровь, мою душу.

Под ногу подвернулся камень. Я вскрикнула и полетела на землю. Боль в плече, боку. Холод, холод, холод. И почти колыбельная:

– Кро-о-овь… Сно-о-овь… Сно-о-ов…

В глазах померкло. Тело оцепенело. Я лежала и чувствовала, как уходит из меня тепло и жизнь.

– Прочь!

Пещеру залил мертвенный свет, по каменному полу прошла дрожь, и заходили ходуном стены. Духов сдуло, словно ветром сухие листья. Да только я уже не могла подняться.

– Не больно-то быстро ты скачешь, Лягушечка, – склонился надо мной колдун. Через миг я уже была у него на руках. – Возьми лезвие, – бросил он куда-то в сторону. Царевичу?

Всё вокруг кружилось. Мутило. Дышать удавалось с трудом, и все силы приходилось тратить на то, чтобы сделать вдох, а потом ещё один. За ним следующий. Больно.

– Это хорошо, что в тебе две жизни: своя и лягушачья – иначе уже умерла бы… Вот только зачем ты туда полезла?

Голос жреца Мары доносился словно издалека, часть слов я не понимала, но ощущала, как из тела по капле уходит боль. Я… умираю?..

– Не хочу… – прошептала я пересохшими губами, – …умирать.

– Не умрёшь, – склонился колдун. Седые пряди упали мне на лицо, нос защекотал запах осенних яблок и сырого леса. – Смерть ещё слушается меня.

Он сел, устроил меня на коленях и начал заговаривать. Я уже не разбирала слов – уронила голову ему на плечо, ускользая в спасительную тьму. Только услышала тихий шёпот:

– А ради чего жить? Ты умираешь от проклятия, жених предал, страна разорена…

Я слабо мотнула головой, сил ответить не осталось.

– Выпей, Лягушечка.

Только тут я поняла, что боль ушла. Моих губ коснулось горлышко баклаги, холодная вода потекла по подбородку, на шею. С трудом, но я разомкнула слипшиеся губы, глотнула, чувствуя, как тело наполняется звенящей прохладой и силой. Живая вода? Словно чистый ручей ворвался в застоявшуюся воду болота, отгоняя смерть, наполняя жизнью. Даже липкий, затягивающий в бессилие сон прошёл. И тогда я, наконец, сказала:

– Хочу жить, чтобы убить Кощея, победить проклятие и смерть. И разлюбить.

Я вдохнула полной грудью, наслаждаясь тем, насколько хорошо себя чувствую. И в этот момент в небе блеснул последний закатный луч.

Глава 6

Я ждала боли, но ничего не произошло. Напряжённое в ожидании приступа тело постепенно расслабилось. Неужели проклятие ушло, и больше не будет никаких перепонок на лапах, бултыханий в болоте, поедания насекомых?

Было невозможно поверить, но руки остались руками, а не лягушачьими лапами. Я даже поднесла их к глазам – убедиться, что действительно осталась Василисой.

– Неужели?! – Восклицание вырвалось само собой.

Я хотела вскочить, вдруг осознав, что сижу на коленях жреца Мары. То, на что не обращаешь внимания при угрозе смерти, становится очень важным, когда возвращаешься к жизни.